Ознакомительная версия.
Вместе с тем можно сказать, что какой-либо корпоративной формы организации бизнеса, в которой капиталистическая роль акционеров разительно отличается от функций менеджеров и предпринимателей, не было «под рукой» и у некоторых предшественников А. Смита и К. Маркса, которые тем не менее функцию предпринимателя формулировали весьма отчетливо. Так, например, еще в начале XVIII века Р. Кантильон (1680–1734) разработал вполне ясную концепцию предпринимательства. По его мнению, и фермеры, и суконщики (промышленники), и торговцы обязуются производить твердо оговоренные выплаты своим работникам и партнерам в ожидании неопределенной выручки.
Таким образом, Кантильон выделял главное: они, как отмечал он в своей рукописи «Эссе о природе торговли вообще», написанной им примерно в 1730 году, являются руководителями производства и торговли, несущими основной риск, при этом конкуренция стремится свести их вознаграждение к нормальной ценности их услуг[21].
До сих пор многие наши экономисты и социологи, не говоря уже о «широких массах трудящихся», не могут уяснить саму формулу бизнеса, которую собственно и сформулировал Р. Кантильон и которая составляет само существо предпринимательской деятельности. Сегодня, как в начале 90-х годов и в советское время, любой бизнес как экономическая деятельность, приносящая доход или иные личные выгоды, воспринимается чаще всего как жульническое предприятие, афера (affaire – в пер. с фр. дело, с англ. – business). В основе такого понимания не только те статьи Уголовного кодекса советской России, которые пресекали деятельность предпринимателей (и в первую очередь так называемых спекулянтов), которые покупали товары по «известной цене», а продавали по «неизвестной цене», стремясь получить прибыль. А если «смотреть в корень» проблемы, то всё идет от того же К. Маркса, который, по словам М. Блауга, полагал, «что либо капиталисты не испытывают никакого бремени риска, либо если они и несут бремя риска, то в капиталистической экономике предложение людей, желающих взять его на себя, явно неограниченно»[22]. То есть и здесь, в данном аспекте, Маркс оставался на уровне «классиков» времен превалирования семейных фирм.
Что касается второго аспекта «невнимания» К. Маркса к предпринимательству, то оно всецело связано с «героической попыткой Маркса дать обобщенное и систематизированное толкование» «законов движения капитализма»[23].
В принципе К. Маркс как бы продолжил научный анализ трудовой теории ценностей, выдвинутой А. Смитом и поддержанной Д. Рикардо. Но развивая идеи последнего, разложив трудовую ценность на три составные части: «постоянный капитал» (капитал, вложенный в производство), «нерешенный капитал» (затраты на оплату труда) и «прибавочную стоимость» (величина, на которую ценность превышает сумму труда и капитал в производственном процессе), – Маркс воздвигает исходя из этого свое знаменитое учение о прибавочной стоимости.
Прежде чем исследовать непосредственный источник этой прибавочной стоимости, К. Маркс, «со свойственным ему способом диалектического исключения ограничивает условия проблемы», – как заметил «патриарх буржуазных экономистов» – известный австрийский ученый и государственный деятель Ойген Бём-Баверк (1815–1914)[24]. В первую очередь Маркс забывает вышеприведенную формулу бизнеса Р. Кантильона, как и предпринимательский доход Тюнена, книгу которого «Изолированное государство» Маркс, по утверждению Блауга, читал[25].
Полностью абстрагировавшись от всего этого, Маркс в «Капитале» излагает исходный тезис будущего сценария своей саги об эксплуатации рабочих капиталистом: «Наш владелец денег, который представляет собой только личинку капиталиста, должен купить товары по их стоимости, продать их по их стоимости и все-таки извлечь в конце этого процесса больше стоимости, чем он вложил в него. Его превращение в бабочку, в настоящего капиталиста, должно совершиться в сфере обращения, и в то же время не в сфере обращения. Таковы условия проблемы. “Hic Rhodus, hic salta!”[26]. Весьма знаменито и последнее латинское выражение из басни Эзопа «Хвастун», в переносном смысле означающее следующее: здесь и покажи, на что ты способен! Можно сказать, что именно с этого момента теория прибавочной стоимости – сугубо продукт представителей экономической науки – становится, по выражению М. Блауга, отражением «особой этической или политической идеи о том, что доход от собственности должен был бы доставаться, скорее, рабочим, чем капиталистам, землевладельцам и рантье. Трудовая теория ценности в такой интерпретации есть, скорее, теория естественного права, чем теория цен»[27].
По сути, К. Маркс пытался создать экономическую теорию классового распределения доходов. Естественно, что такая теория должна иметь отношение и к фактическим ценам. Смысл всего первого тома «Капитала» и состоит в том, чтобы показать, как существование прибавочной ценности согласуется с таким положением вещей, при котором товары обмениваются в соответствии с количеством овеществленного в них труда. Сама теория прибавочной ценности является ни чем иным, как утверждением о существовании взаимосвязи между ценностью рабочей силы и ценностью конечного продукта. Это утверждение касается и относительных цен. «Приравнивая свои различные продукты при обмене один к другому как стоимости, люди приравнивают свои различные виды труда один к другому как человеческий труд. Они не сознают этого, но они это делают…»[28]. Стоимость, по словам К. Маркса, превращает каждый продукт труда в «общественный иероглиф», разгадать смысл которого и пытаются люди.
Маркс, на наш взгляд, в большей степени сам «накрывает» тем «мистическим туманным покрывалом» «строй общественного жизненного процесса», которое, по его мнению, может этот «строй» сбросить, когда станет «продуктом свободного общественного союза людей и будет находиться под их сознательным планомерным контролем», т. е. при социализме. И «накрывает» для того, чтобы выдвинуть на первый план свое видение стоимости. Признавая, что политическая экономия и до него анализировала эту проблему и утверждая, что «форма стоимости продукта труда есть самая абстрактная и в то же время наиболее общая форма буржуазного способа производства, который именно ею характеризуется как особый тип общественного производства», т. е. рынок, Маркс абсолютно бездоказательно извращает сами условия осуществления этого способа производства. Признавая изначально рабочего «свободным», он всё время пытается реализовать свое видение получения прибыли капиталистом и ухудшения условий труда рабочего, который вынужден «продать за цену привычных жизненных средств все активное время своей жизни, самую свою работоспособность, – продавать свое первородство за блюдо чечевичной похлебки»[29].
В погоне за реализацией своей «идеи» Маркс упустил много других обстоятельств (сознательно или несознательно – это другой вопрос), которые в принципе «похоронили» бы его методологию еще в самом начале. Речь идет о том, что он не учел роль профсоюзов и других объединений. Не учел он и того, что понижение дохода рабочих «не может идти далее того, что нужно для содержания рабочих; иначе количество их уменьшится от голода и болезней до тех пор, пока установится такое отношение, которое даст им возможность жить» [30].
К тому же, заметил Б. Чичерин (1828–1904), рассматривая земельную ренту, если земля «дает обильную жатву, а между тем обеспечен и внешний сбыт, является спрос одновременно на капитал и на рабочие силы. При таких условиях и заработная плата, и процент с капитала могут стоять на значительной высоте. Обилие естественных богатств дает обоим деятелям возможность возвыситься за счет поземельной ренты»[31].
Да, и труд является началом всякого производства и неразрывно связан с «лицом» работника, покупается и продается как простой товар и «подчиняется общим всем произведениям законом мены», – как отмечал немецкий экономист Йоган Карл Родбертус-Ягецов (1805–1875), один из представителей «вульгарной политической экономии» (по Марксу), «новую теорию земельной ренты» которого критиковал К. Маркс. У Родбертуса возрастание прибавочной стоимости обусловливается возрастанием производительности труда, у Маркса оно «проистекает из удлинения самого рабочего дня». Прибавочная стоимость, – утверждает Маркс, – есть не что иное, как неоплаченный труд, средняя прибыль или нормальная прибыль, есть не что иное, как то количество неоплаченного труда, которое согласно предположению реализуется каждым капиталом данной величины… Избыток прибавочной стоимости над средней прибылью нанимателя (невыплата зарплаты и т. п.) чаще всего является не предметом рассмотрения в суде, а причиной голодовки, забастовки и т. п.
Ознакомительная версия.
