Однако успокаиваться рано, впереди еще недели пути, океанский простор, частые смены температуры. А семена привыкли к тропической жаре.
И Форрис решает устроить тропики у себя в каюте.
Пассажиры изумлены: знаменитый охотник, оказывается, еще и большой чудак. В теплую погоду, когда так приятно впустить в иллюминаторы ласковый морской ветерок, он как одержимый топит свою каюту и не переставая таскает в нее воду. Один из пассажиров, пытавшийся под каким-то предлогом войти туда, самым невежливым образом выдворяется. Обиженный, он рассказывает в салоне, что сквозь приоткрытую дверь на него дохнуло как из бани. “Может быть, мистер Форрис собирается продавать билеты в свою баню?” — насмешливо вопрошает он.
Форрис молчит. Ему не до шуток. Он вел крупную игру. Он выиграл первый кон. Но игра еще не кончена. Ему еще надо доставить семена в Кью. Все семена.
Форрис еще не знает, что ставка в игре вновь повышена. В тот момент, когда он подплывает к белым берегам Англии, правительство Бразилии усиливает закон: отныне за одно-единственное семя — смертная казнь.
Путешествие окончено. Банки с семенами перекочевывают с парохода на поезд. Здесь уж не сделать в купе тропики, но, к счастью, переезд короткий.
В Кью Форриса встречает Хукер. Он благодарит его от имени нации, от имени многих поколении англичан, которые будут пользоваться каучуковыми изделиями. Отныне Англия не зависит от импорта каучука. Вскоре она будет иметь свой. А мистер Форрис отныне не зависит от случайной удачи — в банке его ожидает круглая сумма денег.
Хукер говорит торжественно, подчеркивая всю значительность этого момента. Он еще не подозревает, что все эти слова сказаны напрасно, что вскоре ему придется вновь повторить их по точно такому же историческому поводу.
Из трех тысяч семян, посаженных в теплицах Кью, взошли лишь тринадцать. А из этих тринадцати в Калькутту не дошло ни одно — они все погибли в пути.
Путешествие Бразилия — Англия — Индия оказалось им не под силу.
Форрис напрасно рисковал жизнью.
Хукер зря приветствовал новую эру.
Ливерпульские толстосумы зря выбросили на ветер огромные деньги.
Эта авантюра их больше не интересует. Пусть сэр Хукер поищет других простачков.
Что ж, Хукер и не собирается отступать. Не повезло один раз — повезет в другой. Он научен горьким опытом, он больше не повторит ошибки. Ему нужен человек, который не только захотел бы рисковать своей жизнью, но который знал бы все повадки гевеи, изучил бы все ее сорта и сумел выбрать среди них самый устойчивый к перемене места жительства.
И Хукер садится писать письмо Генри Уикхэму.
Имя этого человека пока еще никому не известно. Да и сам Хукер знает о нем не так уж много. Он знает лишь, что Генри родился на севере Англии, что в Бразилии живет уже пять лет и имеет собственную плантацию, что еще до того, как стать плантатором, он много путешествовал по Гондурасу и Бразилии. И даже тогда, когда он осел в Сантарене — там, где Тапажос впадает в Амазонку, — даже и тогда страсть к лесоводству еще не раз влекла его в глубь бразильских джунглей. Хукер читал записки об этих путешествиях, они вышли в Англии, и когда теперь он перечел их, он понял: вот человек, который ему нужен.
Вскоре из Сантарена приходит ответ. В весьма туманных выражениях — на тот случай, если письмо попадет в руки властей, — Генри Уикхэм дает понять, что он согласен послужить отечеству.
Осталось уточнить детали. Доверять их почте слишком рискованно. Поэтому в Бразилию отправляется нарочный.
Он навещает Уикхэма в его поместье и передает условия. В том случае, если Уикхэм сумеет вывезти из Бразилии контрабандой семена гевеи и доставить их в Англию, его, Уикхэма, ожидает слава человека, рисковавшего жизнью ради интересов Великой Британии. И еще его ожидает, добавляет посланник, чек на десять тысяч фунтов стерлингов.
Уикхэм понимает, что если он решится на это безумное предприятие — закон о смертной казни уже введен, — ему уже никогда не придется вернуться сюда. И значит, все его труды по созданию замечательной плантации пропадут.
Однако и это предусмотрено Хукером: плантацию покупает Британское географическое общество.
Им предусмотрен даже тот крайний случай, о котором Генри старается не думать. Если операция провалится и Уикхэм попадет в руки бразильских властей, он должен запомнить, что действовал по собственной инициативе. Английское правительство никакого отношения к этому не имеет.
Хукер не сообщает, правда, что это последнее условие поставлено не им, а самим премьер-министром Дизраэли. Хукер даже, наоборот, надеялся, что Уикхэм в случае чего может рассчитывать на поддержку британской короны; но ему дали понять, что Англия всегда, во всяком случае официально всегда, уважала чужие законы и на этот раз не собирается оказывать поддержку человеку, попавшемуся с поличным. Вот если он не попадется, тогда другое дело: не пойман — не вор. Тогда он может рассчитывать на благодарность отечества.
Уикхэм еще раз взвешивает все “за” и “против”. Собственно, “против” лишь одно — риск попасться в таможне. “За” — гораздо больше.
Сомнительно, чтобы Уикхэмом руководило только желание подучить обещанную премию. Он был вполне обеспечен: после смерти отца ему досталось наследство, да и плантация давала доход. Скорее всего, он — человек образованный и знающий лесоводство — понимал, как много может дать его стране культивирование гевеи. Несомненно, он видел также, к чему приводит интенсивная добыча лесного каучука.
Поэтому, когда он произносит “хорошо, я согласен”, — это ответ не авантюриста, а британца, понимающего всю меру необходимости такого рискованного шага и понимающего вместе с тем, что никто не имеет шансов на успех больше, чем он. Он знает джунгли, знает, где сейчас можно найти семена того сорта гевеи, который лучше других перенесет длительное путешествие; он знает, как выращивать гевею, какая нужна для нее почва, как ее орошать, как ухаживать за ней. Наконец, он знает, что у него достаточно смелости и выдержки для проведения этой дерзкой операции.
Безусловно, это операция дерзкая. И Уикхэм не может не вызвать восхищения своей решительностью и мужеством.
У него нет ничего, кроме денег, — их прислали из Лондона с разрешением не скупиться. Несомненно, они пригодятся, но пока этого мало. Пока что надо ехать вверх по Тапожосу, туда, где во время одного из путешествий он видел черную гевею. Но что делать с семенами? Как их переправить в Англию? Открыть карты капитану какого-нибудь отходящего судна? Он наверняка не согласится: кому охота рисковать своей головой. Скрыть, что в мешках? Тогда их не удастся спрятать на корабле.
Но Уикхэм — счастливчик. Не иначе, он родился в рубашке. Уже как только он столкнулся с первой трудностью, ему на помощь пришел случай.
В одном из кабачков Сантарена он узнает, что здесь, в порту, стоит небольшое английское судно “Амазонка”. Стоит потому, что не обеспечено грузом для обратного рейса. Его капитан шестой день пьет виски и шестой день на чем свет стоит ругает судьбу, затащившую его в эту дыру.
Уикхэм знакомится с капитаном Вильсоном. Правда, автор не уверен, что его звали именно Вильсон; почему-то на этот счет в литературе существуют расхождения: в немецкой книге он называется Вильсоном, в английской — Мурреем. Будем считать, что его звали Вильсон, хотя, честно говоря, для истории каучука это не имеет никакого значения. Значение имеет лишь то, что Вильсон — или Муррей, если хотите, — готов на что угодно, лишь бы найти приличного клиента.
На что угодно — еще не значит на то, что нужно Уикхэму. Когда Уикхэм признается, какой груз ему надо переправить в Англию, капитан, поеживаясь, потирает шею — он уже словно чувствует на ней веревку палача. Нет уж, десять мешков семян не стоят его головы.
А если за каждый мешок сверх обычной стоимости фрахта еще по сотне фунтов стерлингов премиальными за риск? И по пятьдесят помощнику?
Вильсон прикидывает: это тысяча фунтов.
Что ж, в этом случае игра стоит свеч.
Сделка состоится. Сделка на перевозку десяти мешков семян, которых еще нет и в помине. Мешки еще шьются, а семена еще растут на деревьях. Как реальность, они существуют лишь в воображении капитана и Уикхэма. Капитан не знает, что их нет; Уикхэм уверен, что они скоро будут.
И он назначает Вильсону встречу через две недели около одной из деревень выше по течению Тапажоса. Две недели Уикхэму нужны на то, чтобы успеть собрать семена.
Через четырнадцать дней, каждый из которых мог стать его последним днем, Уикхэм причаливает на своей лодке к борту “Амазонки”. На палубу поднимают десять туго набитых мешков. В них крупные, с голубиное яйцо, серо-желтые зерна. Они тщательно укутаны в мох.
Мешки опускают в трюм, прячут в самый дальний конец, заваливают мешками с кофе.
