В этой книге мы предлагаем вниманию читателей, помимо вышеупомянутого очерка проф. И. И. Канонникова, во второй части – историко-теоретическое исследование, сделанное великим энтузиастом алхимии французским ученым XIX века А. Пуассоном «Теории и символы алхимиков»; в третьей – три вполне типичных алхимических трактата XIII и XVII–XVIII веков. Все тексты публикуются с незначительными сокращениями и сопровождаются важными, прежде всего для понимания сути происходящих в алхимической практике процессов, комментариями. В конце книги для удобства читателей приведены имена наиболее известных ученых, сыгравших заметную роль в развитии алхимической теории и практики, с кратким описанием их жизни и деятельности.
В. РохмистровИ. И. Канонников
Алхимия и современная наука[24]
Происхождение алхимии относится к глубочайшей древности. В той стране, где едва ли не впервые возникла мощная культура в человечестве, в Египте, начались и первые попытки познать, из чего именно состоит окружающий нас мир. Эти попытки явились результатом наблюдений над теми естественно-историческими фактами, которые относятся к области минералогии и металлургии, с незапамятных времен процветавших в Египте. Золото, серебро, медь, олово, свинец и железо были известны там еще издревле. Известны были и те сплавы, которые могут давать между собою эти металлы и между которыми особенно важное значение имел электрум – сплав золота и серебра, столь похожий на чистое золото.[25] Но знакомство с ископаемыми не ограничивалось только знакомством с одними металлами. Древние египтяне знали хорошо разные минералы и из числа таковых многие из принадлежащих к классу драгоценных, как то: ляпис-лазурь, изумруд, рубин и др.
Но что всего важнее, они умели подделывать их, окрашивая солями стекла и эмали. Возможность приготовления таких стразов наводила на мысль о возможности приготовления самих естественных продуктов, о возможности приготовления такого страза, который ничем бы ровно не отличался от естественного изумруда, рубина или тому подобного минерала.[26] Казалось ясным, что если, окрашивая простое стекло медной окисью, получают страз, только по виду похожий на рубин, но не тождественный с ним, то, значит, дело за тем, что плохо выбран материал для его приготовления, плохо выбрана та краска, которая должна превратить его в настоящий драгоценный камень. Стоит лишь приложить усилия, провести больше опытов, и, древние египтяне не сомневались в том, легко будет найти подходящие условия для воспроизводства всех драгоценных минералов. Невольно мысль переносила эту идею и на металлы. Прибавляя сравнительно небольшое количество золота к серебру, получали сплав, весьма похожий на настоящее золото. Нельзя ли, и это ясный вывод отсюда, и другие металлы окрашивать таким образом, чтобы они сначала принимали вид золота, а потом, при дальнейшем накоплении знания и опытности, и свойства его?
Вы видите, что эта идея искусственного приготовления драгоценных камней и металлов являлась строго точным выводом из тех фактов, которые наблюдались. Она имела, как вы легко можете заметить, чисто эмпирический характер, представляя не что иное, как обобщение этих фактов, и не претендовала на значение общей теории, бравшейся объяснить их сущность и их взаимные отношения. Только тогда, когда Египет познакомился с плодами греческой культуры, с лучшим цветом ее – греческой философией, только при слиянии египетского эмпиризма с греческой метафизикой, которое произошло во время становления знаменитой Александрийской школы, только тогда эта идея получила научно-философский характер и вместе с тем возникла наука химия, или, как тогда она называлась, алхимия?[27]
В Древней Греции эмпирические знания были не велики. Общим характером науки у греков было отвлеченное, философское направление. Они мало задавались экспериментальным изучением природы, а пытались составить себе понятие о ней, о процессах, происходящих пред ними, из умозаключений, опиравшихся на одно наблюдение явлений и предметов: опыт был оставлен в стороне. Такое направление в исследовании природы отразилось и на изучении той ее области, к которой относятся химические явления. Греки, отыскивая всюду внутренний смысл явлений, обратили внимание и на состав тел. Однако вначале понятие о составе, о сущности, о природе тел было далеко не ясно и смешивалось с понятием о происхождении их. Впервые постановку и разработку вопроса о составе тел мы находим у Фалеса, жившего за 600 лет до н. э.
По мнению Фалеса, все существующее произошло из воды. Влага есть начало всего. Все проникнуто ею; если вода сгустится – она делается землею, если она испарится – становится воздухом. Последнему исторический преемник Фалеса, Анаксимен (род. между 523–548 гг. до н. э.), придал первенствующее значение и утверждал, что все живое и сущее происходит из воздуха и все снова возвращается в него. Воздух, по Анаксимену, есть настоящий источник жизни, связующий все вещества, составляющие тело человека; из него же образовались и все неодушевленные предметы.
Следя далее за развитием греческой мысли в вопросе о составе тел, мы встречаем замечательное учение Гераклита (род. в 503 г. до н. э.). Гераклит утверждал, что основное начало всего есть огонь. Но этот огонь – не обыкновенное пламя, получающееся, например, при горении дерева, огонь Гераклита был теплый, сухой пар – эфир, – всюду распространенный, всё проникающий и всё создающий.[28] Природа, по мнению Гераклита, представляет собой лишь различные изменения этого огня, более или менее быстро преходящие. В ней нет ничего постоянного. Все изменяется, и все существующее представляет «непрерывный прилив и отлив». «Никто не был дважды на одной и той же реке, – говорит он, – потому что ее воды, постоянно текущие, меняются; она разносит и снова собирает их, она переполняется и снова спадает; она разливается и опять входит в берега». Одним словом, все находится в движении; нет отдыха или покоя.
Идея единства всего сущего, руководившая Гераклитом в этих словах, нашла себе более полное выражение у Анаксагора, который говорил: «Несправедливо утверждают, что нечто возникает или перестает существовать; ибо ничто не может ни начать своего бытия, ни подвергнуться разрушению; все есть скопление или разделение предсуществующих элементов, так что возникновение чего-либо правильнее назвать образованием новой смеси, а тление – распадением таковой». За такие элементы знаменитый Эмпедокл (род. в 444 г. до н. э.) принял четыре: землю, воздух, огонь и воду. Из них произошло всё, все предметы видимого мира суть лишь продукты их смешения?[29]
Эта идея яснее и полнее нашла себе развитие у одного из величайших ученых и мыслителей Древней Греции – Аристотеля (род. в 384 г. до н. э.), в учении об элементах природы. Принимая четыре начала Эмпедокла, Аристотель не придавал им реального значения. По его учению, эти четыре начала являются не элементами, не реальными составными частями всех тел, существующих в природе, а представляют только основные свойства их. Все предметы видимого мира образованы из одной и той же материи, от века существующей и обладающей потенциальной энергией, которая выражается или, правильнее, проявляется четырьмя способами: как огонь, как воздух, как вода или как земля.[30] Каждое тело, каждый предмет, из числа окружающих нас, содержит в себе эти четыре элемента; все же бесконечное разнообразие предметов, встречающихся в природе, объясняется, во-первых, тем, что одни из образующих их элементов проявляются как активные их свойства, другие же как пассивные, а во-вторых, оно зависит от того, что относительные количества элементов, заключающихся в разных веществах, являются различными. Материя сама по себе есть нечто совершенно пассивное, безжизненное. Свои свойства и способность образовывать разнообразные предметы она получает от пятого элемента, проникающего всю природу, дающего ей жизнь и движение, – эфира, который есть первая причина и вместе с тем сущность самого движения. Этот эфир и сообщает четырем элементам, которыми проявляется материя, их специфические свойства, уделяя им часть своей силы?[31]
