У мамы, папы и прочих постоянно окружающих малыша домочадцев есть свое положение – лидера (как правило, отец, но в последнее время все чаще – мать), старшего советника (бабушка) и др. Ребенок инстинктивно улавливает свою зависимость от их воли – в примитивной, но достаточно точной форме. Начиная с определенного момента он начинает нуждаться и в своих личных правах, помимо обязанностей, а также в своем личном пространстве. Нередко необходимость разграничить свою и чужую волю, территорию, собственность и пр. заставляет его прибегать к самым действенным (согласно его опыту) аргументам – укусам и побоям. При этом взрослым следует понимать, что маленький забияка использует лишь хорошо известные ему, наиболее понятные методы – он не столько агрессивен по своей натуре, сколько не обучен иным способам доказать свои права на игрушку, кроватку, внимание родителей и др.
Как не превратить ангела в тирана
Так что значительную часть парадоксов детского поведения мы создаем сами – как правило, просто не понимая, когда и как это происходит. К примеру, как сплошь и рядом бывает с нашей же типичной реакцией на первый укус. Мы, взрослые, привыкли считать конечности и зубы, применяемые в качестве оружия, актом агрессии – этому научила нас взрослая жизнь. При этом мы забываем, что дети изначально почти неспособны различить плохое и хорошее – особенно в смысле собственных, а не посторонних действий. Тем более они не умеют различать оттенки своих же чувств – не то что наших. Поэтому так часто и выходит, что, когда мы в ответ на укус драгоценного чада вскрикиваем и подскакиваем от боли, «милое дитя» восторженно кидается, чтобы укусить нас еще раз, еще больнее. Мы приходим в ужас, полагая, что наш ребенок заразился бешенством или чем-то похуже… А между тем с его стороны все довольно просто. Он всего лишь воспринял наш вскрик и прыжок в воздух не как демонстрацию боли (едва ли его кто-то кусал с такой же силой, как сделал только что он), а как приглашение к продолжению игры!
Словом, неспособность детей различать оттенки чувств и давать строгие оценки служит ключевым моментом в деле понимания, почему они ведут себя именно так, хотя мы ожидали противоположного. Иными словами, то, что само собой разумеется для нас, не всегда выглядит таким же и для них.
В целом ребенок легко даст оценку чужим действиям по отношению к нему. Например, очевидно, что если «дядя» или «тетя» схватили его за руку слишком сильно, это «плохо» потому, что это больно… Однако собственные действия он с такой точностью не оценит, поскольку до способности сопоставить в духе «Я поступаю так же, как этот дядя» ему еще расти и расти. Если бы было иначе, согласимся, что наши юные сорвиголовы превращались бы в наши же точные копии с первых недель жизни. А поскольку в течение долгих лет они копируют (правда, с потрясающей и комичной точностью) лишь отдельные и простые наши повадки, совершенство навыков общения, характерное для взрослых, им явно недоступно.
Итак, агрессивное поведение у самых маленьких, в подавляющем большинстве случаев связано с дискомфортом физическим. Но чем старше становится наш малыш, тем чаще к нему примешиваются мотивы психологические. Допустим, как в случае с попытками обидеть всегда только одного из домочадцев или выделить среди них «любимца».
Мотив поиска собственного места в мире достаточно сложен. Вернее, мы, взрослые, хорошо знаем, в чем заключается эта борьба и как ее вести, – с нею связано все наше взросление и успех в дальнейшей жизни. Другое дело, что мы давно уже не помним, когда впервые задумались о необходимости бороться за свое место под солнцем… А значит, не помним и того, что впервые это желание может настигнуть нас очень рано – в периоде не 15–20 лет, а буквально 2–3.
Плюс, нам уже должно быть ясно, что довольно часто ко всем этим мотивам, рождающимся в растущем мозгу малыша, примешиваются выводы, сделанные из чисто внешних обстоятельств. Естественно, мы говорим сейчас о конфликтах и перекосах социальных ролей внутри самой семьи. Поведение и особенности мировоззрения детей отражают проблемы всей семьи словно зеркало, смазанное сывороткой правды – в очищенном от полутонов виде, по самой их сути. Так что дети сплошь и рядом подмечают то, о чем боимся подумать и поговорить мы сами.
Например, об уже начавшемся отдалении родителей, о так называемых лишних ртах (так часто воспринимаются бабушки – дедушки или незапланированные дети), о рушащих семьи привычках отдельных родственников и пр. Тогда малыш узнает, что такое постоянная, хоть и скрытая, агрессия вокруг, очень рано. А выводы, которые он способен вынести из такой атмосферы, могут стать для нас настоящей неожиданностью. В том числе если потайные конфликты пока ни разу не прорывались наружу в его присутствии ни на словах, ни тем более на деле. В конце концов, ребенок, как мы убедились и сами, способен ощущать ярость, усталость, обиду и т. д. с первых дней жизни. Это значит, что он легко улавливает эти чувства и в других, поскольку они отвечают его собственным. В данном случае научиться их контролю он не в состоянии – на то такие конфликты и называются скрытыми, чтобы взрослые годами маскировали их, не пытаясь решить… В результате вокруг малыша просто создается понятная ему (знакомая по собственным периодическим всплескам) атмосфера, которая усиливает такие эмоции в нем, но никак не помогает разобраться в них. Это порождает внешне немотивированный рост агрессивности – своеобразную смесь собственных пока не управляемых сознанием чувств с опытом, который он почерпнул у окружающих.
Таким образом, родителям, чей отпрыск неожиданно начал драться и кусаться, всегда нужно начинать перевоспитание не с него, а с себя. Другими словами, устранение какого угодно явления следует начинать с поисков его причины и учитывать, что их почти всегда оказывается несколько.
Для начала займемся поиском причин внешних – расположенных вокруг личности малыша, а не, так сказать, в его внутреннем мире. В конце концов, учтем, что первые 2–3 года после рождения даже относительно миролюбивый и спокойный малыш – отнюдь не подарок для родителей. Его нужно кормить круглосуточно, с небольшими перерывами, ему нужно менять памперсы, его нужно убаюкивать и успокаивать, если уж он нашел повод поднять крик, и т. д. Речь идет о состоянии «ни минуты покоя» на пару лет вперед. И такая атмосфера способна подорвать выдержку даже самых счастливых, самых уравновешенных и крепких нервами родителей на свете. Именно по этим причинам ребенок, который часто планируется родителями как средство укрепления взаимоотношений и брака, часто разъединяет семью вместо ее объединения… Растущую от недосыпания собственную нервозность нужно непременно учитывать. Поэтому обратим внимание на текущее положение свое и второй половинки – поговорим пока про себя и с собой, но предельно откровенно. Нам необходимо честно ответить на следующие вопросы:
1. Довольны ли мы текущей долей участия супруга/супруги в деле ежедневного, ежечасного ухода за малышом? То есть достаточно ли активно помогает нам в этом муж/жена или мы подспудно обвиняем его/ее в праздной лени, все чаще злимся, что ребенка фактически скинули нам на поруки?
2. Нравится ли нам возиться с малышом такое количество времени, как сейчас? Другими словами, всегда ли мы меняем ему памперсы или тем более играемся, болтаем с ним с охотой? Возможно, нам уже до головокружения хочется бросить это все хоть на пару часов, чтобы провести их без него, с друзьями или в кино?
3. Достаточно ли мы спим, ухаживаем за собой в течение хлопотного дня, проведенного с ребенком? Ведь понятно, что наше собственное бренное тело тоже нуждается и в крепком сне, и в гигиене, и в косметическом (это касается в том числе отцов – не только мам) уходе. Притом после родов большинству мам необходим и особый режим, и восстановительный уход (редко у кого этот процесс не сопровождается травмами той или иной степени тяжести), массаж и др. Так вот, нам стоит обратить внимание на степень, в которой мы довольны состоянием нашего собственного тела. То есть насколько полно мы удовлетворяем его потребности, так как понятно, что потребности ребенка мы удовлетворяем круглосуточно и в полном объеме.
4. Существуют ли в нашей семье «очаги напряженности» между кем-то из домочадцев? Например, все ли обиды мы выяснили со своей второй половинкой, ладят ли между собой дедушка и бабушка, нет ли натянутых «перекрестных» взаимоотношений – например, у тещ, зятьев, свекровей, невесток… Кстати, если нечто похожее явно налицо, не помешает заодно вспомнить, как долго это длится и с чего все началось.
5. Есть ли в семье домочадцы, склонные к агрессии (всегда или в определенных ситуациях)? Например, понятно, что кто-то из супругов может просто обладать вспыльчивым, нервозным характером или становиться таким после «рюмочки», после аудиенции «на ковре» у начальника, от усталости… Тем более очевидно, что мы-то уже привыкли к таким вспышкам у своей половинки, и нас они нимало не беспокоят – даже не расстраивают. Однако это касается только нас и в силу привычки – к тем, у кого такой привычки нет (а к ним и нужно относить нашего отпрыска), это не имеет никакого отношения.
