Ознакомительная версия.
«Чудесно видеть», – говорит Монтессори, – «как глаз наших детей умеет оценивать малейшие оттенки в раскраске предметов и передавать их с удивительной точностью. Однажды я попробовала показать детям, как делается анализ цветка; для этой цели я принесла в школу все необходимое: иголки, пинцеты, часовые стеклышки и прочее, так – как делают это на практических занятиях в университете. Моей целью было только испытать, доступна ли анатомия цветка и их препараты, которые приготовляют студенты университета, нашим детям. Когда я работала в ботаническом кабинете университета, мне казалось, что приготовление материала для изучения цветов можно предложить детям. Все студенты знают, как трудно препарировать иглами какой-нибудь стебель, волосок, эпителии; и как рука, привыкшая из года в год только писать, очень быстро утомляется от такой работы. Но, видя сколько ловкости в маленьких руках наших детей, я захотела сделать пробу, дав им полностью научные инструменты, чтобы установить, что и детский мозг находится в соответствии с ловкостью руки, и работа мысли и работа рук, прилагаемые к такому занятию, превосходят таковые у студентов девятнадцати лет.
Я не была обманута: дети проследили с необыкновенной точностью и живейшим интересом бутоны цветка, научившись тотчас же орудовать инструментами. Но каково было мое удивление, когда я увидела, что они не выбросили с презрением все расчлененные части цветка, как делали мы, когда были студентами, но собрали и разложили в красивом порядке и полноте все части цветка на листке белой бумаги. Внимание их к изучаемому предмету проявилось удивительно: все дети с большой радостью принялись их рисовать; точные и внимательные, неутомимые и терпеливые, как и при других работах, они стали разводить и составлять краски; и, работая до последней минуты школьного дня, получили акварели, на которых черешок и пластинка листка были зеленые, лепестки фиолетовые, тычинки желтые и пестик, хотя и высохший, был выкрашен в свой живой светло-зеленый цвет.
Дети, таким образом, учились рисовать без учителя рисования, производя работы в виде композиций из геометрических фигур и срисовывания цветов с натуры, которые могут быть оцениваемы не как обычные работы детей этого возраста».
Рисование у детей, воспитываемых в духе Монтессори, является, таким образом, средством к наблюдению окружающей среды, к наблюдению природы. На их листках и в их тетрадках появляется воспроизведение всего, что их окружает: рукою, глазом и карандашом они учатся познавать вещи, с которыми имеет дело наука и искусство, наполняя содержанием ту великую способность человека, которая называется воображением, и о которой так хлопочут постоянно воспитатели детей.
Обсуждая детские рисунки с точки зрения степени и качества развитого в ребенке воображения, о детях, рисующих преимущественно наблюдаемые ими предметы, все равно по натуре ли или по памяти, говорят, что они обладают лишь «воспроизводящим», но не «творческим» воображением, творческим же воображением обладают те, которые рисуют все то, что рисуют маленькие дети, чего часто нельзя понять просто по рисунку, но лишь по объяснениям ребенка, часто весьма сложные композиции, долженствующие изображать войну, пожар, охоту и прочее, или же сказочные сюжеты и фантастические измышления. Мне показывают, например, рисунки двух семилетних мальчиков, из которых одни изображают хорошо нарисованных животных в живых движениях, показывающих тонкую наблюдательность ребенка и твердость руки, другие – какие-то уродливые фигуры с хвостами и рогами и какие-то непонятные предметы, долженствующие изображать фантастический сюжет, смысл которого был написан тут же на рисунке учителем по словам ребенка. За первым признают лишь «воспроизводящее» воображение, за вторым «творческое».
Или передо мною два рисунка двух шестилетних девочек: один представляет несколько девочек с тонкими ножками и большими головами с бантами, гуляющих в саду, в котором деревья ниже девочек, а яркие цветы вдвое выше, а другой тонко разработанный орнамент из геометрических вкладок в гармоническом соотношении линий и тонов. «Вот это творчество», – говорят мне про первый, – «а это лишь комбинация геометрических форм, правда, весьма изящная, но все же это не творчество».
Ни один рисунок, что бы он ни изображал, пяти-, шести-, семилетних детей за исключением лишь действительно одаренных, не может показать ни творческого, ни воспроизводящего и никакого воображения. Воображение для своего развития нуждается в реальном материале, накопляемом из окружающего. Пока нет достаточного и правильно собранного материала, нет возможности творчества. Нет этой возможности и тогда, когда нет напряженной умственной работы для переработки материала в новое создание и нет средств для его воплощения, нет воспитанного глаза и развитого механизма руки. Только тогда, когда все это установится более или менее, мы можем судить о степени развитого воображения у ребенка, но мы должны быть очень осторожны и не пришпиливать к нему ярлыка со словами «воспроизводящее» и «творческое»; ибо мы в этом отношении не судьи, мы ничего не знаем и можем сильно ошибаться: дети – не творцы, они лишь готовятся быть творцами, каждый по-своему; те же, которым от природы вложен великий дар истинных творцов, станут ими и без нашего вмешательства и без наших хлопот о развитии так называемого «детского творчества».
Но мы должны позаботиться о тех косвенных средствах, которые помогают детям приобретать необходимое, соблюдая большую экономию детских сил для будущего возможного для каждого из них творчества, и которые представляются им в научно-обоснованной и стройно скомбинированной во всех своих частях системе Монтессори.
Грамматика у маленьких детей
В детском саду Монтессори у нас все шестилетки (за весьма немногим исключением), и даже многие пятилетки (5 с половиной лет) читают карточки с написанными на них существительными. Это делается не только в детском саду Монтессори, но и во многих других. При этом часто дети подкладывают карточку с написанным на ней словом к означенному на ней предмету или картинке. Это – первое чтение детей, по которому руководительница может судить о зрелости ребенка в чтении. Целесообразность подобного упражнения ни в ком не вызывает сомнения. Таким образом ребенок знакомится с именем существительным и накопляет в своем сознании значительный запас этой части речи. «Почему давать понятие только об имени существительном?» – говорит Монтессори. – Разве только оно одно является частью предложения, и если с такой легкостью происходит знакомство с именем существительным, то разве нельзя подобным же путем облегчить знакомство со всеми другими частями речи, как прилагательное, глагол, наречие и прочими».
Ребенок, например, пишет в своей тетрадке ряд слов (существительных), никак их не систематизируя: стол, стул, рука, дом и прочие. И вдруг почему-то одно из этих слов влечет за собой другое (прилагательное, глагол, предлог, другое существительное): чай горячий, вилка железная, мальчик пишет, лошадь бежит, уши у человека, пирог в буфете и прочее. Иногда существительное превращается в наречие: например, ребенок списывает слова с карточек, ему попадается слово лето, и он пишет «летом жарко». «Слово, обозначенное на карточке, является выделенным из других частей речи и влечет за собой интуитивно окончание, отсюда является первый реальный шаг в грамматику», – говорит Монтессори. И этот шаг является логическим продолжением процесса самообучения чтению монтессориевского ребенка. Составляя слова из подвижного алфавита (что делают у нас почти все пятилетки, а в Италии даже четырехлетки), ребенок разлагает их на составляющие их звуки. Соединяя звуки в слова, он производит анализ звуков. Этими действиями ребенок совершает подготовительную работу к чтению. Читая слова, он сам вскрывает тоническое ударение, помогающее ему распознавать смысл слов: ребенок, начинающий читать, произносит звуки слова, отвечающие буквам алфавита, еще не схватив его смысла, но, перечитывая его все скорей и скорей, находит тоническое ударение и узнает слово. Не только звуки и ударения, но и форма слова анализируется ребенком. «Каким абсурдом казалось бы изучать в детском саду фонетику и морфологию с детьми четырехлетнего возраста! А между тем дети проделывают это сами. Анализы были «средством» для постижения слова, были «облегчением», которое давало маленькому ребенку возможность писать без усилия», – говорит Монтессори.
Анализ звуков, составляющих слово, является полезным для «слова»: маленький ребенок начинает писать слова без затруднения. Подобный же процесс может быть полезным и для предложения. Давая ребенку возможность «классифицировать» слова, мы помогаем ему постигать различные части речи и таким образом проникать в анализ самой речи, что в сущности является продолжением первоначального процесса. Этот процесс классификации слов помогает ребенку писать предложения, подобно тому, как процесс составления слов помогал ему писать слова. И дети (шести, семилетки, иногда и младшие) делают это с удовольствием. «Ребенок счастлив, когда из-под его пера выходит коротенькое предложение, не менее, чем когда из его рук выходит первое слово», – говорит Монтессори. Ребенок составляет слова из подвижного алфавита (розовых и голубых букв писаного шрифта). Он берет буквы руками одну за другой в их определенной последовательности, а потому руки ребенка принимают такое же участие в работе, как и глаза. Это знает всякий, кто употребляет материал Монтессори при обучении маленьких детей грамоте.
Ознакомительная версия.
