Андрей Емельянов - Пластиковые звери

Андрей Емельянов

ПЛАСТИКОВЫЕ ЗВЕРИ

Посмотрите, вот сидит Свят. В форме охранника, посреди пустого ночного магазина. Только у стойки маленького бара сидят три офицера, пьют что-то из пластиковых рюмок, закусывают сигаретным дымом, морщатся и тихо о чем-то разговаривают. Да еще продавщица заступает на очередную ночную тихую смену...

Тусклое время. Тесная, серая форма осенних сумерек. Хотелось бы спрятаться, убежать, утечь сквозь неплотно прикрытые двери магазина. Густое небо бьется с той стороны витрин. А потом, через три минуты, опускаются бронированные листы, рассекают мир на две неравные части. Маленький комочек света и вокруг тьма. Во тьме бродят, стенают и воют неведомые звери. И комок детского, неоправданного страха застревает в сиплом горле. Кашлем рвется наружу и вслед за ним летит окурок сигареты. Hа холодный кафельный пол, на незамысловатый мозаичный рисунок ночного дежурства.

А потом он вздрогнул от неожиданного резкого звука. Упала на пол рюмка. Hо не разбилась, а просто покатилась по полу. Подпрыгивала и катилась, прямо ему под ноги.

- Свят, дай ее сюда, пожалуйста, - женщина за прилавком просительно протянула к нему свою влажную руку.

Он наклонился, поднял рюмку и внимательно рассмотрел ее. Hи царапинки, ни пятнышка. Пластик. Прочный и надежный пластик. Пластик вместо оконных стекол и пластик на витринах. Пластик на плафонах, на фальшпотолках. Прочный и небьющийся пластик. Вечный. Пластиковые бирки и знаки отличия. Пластиковые мешки. И гудят парашютные стропы над головой. Свят встряхнул головой и снова оказался в знакомом, слишком знакомом для него помещении.

Стерильный жужжащий свет ламп, стойка бара, покрытая вездесущим пластиком. Изнуренная полутишина, шепот уже пьяных офицеров.

Посмотрите, Свят отдает упавшую рюмку женщине и оборачивается на пронзительную трель звонка. Идет по шахматным плитам пола к двойной входной двери. В мониторе видеонаблюдения резкое пятно света, в нем стоит немолодой мужчина в твидовом костюме и плаще, небрежно накинутом на плечи. Стоит и держит в одной руке удостоверение. Другой рукой стирает гримасу усталости на своем лице и тут же рисует на нем дежурную снисходительную улыбку.

Свят несколькими привычными движениями открывает дверь, держась за спасительную кобуру "Пустынника" и Протектор округа вплывает в магазин. Дверь закрывается за ним, вздохом пневматики оповещая всех о новом персонаже.

Офицеры, как по команде, поворачиваются одновременно к человеку в плаще, вскакивают с мест и полупочтительно, полунебрежно щелкают каблуками. Протектор таким же почтительно-небрежным кивком приветствует их и проходит к витринам, к блестящим, выпуклым поверхностям, под которыми лежат трупы животных, разноцветные коробки с улыбающимися домохозяйками и красивые бутылки. И много что еще лежит в этих волшебных гробах.

Свят стоит, прислонившись затылком к стене, около двери и думает о том, что единственно важное и нужное, чему Их учат в спецакадемиях, это такие жесты, легкие и в то же время значительные. Он много о чем думает, больше этими осенними ночами делать нечего. Его рука по-прежнему лежит на "Пустыннике", так он чувствует себя намного увереннее.

Протектор покупает пару бутылок шампанского, самого дорогого и лучшего шампанского в этом округе. Говорят, что это шампанское меняют у южан на вертких Йори. Много что говорят...

Протектор набирает еще два больших пластиковых пакета продуктами, берет еще бутылку "Снежной", видимо для себя. Из большого пакета торчит нога убитого животного и пучок зелени. У Свята что-то зашевелилось в животе, заурчало и он сглотнул слюну.

Протектор обернулся, поманил его смешным желтым пальцем и указал на пакеты. Чуть ли не просительно улыбнулся, сверкнул хорошими, крепкими зубами. Свят снял руку с кобуры, подошел к прилавку и поднял оба пакета. Мертвые животные, фрукты, овощи и приправы уперлись своими углами в его бока. Свят понес пакеты к выходу. Качалась и приближалась к нему дверь, черная на светлом фоне стены. Перед дверью Свят остановился, отставил пакеты и теми же заученными, привычными движениями открыл дверь наружу.

Зашипела пневматика, заскрипела-запела дверь и Свят оказался на нахмуренной улице. С началом комендантского часа улицы города опустели и только деревья дырявили голыми ветками грудь темного неба. Свят поднял голову, увидел крупные и скучные звезды над головой, а с севера ветер-октябрь подталкивал мягкими холодными лапами плотные тучи. Тучи набитые снегом. Тучи, похожие на мертвых пластиковых животных. Тоскливые, одинокие, заброшенные... Свят помнил, как выглядят они сверху. Когда-то он бросал на них тень. Тень его была похожа на паука. Свят летел, раскинув руки, и к нему приближалась холодная земля, северная пустыня, а в маску бились снежинки, мириады снежинок, веселые вестники счастливой смерти. А потом струны-стропы рванули вверх и ниже сердца стало жарко и щекотно. У самой земли. Это случилось уже у самой земли. Что-то ужалило его... а потом... что было потом?

Свят подошел к машине и задняя дверь бронированного джипа открылась, словно сама по себе, а потом Свят заметил в полуосвещенном салоне женщину. Она выпорхнула из железного монстра, молодая и быстрая словно Шша-Хаа. Высокие сапоги, костюм словно передразнивающий комбинезон пограничника, резкий профиль, бледные скулы, запах... Терпкий, знакомый запах.

Свят потянул носом воздух. И в голове забился комочек воспоминаний. В который раз за сегодняшний вечер?

Он вспомнил, как кувыркнулся через плечо и сразу в нос ударил этот запах, который нес в себе смерть. И автомат заплевался расплавленным металлом и вокруг падали люди одетые в комбинезоны пограничников. Вспыхивала алыми цветками ткань, с треском разлетались маски, разбрызгивая осколки солнечного мороза по снегу и песку. Снег шипел, песок настырно лез в рот и полуобморок боя длился целую вечность, пока Свят окончательно не упал в колодец темноты и не застыл... стыл... А из наушников кричал сердитый голос: "Вперед, вперед". Монотонно и бесконечно. "Вперед". Он пытался встать, но не мог, как он не старался. Кровь шла горлом. Красные кристаллики, они тоже стынут, стынут на неуютном поле боя. Хочется устроится поудобнее и уснуть...

Женщина взяла у него с рук пакеты, улыбнулась настоящей, хищной улыбкой и снова скрылась в салоне джипа. Протектор похлопал его по плечу, и, по-прежнему, не говоря ни слова засунул ему в карман сложенную пополам купюру. Крупную купюру. Свят хотел было запротестовать, но Протектор уже сел на водительское место. Джип заурчал и мигнул стоп-сигналами. Исчез за поворотом. И только тогда Свят заметил выходящего из темноты переулка пошатывающуюся фигуру. Рука легла на кобуру.

- А я все смотрел, как он... Ишь, на отдых, стало быть. - Фигура приблизилась, превратилась в мужчину лет пятидесяти с нашивками урядника на шинели.

От урядника несло перегаром, Свят невольно поморщился и расстегнул кобуру. Словно не замечая его упреждающего жеста урядник икнул, рассмеялся дробным смехом и подошел еще ближе:

- Я, сынок, выпить куплю себе и домой, домой пойду. Hо сначала скажу тебе, сукин ты сын, что не след так унижаться. Схавал подачку, да? Съел и не подавился? Да пусть он хоть сам Перфект будет, или еще кто, выше... Hо ты, ты свою форму на ливрею швейцара не меняй. Hет, ты смотри на меня, сынок, я наелся и войной и миром. Хлебнул порядочно, но ни разу подачек ни от кого не принял. Потому и без медалей с орденами хожу...

Свят отступил на шаг и вытащил "Пустынника" из кобуры.

- Ладно, ладно. Я куплю выпить и домой... - Урядник достал удостоверение и помахал им перед носом Свята, - Вот, вот моя волшебная книжечка. Отворяй ворота, служивый.

И снова зашипела дверь, как рассерженный кот, приоткрылась, и свет хлынул на улицу. Свят пропустил урядника внутрь и следом зашел сам. И вспомнил...

Такой же стерильный свет с потолка. Глаза медбрата над марлей повязки смотрят безо всякого интереса. Свят поднимает голову и видит мешки, пластиковые мешки вокруг, а в них безобразные куклы желтого цвета. Куклы с человеческими глазами. Свят узнает свой голос:

- Глаза... Почему им не закрыли глаза?

И медбрат бурчит что-то себе под нос, заставляет снова лечь Свята на жесткую кушетку и запускает ему в вену бесцветную жидкость. И все плывет, все качается перед ним... Он только слышит странные слова, смысл которых не понимает.

- Снова пластик... тащить не будем... и за давлением смотри... снова пластик, пластик...

От воспоминаний его отвлек нарастающий шум разговора.

- О, урядник, иди сюда, иди... - Один из офицеров махал деревянной культей, заменяющей ему руку. Перчатка сиротливо лежала под столиком, как черный испуганный зверек.

Урядник втянул голову в плечи и, так и не дойдя до прилавка, повернул к бару:

- Господа офицеры отдыхают? Приятный вечер, господа.