ДАНАЛА ВРАНГЕЛЬ. ПРАВО БЫТЬ СУМАСШЕДШИМ
— Совершенно чистое поле. И в центре поля растет клубок бузины. Всегда только так.
— Ну и что?
— Это место энергетического сбора. Там можно погибнуть, но можно и стать вновь молодым.
Двое стояли на окраине небольшого поля, затерявшегося в лесном массиве, неподалеку от строившегося секретного военного аэродрома. До ближайшего населенного пункта было двести километров.
— И ты веришь в это?
— После того, как я остался жив после катапультирования над Японским морем и упал в гущу голодных акул, я верю многому из того, что кажется некоторым сказкой и враньем. Акулы меня не тронули. Они помогли мне забраться в спасательный плот, когда он надулся. А потом я разговаривал с ними все три недели, пока меня искали.
— Я думала, это были твои галлюцинации.
— Так я написал в рапорте, чтобы меня не посчитали сумасшедшим.
— И это из–за того, что ты ел бузину?
— Да. У меня в самолете был запас на подобный случай. Бузина очень активный психоделик. Но не любая. А именно та, которая растет на этом поле. Это редкий сорт. Редчайший. Если бы ты знала, сколько денег некоторые люди заплатили бы за эти ягоды.
— Сколько?
— Много, очень много. Некоторые отдали бы за неё жизнь.
— Жизнь?
— Чужую.
Она с любопытством, смешанным со страхом, посмотрела на таинственные заросли, в центре лесной поляны. Спросила:
— Ты собираешься пойти туда?
— Да, – ответил он и посмотрел на нее. – Да, – повторил, и закурил сигарету. Спросил:
— Ты пойдешь со мной?
Она помедлила и ответила:
— Конечно. Я пойду с тобой куда угодно. Даже к дьяволу в гости. Ты сумеешь справиться с ним. Я не сомневаюсь.
— И не сомневайся. Сатана в голове, в другом месте он не обитает. А голова у меня под контролем. К сожалению. В сказки я теперь поверить не смогу никогда. – Помолчал. Добавил: – А так, порой, хочется. Но за это, за веру в сказки, приходит нерентабельный счет. Большинство людей несчастны только потому, что в детстве верили в сказки. Сказки это стратегическое оружие. Как и книги. А писатели это апостолы Князя Тьмы. Хотя, конечно, далеко не все. Ты согласна со мной?
— Я верю каждому твоему слову. Мне тоже пришлось пережить расставание с миром сказок. Я еле выпуталась. Чуть не сошла с ума от депрессии. Сейчас я свободна. Но мне до тебя еще далеко.
— У тебя есть время. У нас у обоих есть время. С тех пор, как ты сожгла свои книги, ты расцветаешь на глазах.
— Правда?
— Правда. Ты становишься другим человеком. Ты становишься Евой, независимой от райского сада. Теперь твой рай у тебя в голове. Для меня ты становишься единственным существом на земле, кроме меня самого.
— Спасибо, я так рада это слышать. Мне тоже не нужен никто, кроме тебя. Ты это знаешь. Мира нет. И я очень рада, что поняла это не в момент смерти, как все остальные, а сейчас, когда я полна сил.
— Да, я знаю это.
Помолчал и спросил:
— Охрана самолета не заменена?
— Нет, с чего это ты взял? Сегодня выходной. Они там играют в карты и пьют с в о й психоделик. Они пьют депрессант. И знают об этом. Но ничего поделать с собой не могут. Никто не может без психоделии. Потому что жизнь дерьмо.
— Пойдём, – и они двинулись к зарослям бузины и вскоре скрылись в гуще таинственных растений, пылающих алыми ягодами в зелени непроходимости.
Солнце медленно ползло к закату, но пара, объединенная своей верой, из бузины не появлялась. Наконец, вышли, неторопливо двигаясь по полю заросшему дикими ромашками.
— Тебе понравилось? – спросил он, закурив сигарету.
— Ты мне понравился больше бузины, дорогой.
— Я не в счет. Я непостоянен, как ветер. А бузина – навсегда. Ты это скоро поймёшь.
— Я тебе верю. Я тебе верю во всем. Я часть тебя. Ты можешь даже со мной не разговаривать, я пойму всё без слов.
— Я знаю, но надо не терять технику общения с людьми. Когда останемся совершенно одни, тогда язык нам будет не нужен. Он лишняя помеха в жизни, ты же знаешь. Но пока отказаться от него нет возможности. На приводной станции перекодировка закончена?
— Да, – посмотрела на часы, – тридцать минут назад.
— Ну, что. Пройдемся?
— Я только этих слов от тебя и жду.
— Значит, пройдёмся.
Они подошли к джипу, стоявшему на краю поляны, сели в машину и углубились в лес, двигаясь между деревьями по лесной тропе.
— Майор, на проводе полковник.
— Дежурный приводной станции слушает!
— Василий, – проговорил спокойный голос командира, – СУ–57 заправлен?
— Так точно, он же с сегодняшнего дня стоит на БД.
— Мы с оператором бортовых компьютерных систем наведения сейчас будем тестировать машину. Завтра прилетает главком, и мне не хотелось бы выглядеть идиотом, как случилось с ребятами в Энгельсе. Распорядись, чтобы на подвески поставили всё вооружение. Это важно.
— Всё? Товарищ полковник, но я не могу подвесить изделия с литерой «М». На это должна поступить команда из Москвы.
— Василий, не морочь голову. Это работа на час. А если программатор наведения завтра сделает один единственный сбой, то знаешь, что это будет означать? Это будет означать поражение машины шестого поколения в предполагаемом бою, и мою отставку. И твою, майор, отставку. Ты же видишь, я спокоен, я тебе ничего не приказываю так, как обычно. А почему? А потому, что я понимаю, другого пути нет. Маргарита обнаружила блуждающее скопление элементарных частиц, очень похожее на облако электронов, интегрирующееся в вирус управления. Ты знаешь, что такое вирус управления, Василий?
— Нет, товарищ полковник.
— Вирус управления не просто блокирует бортовую аппаратуру. Вирус управления перестраивает целеопределители, боезапас отстреливается и наводится в точку старта. То есть на наш аэродром. Если завтра определят наличие вируса управления, то заменят весь управленческий состав нашей базы. Ты пойдешь в школу преподавать военное дело. А я и Маргарита можем на пару лет задержаться в этих краях. Без права переписки. Ты себе просто не можешь представить реальную мощность СУ–57. Это новая машина. Для нас. А для американцев, не исключено, это уже давно изученная модель, в части компьютерного обеспечения. В наше время не обязательно знать устройство новой военной техники. Достаточно знать координаты профессиональных суперхакеров. И все. Остальное новинка сама расскажет по Интернету, чем это она так нова. Единственный способ защиты — непосредственная проверка всех систем в боевом положении за несколько часов до боевого или учебного запуска.
— Я вас понял. Даю команду на подвеску всего вооружения.
Аэродром пришел в движение и роботы–погрузчики в течение получаса подвесили ракеты с ядерными боеголовками в глубину громады СУ–57, бомбардировщика дальнего действия, рассчитанного на уничтожение городов. Ещё через двадцать минут полковник и компьютерный оператор находились в кабине электронного зверя, способного уничтожать страны.
— Снять тормозные колодки, – приказал пилот в микрофон техникам самолета.
Они вдвоем остались в кабине монстра, которого изготовляли миллионы людей сотни лет, включая первичные познания о воздушной сфере, как арене гладиаторов. Она прижалась к нему и сказала:
— Ты, как всегда, прав. Все просто и предсказуемо.
— До определенного момента, – добавил он, и включил зажигание.
Через две минуты громадная машина оторвалась от земли, и, опираясь на длинные столбы форсажного пламени, исчезла из поля зрения. Паника и шоковое состояние младших командиров секретного аэродрома остались далеко на земле.
Перелетев Берингов пролив, тяжелый бомбардировщик быстро подобрал своим суперкомпьютером систему опознавания «свой–чужой», и стал «своим», безмятежно проносясь над территорией Соединенных Штатов и направляясь курсом на Вашингтон.
— Ну, как тебе ситуация? – спросил полковник Маргариту. Та прижалась к нему и сказала:
— Трахни меня здесь и сейчас. – Стала гладить его грудь. Пилот выставил курс автопилота и взялся вплотную за специалиста по компьютерному вооружению. Секс был страстный, как и обычно перед смертью, и некоторое время СУ–57 был предоставлен самому себе. Его компьютер самостоятельно отвечал на запросы американских приводных станций, сообщая им пароль «свой–чужой», и при необходимости вел диалог на английском языке, с использованием американской ненормативной лексики.
