ДМИТРИЙ МОРДАС «ЗАЙЧИК»
— Ешь скорее, остынет!
Антон черпнул каши и с завистью глянул на Олю. Та уже позавтракала и теперь хрустела печеньем так, что крошки летели через весь стол. Осилив еще пару ложек, он перевел взгляд на окно. Там, среди морозных узоров на стекле, ясно различалась мохнатая лисья голова.
— Оль, гляди, лиса!
— Где? — Оля вскочила со стула и подбежала к окну.
— Да не на улице! Смотри: вот нос! Вот…
— Ну-ка доедай! — сказала мама, оторвавшись от журнала.
— Да, да… сейчас.
— Ничего не вижу, — сказала Оля.
— Доедай, совсем немного осталось!
Антон послушно набрал каши и с полным ртом указал на лису.
— И совсем не похоже!
Мальчик издал звук, который должен был означать: «Похоже!».
— Не-а.
— Похоже!
— Антон! — Мама отложила журнал и сердито смотрела то на Олю, то на сына.
Чуть позже, расправившись с кашей, он снова попытался отыскать лису, но та пропала, ушла. Теперь на стекле остались лишь узоры, похожие на вытянутые листья крапивы.
— А у меня на окне сова! — сказала Оля.
— Опять ты со своей совой! — Отец вошел на кухню и стал выдвигать ящики шкафа. — Милая, ты ключи от машины не видела?
— Правда-правда! Сова! Ты же вчера мне верил!
— Я их в корзину положила, возле телефона. Потеряешь ведь.
— Спасибо. И не было там никакой совы.
— Была. Глазюки — во! — Оля изобразила пальцами нечто размером с яблоко. — И светятся!
— Ну даже если и вправду сова. Чего она тебе сделает?
— Не знаю.
Оля надула губы, ушла, топоча по ступенькам, и громко включила на видике «Русалочку».
С тех пор как ей впервые привиделась сова, она спала только с родителями, и ни хитростью, ни уговорами не удавалось заставить ее лечь в новой комнате. Антон тоже плохо спал. Ворочался, непривычный к огромному деревянному дому, к его скрипам, и все думал о том, что скоро нужно будет идти в школу. Он ни разу еще не бывал новеньким, но подозревал, что ничего хорошего его не ждет. Особенно если принять во внимание его очки с толстенными стеклами.
А прошлой ночью с ним случилась странная вещь. Он услышал музыку. Где- то далеко, на самой границе восприятия, звучала флейта.
Он поднялся с кровати и выглянул в окно. Под яркой луной видна была черная опушка леса и белое, укрытое снегом поле, отделявшее от нее дом.
Там, в поле, кто-то танцевал. Темные, едва различимые фигуры прыгали, катались в снегу, ползали на четвереньках. Антону вспомнились истории о волках, играющих под луной, но это были не волки. Они вставали на ноги, они брались за руки и кружились, вздымая снежные вихри, исчезали и появлялись вновь. Вдруг музыка стихла. Фигуры замерли и, Антон был в этом уверен, уставились на него.
Задернув шторы, он бросился в кровать, и всю ночь ему чудилась под окном какая-то возня, слышалось хлопанье огромных крыльев и скрежет подоконника. Вот почему в это утро он не смеялся, как раньше, над Олей и этой ее «совой».
Он допил чай и хотел уже подняться в зал, к сестре. Смотреть «Русалочку», раз уж Оля первой добралась до видика, но в дверь позвонили.
Мама пошла открывать, а Антон выглянул в коридор. Он думал, что, может быть, это отец опять что-то забыл, но на пороге стояли двое милиционеров. Антон спрятался и, как ни вслушивался, не мог разобрать, о чем они говорят.
— Тоша! — позвала мама, и ему пришлось выйти в коридор. — Ты видел этого мальчика?
Милиционер протянул фотографию. На той был рыжий паренек лет восьми, на фоне ковра. На руках он держал полосатую кошку и широко улыбался.
— Нет!
— Ясно, — вздохнул милиционер и дал маме какую-то бумажку. — Если что — звоните.
— А что им нужно было? — спросил Антон, когда они ушли.
— Да мальчика искали. Говорят, в лесу заблудился.
Смотреть мультики Антону больше не хотелось; посидев немного в своей комнате, он надел куртку.
— Я пойду погуляю! — крикнул он.
— Только к лесу не подходи!
Он обогнул пару раз дом, побросал снежки в забор, затем отпер скрипящую калитку на заднем дворе и вышел в поле, похожее на укутанное в снег озеро с застывшими белыми волнами.
Следов в поле не виднелось, так что те фигуры не могли быть ничем иным, как сном. Он прошел половину пути до леса и встал, по колено в снегу, примерно там, где видел вчера эти странные танцы. Было тихо, и только ветер гонял по полю ледяную пыль. Щурясь от солнца, Антон заметил неподалеку что-то темное. Он подобрался ближе и увидел вязаную варежку.
— Во-ва! — донеслось из леса.
— Воооооооо — ваааааааааа! — словно сами деревья звали кого-то. Крик прокатился по полю и рассеялся вдали.
— Во — ва! — подхватил кто-то уже ближе.
Антон развернулся и побежал домой, набирая полные ботинки снега.
Скоро настал день, которого Антон боялся больше всего. Школа. Он уже бывал там, когда они только переехали и мама водила его записываться, и позже, когда ему выдавали учебники. Тогда были каникулы. Коридоры пустовали, и двухэтажное, окруженное тополями здание казалось очень даже уютным. Но теперь, глядя на курящих у входа старшеклассников, Антон думал иначе.
Возле расписания висел черно-белый листок, распечатанный на принтере:
«Внимание! Пропал ребенок»
Его звали Вова Матюхин. Четвертый класс. На зернистом отпечатке Вова был мертвецом с черными глазами и ртом.
Антон нашел нужный кабинет и принялся ждать. Дети потихоньку собирались, затем, когда двери открылись, шумно повалили внутрь. Среди всех выделялся рыжий толстяк с прыщавым красным лицом, до странности напоминавшим гранат. Когда какой-то паренек чуть замешкался в проходе, рыжий толкнул его:
— Давай топай, мудила!
Антон дождался, когда все рассядутся по местам, набрал полную грудь воздуха, чтобы успокоить колотящееся сердце, и подошел к учительнице. Она оторвалась от журнала и посмотрела на него поверх очков:
— Новенький, что ли? Фамилия как?
— П-петров!
— Как-как? Громче говори!
— Петров!
Голос у него дрожал, но он ничего не мог с этим поделать.
— Точно не ошибся? — Учительница уткнулась носом в журнал. — В списках такого нет.
Теперь она всматривалась Антону в лицо, точно старалась уличить в обмане.
Антон опустил глаза и выдавил:
— Мне сказали, 204 кабинет. Лилия Павловна. Пятый «Б».
— Странно, — сказала учительница. — Ладно, подожди. Я сейчас.
Оставшись один у доски, он чувствовал на себе внимание всего класса. Кто-то что-то шепнул, и по комнате прокатился тихий смех.
— Доску вытри! — послышался голос. И снова смех.
Антону не понадобилось поднимать глаза, чтобы понять, кто это.
— Ты че, не только слепой? Глухой еще? Доску вытри, говорю!
Антон залился краской и не знал, куда деваться. Наконец вернулась учительница:
— Куда же тебя посадить? Сядь-ка пока в конце с Семеном.
— Еще чего! — хмыкнул толстяк и поставил рюкзак на соседний стул, а Антону пришлось сесть еще дальше, за самую последнюю парту. Рядом с ним из-под стола торчали рулоны с какими-то плакатами.
— Вот и хорошо, — сказала учительница. — Начнем урок. Тема: традиции русской и мировой литературы в рассказе Паустовского «Кот-ворюга».
Толстяк обернулся и поглядел на новенького. Взгляд его не сулил ничего хорошего.
Уже на четвертом уроке в тетради Антона обнаружился растекавшийся амебой желтоватый плевок.
После занятий он специально задержался подольше, чтобы не идти домой вместе со всеми. Он поставил рюкзак в коридоре на подоконник и перебирал учебники.
— Привет! — сказал кто-то над самым ухом.
Антон обернулся и увидел девочку в зеленом свитере с вышитым на нем жирафом. На уроках она сидела за второй партой, и несколько раз он ловил на себе ее взгляд.
— Привет! — Антон залился краской.
— Врезал бы ты ему.
— Кому?
— Семену.
Антон не ответил и принялся складывать книги в сумку.
— А ты за рекой живешь? В том деревянном доме?
— Ну да.
— Там, наверное, очень страшно… да еще через лес приходится ходить. Я бы не смогла.
— Да нет, все нормально, а что такого с лесом?
Девочка замялась, а потом, улыбнувшись, ответила:
— Ничего. А меня, кстати, Полиной зовут.
Следующая неделя стала для Антона настоящим кошмаром. «Ой, извини!» — говорил Семен, толкая его на лестнице, да так, что и шею недолго было сломать, или: «Я случайно!» — опрокидывая на него стакан с компотом в столовой. И так каждый день. Антон ни на секунду не смел расслабиться из-за потока «случайностей». И с ужасом понимал, что это лишь начало и что дальше будет только хуже, если он ничего не предпримет, но сделать ничего не мог. Он ходил по школе, опустив глаза в пол, и считал минуты до конца уроков. Лишь иногда, поймав на себе взгляд Полины, он задыхался от стыда и готов был врезать обидчику, но ничего, как назло, не происходило. Потом запал иссякал, и все продолжалось по-старому.
Домой Антон ходил один, через поселок, а после речки и моста уже начинался лес. Минут десять дорога ползла в окружении деревьев. Прохожих не было, только медленно, боясь завязнуть в снегу, проезжали иногда машины. Антон старался не задерживаться на этом участке, потому что при движении мимо белый снег на ветках и черные стволы создавали странную иллюзию: казалось, кто-то бродит по лесу, кто-то высокий, неуловимый, готовый в любой момент вытянуться деревом или упасть на землю сугробом, а потом, когда внимание к нему ослабнет, вновь продолжать свой путь вдоль дороги.
