Ярослав Петрашко - Бриллиантовый ошейник (главы из романа)

Было ровно шесть часов утра, шестого июня.

На всем побережье Свободной Черноморской экономической зоны царило солнечное утро. Спокойное прозрачное море мягко пошлепывало мелкими волнами о гальку. Однако над поселком Графское, как ни странно, все еще царили предрассветные сумерки. Ночная мгла, в нарушение всех мыслимых законов природы, клубилась над развалинами замка. Мрачного вида облако плотно закрывало район Графского от лучей утреннего солнца. В такое утро никому не охота просыпаться рано, поэтому ни на пляже, ни на спускающихся к нему улочках поселка никого не было видно. По этой причине никто не оказался свидетелем того, как из мутного и неподвижного, словно болото, моря медленно и спокойно выходил человек. Молодой парень в противоестественно сухом джинсовом костюме поднимался из воды так же свободно, как если бы он шел по городской улице. Длинная грива прямых платиновых волос не была отягощена ни единой каплей влаги. И в довершение происходящего в это утро в Графском разгрома нормальной человеческой логики, во рту парня, как ни в чем не бывало, дымилась сигарета «Прима».

Выбравшись на пляж, этот в высшей степени странный субъект переложил из левой руки в правую кейс, с которого так же не упало на гальку ни капли по причине его противоестественной сухости, огляделся с видом человека, попавшего на незнакомый перекресток, обогнул санаторий Государственного департамента безопасности и, никем не замеченный, удалился в сторону Черноморского шоссе.

Саша сидел в привычном одиночестве рядом со стойкой бара, за тем самым столиком, где когда-то, очень-очень давно, они впервые встретились с Яном. Было почти так же шумно и почти так же накурено, как тогда. Впрочем, так здесь было каждый вечер. К Саше привыкли и официанты, и постоянные посетители. Иногда лишь (разумеется, за глаза) высказывалось недоумение, что, мол, этот блестящий молодой человек каждый вечер делает в этом второразрядном баре?

Тем более, что многие знали его как соучредителя фирмы «Ретро-люкс», головной ресторан которой — «Элита» давно и прочно завоевал репутацию самого высоко престижного и дорого валютного заведения Города и Зоны. У Саши был там свой кабинет, где он появлялся исключительно по служебной необходимости, или когда нужно было принимать иностранных гостей и партнеров. Вечера он предпочитал проводить здесь, выделяясь из массы посетителей «среднего» сословия выбором баснословно дорогих вин, которые специально для него доставлялись их «Элиты», да фантастической красоты бриллиантом в тонкой оправе на безымянном пальце. Пожалуй, только официант Алеша догадывался, что этот перстень — память о Яне, и что Саша проводит свое свободной время в этом баре, предаваясь размышлениям и воспоминаниям о своем безвозвратно исчезнувшем друге. Эти догадки подтверждались тем, что Саша неизменно, в один и тот же день в году, вместо милых его сердцу белых и шампанских вин, заказывал ту самую марку коньяка, которую они вместе с Яном пили в день своего знакомства. Естественно, Алеша ни разу ни словом не обмолвился о своих умозаключениях: это было не в его правилах. Однако, каждый раз, когда наступало 27 июли, он, не дожидаясь заказа, приносил бутылку коньяка «Курвуазье» и лимон, нарезанный дольками. Не забывал и второй прибор. Саша оценил это молчаливое внимание к памяти своего друга и предложил Алеше место в «Элите», на что тот ответил вежливым, но решительным отказом. «Видите ли, маэстро (так называли Сашу все официанты, метрдотели и шеф-повары Города), в нашем деле самое главное — коллектив. Здесь у меня нормальные отношения, серьезные связи. А это в нашем деле — все. Благодарю вас.»

…До очередной годовщины оставалось еще семь с лишним недель, поэтому Саша нынешним вечером пил шабли и закусывал дольками свежего ананаса, а второго прибора на столе не было. Саша курил сигареты очень редкой импортной марки — «Торейтон», единственной, которая ему нравилась. Он курил и размышлял о странных делах в городе. Вообще-то, Город — сердце Свободной экономической зоны — всегда был явлением сложным и противоречивым. Однако у Саши имелся очень чуткий барометр — ресторан «хай-класса» «Элита». По количеству, ассортименту и стоимости заказываемых банкетов можно было безошибочно судить и об обстановке в Бизнес-центре, где сосредоточились основные биржи и брокерские конторы, и в Зеленом доме — главном финансовом узле города, давшем приют офисам крупнейших банков, аккредитованных в Зоне, и во Дворце Города — средоточии административной и судебной власти. В последнее время «Элита» непонятным образом растеряла самых крупных своих постоянных клиентов, ряд фирм отозвал свои заказы на традиционные представительские банкеты, а несколько Белых Пиджаков, как называли в «кругах» главарей крупнейших теневых кланов Зоны, пировали почти беспробудно, словно во время чумы.

Единственным островком стабильности смотрелись на этом фоне только пакеты заказов с Красной улицы, где размещались иностранные представительства и консульства, да корпорация «Хундланд», дела которой, судя по банкетным заявкам, шли не просто хорошо, а блестяще. Что-то за всем этим крылось странное, но что — Саша понять не мог, и в который раз он вспоминал Яна: вот уж кто сумел бы разгадать любую головоломку Города! Однако, Яна не вернуть. И Саша в который раз мысленно обращался к своему другу с горьким упреком: «Зачем ты вторгся в мою жизнь, изменил ее безвозвратно, а затем оставил меня в одиночестве!» Некоторое время это заканчивалось тем, что Саша напивался в дым, с помощью Алеши добирался кое-как домой, где, перед тем как лечь спать, наносил несколько ударов руками и ногами огромной надувной кукле, выполненной в виде волка, обросшего белоснежной шерстью. При этом он поносил куклу последними словами, называя ее почему-то «старшим инспектором». Судя по его высказываниям, именно «монстр-фантом», как когда-то называл это чучело Ян, был виновен каким-то образом в их разлуке. Отведя душу, Саша, как правило, засыпал в обнимку с монстром прямо на ковре посреди комнаты.

Впрочем, в последнее время эти запойные вечера случались все реже и реже. Саша увлекся своей новой работой и в бар заглядывал уже больше по привычке.

…Спокойное течение вечера было нарушено появлением в баре новичка. Молодой человек в тонированных очках и джинсовом костюме в черным кейсом в руках внезапно возник из шума и дыма прямо перед Сашиным столиком. Несколько мгновений они разглядывали друг друга, и Саша почему-то новым, внезапно открывшимся чутьем понял, что эта встреча, видимо, очень существенно переменит его теперешнюю жизнь. Да и простого взгляда, брошенного на пришельца, было достаточно, чтобы понять: такие люди не каждый день встречаются и просто так не приходят. Грива волос до плеч была платинового цвета, что сразу наводило на мысль о парике, либо об искусственной окраске, так как ресницы и брови у него были смоляно-черными. На лице же его — лице классического Мефистофеля с гравюры Гюстава Доре — самой потрясающей деталью были глаза. Когда незнакомец снял свои очки, Саша с изумлением увидел, что радужка глаз золотисто-желтая, а зрачки такие, какие бывают только у коз и кошек — вертикально-щелевидные.

— У вас не занято? Можно упасть? — поинтересовался тигроглазый пришелец. И Саша, зачарованный немигающим взглядом этих необычных глаз, кивнул.

— Пожалуйста, буду рад разделить с вами компанию.

Парень по-хозяйски выхватил из табачного тумана пустой стул, подставил его к Сашиному столику и уселся. Тут же рядом с ним возник с недоуменным выражением на лице Алеша. Саша рукой сделал успокаивающий жест.

— Все нормально, Алеша, это ко мне. Что будете пить? Могу предложить вам шабли. Закуска — на ваше усмотрение. Из прохладительного рекомендую шампанское — глясе, лимонад, оршад, шербет…

— Лучше винца крепенького.

— Отлично. Херес? Мадера? Марсала? Портер? Медок? Сан-жюльен? Шато-лафит? Подогретый? Портвейн белый? Красный?

— Лучше азербайджанский. И пирожков каких-нибудь погорячее, но чтоб без соли!

— Вы с ума сошли! «Азербайджанский»! Закажите еще аккумуляторную кислоту! Значит так, Алеша, «Мартини» и пару расстегаев со свежими грибами. Ну, и в виде исключения, хотя к печеному и не положено, салат-ромен, только вместо помидоров, Алеша, будьте добры, положите швейцарского сыру, двести граммов.

— Мазово… — проговорил парень, глядя вслед удалявшемуся официанту. — Ты что — Губернатор?