Я расскажу вам страшную сказку про то, что все мы находимся внутри сказки. В плену у собственных иллюзий, сотканном из множества покалеченных «Я» вокруг нас. У них нет рук, нет ног, их рты зашиты наглухо прочными чёрными нитями и глаза их навеки закрыты. Они очень хотят вернуть каждую драгоценную часть тела назад, но каждый раз отнимая у кого-то руку, или ногу, оказывается, что им всегда будет мало. Они наказывают друг друга за это, истекая горячими слезами из слепых глаз, но продолжают искать новую жертву. Так, блуждая в стране истерзанных душ, глухие, немые и слепые они проживают свою жизнь.
Матери рожают сыновей, к которым они не способны выразить свою любовь, дети вырастают и находят себе зеркало – такое же покалеченное «Я» готовое причинить им столько боли, сколько они попросят.
Много-много лет назад в четвёртом измерении, откуда души пишут нашими телами жизнь, встретились две сущности. Они были очень непохожи друг на друга и в то же время похожи. У одного не было пальцев на руках, поэтому там на земле он не мог по-настоящему почувствовать мир вокруг себя, и не было шеи – она провалилась в грудную клетку, чтобы никто не смог ухватить его за горло и заставить делать то, что ему не хочется. У другой души не было стоп, кто угодно мог толкнуть её и она словно неваляшка падала вперёд, назад. Но у обоих до сих пор были глаза. Две огромные пары глаз, смотрящие друг в друга. Они хотели видеть мир таким, какой он есть на самом деле. Одна душа мечтала снова отрастить стопы, чтобы ощущать опору под собой. Другая мечтала не бояться чувствовать.
Две души заглянули друг в друга и разошлись. Одна ничего не почувствовала, другая так и не нашла опоры в чужой душе.
И каждый раз не находя в другой сущности то, что им было так необходимо, души в одиночестве брели дальше по длинной-длинной дороге среди высокой-высокой выжженной травы, которая, шелестя на ветру, шептала им: «сдавайся…» И раскаленное красное солнце шипело ей вслед: « мертвая душа…»
«Смерть души ещё не означает физическую смерть тела, к которому я привязана», – подумала одна из этих душ. «Могу я не умирать, а просто уснуть, чтобы только отдохнуть? К примеру вон под тем деревом? Я очень устала, я не спала целую вечность, меня мучает жажда и голод… я хочу домой…»
Трава не ответила и кроваво-красное солнце тоже молчало… А через несколько мгновений под Манциннеловым деревом вечным сном спала чья-то доверчивая душа.
Вторая душа в это время сбилась с пути. Ей то и дело попадались всё более и более покалеченные сущности, которые и на души то уже не были похожи. Иногда они выпрашивали у неё язык, демонстрируя пустой рот, весь почерневший и высохший, или хребет, показывая брюхо с глубокими незаживающими ранами от необходимости всё время ползать по земле, как рептилия. Они истязали сами себя, царапали ногтями свои бледные лица, моля о помощи так отчаянно. Пытались обмануть душу, обещали, что позаботятся о ней, полюбят её… Изможденная своим неполноценным телом и долгой дорогой душа присела на обочину. «В какой момент я потерялась?» – задалась она вопросом.
«Ты не потерялась», – ответила птица, которая искала неподалёку в траве ячменные зерна. Она давно на высоте птичьего полёта следовала тем же маршрутом. «Вспомни весь свой путь хорошенько и все души, которые ты встречала».
Душа стала мысленно путешествовать в обратном направлении, внимательно рассматривая всю суть, форму явлений, которую принимали другие сущности соприкоснувшиеся с ней. И поняла душа, что все, кого она видела, только просили у неё. «Дай», – говорили одни. «Это всё должно быть моим», – приказывали другие. Но была одна среди них, которая ничего не попросила. Не попросила, но дала, хоть и всего лишь на несколько секунд, заглянуть в себя. Она была не идеальной, собственно как и все души, но…
«С такой душой вместе можно было бы и пальцы, и крылья отрастить», – слегка иронично заметила птица, прерывая все эти мысли.
«Где она?!» – вскочила на ноги встревоженная сущность, сама удивляясь тому, что в ней начало проявляться подобие чувств.
«Я была у Манциннелового дерева, – вздохнула птица. – Она спит. Ты её не разбудишь». И немного подумав, птица подсказала: «Нужно было искать в себе, а не в других…»
У обочины сидела бесчувственная душа. Холодная и одинокая, всеми покинутая, она превращалась в камень. Через несколько лет душа всё же встала, пошла по дороге в обратную сторону и раздала себя другим душам, получив взамен некое подобие заботы и принятия, которыми она даже смогла насладиться в какой-то степени. И жизнь души продлилась ровно столько, сколько ей и было отведено, но никогда она не забывала про ту, что сдалась и про то, за что сама она даже не попыталась бороться.
