Оглавление
ПЕРЕПРАВА
ЧЕЧЕНСКАЯ ТАНКА
НА МАРШЕ
НОЧЛЕГ
УТРО
В ПУТИ
РЮРИК
МАРЬЕВО
НИКАНОРОВНА
КУСТ КАЛИНЫ
ЗАЧИСТКА
ДОРОГА НА ГРОЗНЫЙ
ВЕРБНОЕ ВОСКРЕСЕНЬЕ
ДООРОЖНОЕ ПРИКЛЮЧЕНИЕ
ИЗ ЭФИРА
ПОСЛЕДНЕЕ
ПРИВАЛ
РОСТИСЛАВ
ДАЕШЬ ВОКЗАЛ!
БАЛЛАДА О НИКОЛАЕ ИГОШИНЕ
У БРОДА
ДИМКИНА ПЕСЕНКА
ДИМКА
«МИШКА»
ВЬЮГА
НА ПОЛУСТАНКЕ
НОЧНОЙ ПЕЙЗАЖ
НЕ ПЛАЧЬ
В МЕТЕЛЬ
ДАРЫ ТЕРЕКА
ПОМИНАЛЬНОЕ
У ТЕРЕКА
ЛЕТЯТ ПЕРЕЛЕТНЫЕ ПТИЦЫ
УРОК ЗАКОНА БОЖЬЕГО
ПОМНИШЬ, ЛЮБА?
СТИХИ НА ПРОЩАНЬЕ
ТАЙНАЯ ВЕЧЕРЯ
МЕЖДУ
БАЛЛАДА О САПОГАХ
САНЕЧКА
РАССКАЗ КОРРЕКТИРОВЩИКА
ФЕДЕРАЛ
ТОСКА ПО КЛАССИКУ
ТАК БУДЕТ
ТАК ГОВОРИЛ СТАРЛЕЙ ШЕРЕМЕТ
БАЛЛАДА О СТАРЛЕЕ ШЕРЕМЕТЕ
РЯЖЕНЫЙ
БРАТОУБИЙЦЫ
В ГРОЗНОМ
НАДПИСЬ НА ФОТОКАРТОЧКЕ
БАЛЛАДА ОБ ОТРЕЗАННОЙ ГОЛОВЕ
НЕОТПРАВЛЕННОЕ ПИСЬМО
ПЯТЬ БРАВЫХ НОВОБРАНЦЕВ
МОЛОДЫЕ ЛЕЙТЕНАНТИКИ
СОКОЛ И ВЕТЕР
БАЛЛАДА О ЗЕРКАЛЬЦЕ
БАЛЛАДА О ВДОВЕ
САШКА-МЕНТ
ГОРНЫЕ ВЕРШИНЫ
КИЗИЛ
НОЧЬ НА ИВАНА КУПАЛУ
У ГОРНОЙ РЕЧКИ
СВЕТЛАНА
ЗАБЫТЫЙ БЛОК-ПОСТ
ЗИМНЯЯ ДОРОГА
БЕССОННИЦА
ВАСИЛИЙ
БРАТИШКАМ
У ТЕЛЕВИЗОРА
БАЛЛАДА О ЧЕТВЕРТОМ
ПАПАНЯ
БАЛЛАДА О ДИВИЗИИ «ЭДЕЛЬВЕЙС»
ВАСИЛИЙ И АНАСТАСИЯ
ВЕЧЕР В ГОРАХ
«ГОВОРИТ СОФИЯ»
ЖАВОРОНОК
ПРОЩАЙ, ЧЕЧНЯ!
ПЕРЕПРАВА
Всхлипнула птица-вещунья
в ракитнике возле брода…
«12 июня
2001 года
отряд тверского ОМОНа
попал под бандитский обстрел…
«Вперед!»
БМП с разгона
пристрелянный брод одолел.
Взрезали муть ночную
АК по команде:
«Огонь!»
И брызнула врассыпную
беспривязная шелупонь.
Резким щелчком по чинарику
точку поставил старшой.
Выронил, щурясь на реку:
«Сработали на большой…»
Бормочет водитель,
измотанный в дым:
«Не подложили б мин нам…»
Трясемся аулом мирным.
Мирным,
пока не спим.
ЧЕЧЕНСКАЯ ТАНКА
На дороге,
среди камней,
наполненная взрывчаткой коробка.
А на ней
божья коровка.
НА МАРШЕ
Мы еле шевелим губами серыми
и ноги тоже
еле волочим.
С устатку генералов с офицерами
последними словами сволочим.
Село.
Дымки над крышами облезлыми.
Как седина, пылюга на висках.
Нам запастись бы
маршальскими жезлами.
Увы,
для них нет места в вещмешках.
Рубашка,
майка,
мыло,
тюбик с пастою.
Еще «НЗ»,
чтоб было, что пожрать.
И то,
чем я ни перед кем не хвастаю:
она,
с моими виршами тетрадь.
НОЧЛЕГ
“И все утихло: глас молитвы
В дыму, над грудой братних тел
И шум, и стон, и грохот битвы…
Осталась память славных дел!
А. Полежаев
В доме душно.
Очень душно.
Слева Влад
храпит недужно.
Выхожу,
сажусь на камень
у пустой собачьей будки.
В небе,
опушён дымками,
месяц —
всадник в козьей бурке.
Иноходец…
Бурка…
Шашка…
Впрочем,
Полежаев Сашка
это все и вправду видел.
И раскрасил в лучшем виде.
Не вернуть былые годы…
Что мы знаем о героях
Полежаевской породы?
Боже,
сколько ж полегло их!
Отшибает память Хронос.
Вспомнят век спустя едва ли,
сколько в стычках полегло нас,
скольких мы поубивали…
Докопаться мне до сути б,
чем грозит мне книга судеб?
Возвращаясь из разведки,
напорюсь я на кавказца,
и от пули-сердцеедки
уберечься не удастся?
Вверх лицом бескровно-белым
рухну около развилка…
Я дышу.
Дымлю «пэл-мэлом».
Значит,
жив еще курилка…
УТРО
Горный воздух тек,
как мед.
Душу в рай затаскивал.
Жидким солнцем миномет
горло прополаскивал.
Залегли мы до поры
в роще,
над расселиной,
у подножия горы,
кручами ощеренной.
Мой напарник
новичок,
чмо из пополнения,
шепчет:
«Мне бы косячок…
Нужно сбить волнение…»
У него в поту усы,
посерела рожица.
«Отползи в кусты,
поссы,
ежели неможется.
Здесь, браток,
хана-аминь
нам без молодечества».
Пахнет горная полынь
дымом Отечества…
В ПУТИ
Перевалы, обвалы,
завалы, скалы,
алых закатов слизь.
По Кавказу тряслись «Уралы»,
из «Уралов» песни неслись.
«Где же сестры и жены ваши?
Где отцы и матери где?»
Все узнаем, отвоевавши,
а пока не они в беде!
Почернели в боях наши лица,
огрубели наши сердца.
Только,
сколько война ни продлится,
будем биться мы до конца!
Не разорвана связь живая,
я присяге не изменю,
и строчат автоматы,
сшивая
с коренной Россией Чечню.
Этот край завещали нам деды,
будут помнить и внуки про нас.
Деды,
помним мы ваши победы!
Мир тебе,
усмиренный Кавказ!
РЮРИК
Окликает тебя по имени
ветер,
Север покинувший утром:
«Помнишь,
Рюрик,
бурю на Ильмени
и себя на суденышке утлом?
Помнишь,
хлесткие,
в жгучих перьях,
волны пенились и кипели.
Помнишь,
вынес я вас на берег,
окрестив в варяжской купели.
Злою бурею атакован,
в то недоброе утро
навеки ты запомнил,
Рюрик,
каков он,
крестный путь
из варяг во греки.
Что дружинники,
что солдаты,
в вас все те же варяжские гены
потому избрал для себя ты
крестный путь
из варяг в чечены…»
«Рюрик!»
Ветер,
примчавший с Севера,
окликает тебя по имени.
«Вас на катере было семеро.
Ты один не вернешься
в поильменье».
МАРЬЕВО
Лишь глаза прикрою,
вижу сквозь марево:
выжжено жарою
желтое Марьево.
Улочки в проселок
пыльно стекаются,
а вдали околок
с полем стыкается.
Там, под белым небом,
каждое деревце
тенью,
словно хлебом,
с путником делится.
К этим кущам ноги
сами бы вынесли…
Если б на дороге
горы не выросли.
НИКАНОРОВНА
«Доля вдовья,
доля женская,
ох, как норовна…
Вот свеча богоявленская,
Никаноровна!
Чтоб свечу не задувало,
заслони огонь рукой.
Куда сына задевала?»
«Косит сено за рекой…
Косит сын всю ночь,
до солнца,
травы,
волглые слегка,
и сгребает их в копенца
в поле,
где ни огонька.
Чуть забрезжит, спозаранку,
спрятав косу за кустом,
мой Андрей спешит в землянку
под неструганным крестом.
Красной пеной с хрипом бьется
в берег черная вода…»
«Сын когда домой вернется?»
«Не вернется никогда…»
КУСТ КАЛИНЫ
Не буря тебе,
калина,
ветки переломала.
Во всем виновата мина,
принесшаяся с перевала.
Кто попадал в передряги,
сходу меня поймет.
По нам,
залегшим в овраге,
ударил с горы миномет.
Если б не куст калины,
последним стал бы тот бой.
Меня от осколков мины
куст заслонил собой…
ЗАЧИСТКА
Я во двор.
Он метнулся из дому.
В тень.
К ограде из диких камней.
И разнесся по сумраку мглистому
мой задиристый выкрик:
«Ко мне!»
Подыхать мы хотим не очень ведь…
Кто кого возьмет на прицел?
Все решит автоматная очередь:
кто проворнее, тоти цел.
Он ругнулся.
По-русски.
Затейливо.
Вскинул ствол,
отступив на шаг
И осел,
цепляясь за дерево…
Он теперь мне
не
