Спустя несколько дней после нашей свадьбы он встретил в какой-то отдаленной части города дона Андреса де Баеса, одного из своих прежних соперников. Они обменялись колкостями и обнажили шпаги. Это стоило жизни дону Андресу. Но так как он доводился племянником вальядолидскому коррехидору, человеку бешеному и к тому же смертельному врагу дома Мельо, то дон Альвар счел необходимым как можно скорее покинуть город. Он поспешно вернулся домой и, пока ему седлали лошадь, передал мне то, что произошло.
– Любезная Менсия, – сказал он мне затем, – мы должны расстаться: это необходимо. Вы знаете коррехидора; не к чему обольщаться: он будет меня свирепо преследовать. Вам известно, каким весом он пользуется; мне небезопасно оставаться в королевстве.
Он был так подавлен собственной скорбью, а еще больше той, которую видел во мне, что не мог продолжать. Я заставила его взять с собой золото и несколько драгоценностей; затем он обнял меня, и в течение четверти часа мы только и делали, что сливали вместе вздохи и слезы. Наконец ему доложили, что лошадь подана. Он вырывается из моих объятий, он уезжает и покидает меня в таком состоянии, которого я не могу выразить словами. Ах, какое б было счастье, если б чрезмерность моей скорби тогда же свела меня в могилу! От скольких горестей и невзгод избавила бы меня смерть!
Спустя несколько часов после отъезда дона Альвара коррехидор проведал об его побеге. Он послал за ним в погоню всех вальядолидских альгвасилов[20] и не упустил ни одного средства, чтоб заполучить его в свои руки. Тем не менее супруг мой ускользнул от его мщения и сумел укрыться в безопасном месте. Тогда судья увидел, что принужден ограничить свою месть удовольствием отнять имущество у человека, крови которого жаждал. Это ему вполне удалось: все, что принадлежало дону Альвару, было конфисковано.
Я очутилась в весьма печальном положении: мне почти не на что было существовать. Пришлось вести замкнутый образ жизни и держать в качестве прислуги только одну женщину. Я проводила все дни в слезах, но оплакивала я не бедность, которую терпеливо переносила, а отсутствие любимого супруга, не подававшего никаких вестей. Между тем при нашем грустном расставании он обещал уведомлять меня о своей судьбе, в какой бы угол мира ни занесла его злополучная звезда. Однако прошло семь лет, а я ничего о нем не слыхала. Неведение, в котором я находилась относительно его участи, погружало меня в великую печаль. Наконец дошло до меня, что, сражаясь в Феце[21] за короля португальского, он потерял свою жизнь в бою. Известие это принес мне человек, недавно вернувшийся из Африки; он заверил меня, что хорошо знал дона Альвара де Мельо, что служил с ним вместе в португальской армии и сам видел, как супруг мой погиб в сражении. Он присовокупил к этому еще некоторые обстоятельства, окончательно убедившие меня, что Дона Альвара нет более в живых. Эта весть только усилила мою печаль и побудила принять решение никогда больше не вступать в брак.
Тем временем прибыл в Вальядолид дон Амбросио Месио Карильо маркиз де ла Гуардиа. Он принадлежал к числу тех старых вельмож, которые обходительным и изысканным обращением заставляют забыть про свои лета и все еще умеют нравиться дамам. Однажды ему случайно рассказали историю дона Альвара и описали меня так, что ему захотелось со мной познакомиться. Чтоб удовлетворить свое любопытство, подговорил он одну мою родственницу, и та, условившись с ним, зазвала меня к себе. Маркиз тоже явился. Он увидел меня, и я ему понравилась вопреки скорби, которая запечатлелась на моем лице. Но зачем говорю я «вопреки»? Быть может, он был тронут именно грустным и томным видом, свидетельствовавшим в пользу моей верности; быть может, моя тоска воспламенила в нем любовь. Поэтому он не раз повторил мне, что считает меня чудом постоянства и что завидует моему мужу, сколь бы горестна ни была его судьба. Словом, он был поражен моими достоинствами и ему не понадобилось второго свидания для того, чтоб в нем созрело решение жениться на мне.
Чтоб склонить меня к принятию своего предложения, он прибег к посредничеству моей родственницы. Та наведалась ко мне и стала уговаривать, что неразумно долее зарывать свою красоту, поскольку супруг мой, как гласило известие, окончил жизнь в Феце, что я достаточно оплакивала человека, с которым меня связывали столь кратковременные узы, и что я должна воспользоваться представившимся мне случаем, который сделает меня счастливейшей из женщин. Затем она принялась превозносить древний род старого маркиза, его великие богатства и прекрасный характер. Но, несмотря на красноречие, которое она расточала по поводу всех его преимуществ, ей не удалось меня уговорить. Не сомнения в смерти дона Альвара и не боязнь увидеть его вдруг, в самый неожиданный момент, останавливали меня. Отсутствие склонности или, вернее, отвращение, испытываемое мною к вторичному браку после всех несчастий первого, было тем препятствием, которое моей родственнице надлежало преодолеть. Но она не отступила: напротив, она удвоила старания в пользу дона Амбросио и привлекла всю семью на сторону вельможи. Родственники мои стали настаивать на том, чтоб я не отказывалась от столь блестящей партии; они мне непрестанно докучали, досаждали, не давали покоя. Правда, бедность моя, возраставшая с каждым днем, немало способствовала тому, чтоб преодолеть мое сопротивление. Если бы не ужасная нужда, я бы никогда не решилась на это.
Итак, я была не в силах противиться; я уступила упорным настояниям родни и вышла замуж за маркиза де ла Гуардиа, который на следующий же день после свадьбы увез меня в свой прекрасный замок возле Бургоса, между Грахалем и Родильяс. Он воспылал ко мне страстной любовью; во всех его поступках чувствовалось желание мне угодить; он всячески старался предупредить мои малейшие желания. Ни один муж не питал такого уважения к жене и ни один любовник не оказывал столько внимания своей возлюбленной. Я восхищалась человеком, обладавшим таким привлекательным характером, и до известной степени мирилась с утратой дона Альвара благодаря тому, что составила счастье такого супруга, как маркиз. Невзирая на разницу в летах, я полюбила бы его страстно, будь я в состоянии любить кого-либо после дона Альвара. Но постоянные сердца умеют любить только раз. Воспоминание о первом супруге делало тщетным все старания второго понравиться мне. И потому на его нежные чувства я могла отвечать только искренней благодарностью.
Таково было мое душевное состояние, когда однажды, подойдя к окну своей горницы, чтоб подышать свежим воздухом, я увидела человека, похожего на крестьянина, который пристально уставился на меня. Я приняла незнакомца за подручного нашего садовника и не обратила на него никакого внимания. Но на следующий день, снова выглянув в окно, я застала его на том же месте, и мне снова показалось, что он очень внимательно ко мне присматривается. Это меня поразило. Я посмотрела на него в свою очередь. Но когда я пригляделась к нему, мне вдруг почудилось, будто я узнаю черты несчастного дона Альвара. Это сходство вызвало в моих чувствах непостижимый переполох: я громко вскрикнула. К счастью, я в то время была наедине с Инесой, той из моих камеристок, которой я больше всего доверяла. Я поведала ей подозрение, взволновавшее мою душу. Но она только расхохоталась, вообразив, что какое-нибудь легкое сходство ввело меня в заблуждение.
– Успокойтесь, сеньора, – сказала она, – и не думайте, что вы видели первого вашего супруга. Как мог он очутиться здесь под видом крестьянина? Да и вероятно ли, чтоб он вообще был жив? Но, чтоб вас успокоить, – добавила она, – сойду в сад и поговорю с этим поселянином; узнаю, кто он таков, и сию минуту вернусь доложить вам об этом.
Инеса отправилась в сад и спустя короткое время вернулась в мои покои сильно взволнованная.
– Увы, сеньора, – сказала она, – ваше подозрение вполне оправдалось. Вы в самом деле видели дона Альвара; он мне открылся и просит, чтоб вы позволили ему тайно поговорить с вами.
Я могла тут же принять дона Альвара, так как маркиз находился в Бургосе, а потому поручила своей камеристке проводить его ко мне в кабинет[22] по потайной лестнице. Можете себе представить, какое волнение я испытывала. У меня не хватало духу взглянуть на человека, который с полным правом мог осыпать меня упреками: не успел он предстать предо мной, как я упала в обморок, точно мне явилась его тень. Инеса и он тотчас же пришли мне на помощь. Как только они привели меня в чувство, дон Альвар сказал:
– Ради бога, сеньора, успокойтесь. Я не хочу, чтоб мое присутствие стало для вас пыткой, и вовсе не намерен причинить вам огорчение. Я явился не как взбешенный супруг попрекать вас за нарушение данного слова и поставить вам в грех заключение новых уз. Мне известно, что вина падает на вашу семью: я знаю также обо всех преследованиях, коим вы подвергались. Сверх того, в Вальядолиде распространились слухи о моей смерти и у вас было тем больше оснований им поверить, что вы не получили от меня ни одного письма, которое бы их опровергло. Наконец, слыхал я и про тот образ жизни, который вы вели после нашей жестокой разлуки, и что скорее нужда, нежели любовь, толкнула вас в объятия маркиза.
