в этом документе кучу ошибок, чтобы, на всякий случай, если приведут его к исполнению какие-то обстоятельства, оно было незаконным.
- Хитро!
- А я о чем?! Но старику захотелось проучить свою дочку, внука, которого она настраивала против своего отца.
- А привидения у дома Порошенко были настоящими?
- В виде Кораблева.
- Да, вы что?! - удивлению Синцова не было границ.
- Мы его после этого проводили до дому и удостоверились в этом.
- Так погодите, Федор Викторович, а красная папка хранилась-то у Кораблева?
- Ой, Николай Иванович, этой легенде сто лет в обед. О ней еще в тысяча девяносто третьем году Кораблев с трибуны перед коммунистами города говорил, когда он пытался свою фракцию организовать, то есть партию "За справедливость". Нужно же было ему как-то создать себе имидж! Вот, он и придумывал всякие истории, запугивания, чтобы все, видя его, дрожали. Вот, эта красная тетрадка и появилась, то есть, папка.
- А завещание-то, от которого разгорелся весь сыр-бор, было у него в этой папке?
- Конечно, было, ведь его ему принес сам "запуганный", так сказать, Сергей Петрович Вертилов. Вертилов - хитрая лиса. Он еще в те годы, чтобы остаться, так сказать не тронутым террористами Кораблева, затесался в его друзья. А теперь, когда он узнал о дочкиных делах, он снова чем-то умилостивил Кораблева, который уже не первый раз пользовался такими взятками. Ну, а тот подыграл ему. Кораблев взял это завещание, якобы, настоящее, и стал хранить его у себя.
- А чем же "умилостивил", как вы говорите?
- Деньгами.
- Большими?
- Ну, если Кораблев назовет цифру, то и узнаем, правду сказал нам Вертилов или нет. Других доказательств об их величине нет. Так что, Николай Иванович, в самой основе своего детектива, вы нашли ту самую центральную линию, только воспринимали ее, как этическое, моральное поведение людей. А, на самом деле, это - обычное мошенничество, попытка совершить еще более страшное преступление - убийство для того, чтобы завладеть чужими богатствами.
- И в этом Вера Сергеевна призналась?
- Боюсь, чтобы сегодня у нее крыша не поехала. А что вы так на меня смотрите, Николай Иванович? Брат Вертилова, Петр Петрович, которого она попыталась отравить той же самой сливянкой, какой отравить и вас, запугать или еще что-то сделать с вами, оказался-то жив. Я же вам говорил. Через час мы ей эту встречу и устроим.
- 3 -
- Федор Павлович, - смотря умилительными глазами на директора типографии, Синцов продолжил, - ну, остановить как-то можно выпуск моей книги, а? Федор Павлович? В ней очень нужно поменять концовку текста, всего-то на трех последних страницах.
- Не могу. Ладно, было бы там десять, двадцать книг, копейки. А это десять тысяч экземпляров. Понимаете? вы же мне их не оплатите? Вот, я о чем. Тем более, она уже утверждена Мысенко, - вздохнул директор типографии, - и деньги будут за ее выпуск оплачены типографии.
- Кем, кем? - удивлению Синцова не было границ. - Она утверждена Пашей Мысенко, пресс-секретарем губернатора? Моя книга?
- Ну, дорогой мой Николай Иванович, вы хотите бесплатно издаваться, да еще за это и получать хорошие гонорары. А этого добиться далеко не просто, милый сударь. Хорошо, что у вас появились спонсоры, и это, достаточно, влиятельные люди, - кивая головой после каждого своего слова, наставительно говорил Синцову директор типографии. - Да и нам без их помощи не выжить. Конкуренция, чуть зазеваешься, сразу же вышибут с рынка. вышибут, понимаете?
А эту книгу Вашу, Николай Иванович, я с огромным интересом прочитал, очень понравилась, захватывает! Приведения, страхи, человек мучается, когда вспоминает о том, что по его вине на заводе погибали люди. Ух! - с силой начал жать руку Синцова директор типографии. - И что же вы хотели в ней поправить, в вашей книге?
- А то, Федор Павлович, что все это - детский лепет, - вздохнул Синцов и, пожав директору типографии на прощание протянутую им руку, вышел из его кабинета. У двери задержался, обернулся и повторил свои слова. - вы, понимаете, Федор Павлович, все то, что написано там, это - детский лепет. А назвал-то как книгу "Тень уходит последней", - и тихонько прикрыл за собой дверь.
- А вы правы, - согласился с вышедшим автором директор типографии, - действительно, если уходит форма, то только после нее исчезает и сама тень. Хотя мне книга Ваша понравилась, а заголовок?.. Хотя, и заголовок, вроде бы, подтвержден в ней, в вашей книге. Да, да...
- 4 -
Большой желтый шар луны облокотился на крышу впереди стоявшего десятиэтажного дома и освещал и без того светлые от горящих фонарей улицы города. Морозный воздух, легонько покусывая щеки, забрался к Николаю под футболку, освежая его горячее после ванны тело. Упершись руками на перила балкона, Синцов рассматривал улицу, снующие по ней автомобили.
Радость от выхода его очередного детективного опуса распирала, вызывая улыбку на лице. И, подумать только, знали бы те люди, которые живут вокруг него, что он - самый счастливый человек на свете. Да, да, он, писатель, издавший свою пятую книгу. Пусть она вышла не в каком-то крутом российском издательстве, а всего лишь в их городе. Но в каком городе, почти миллионнике, и десять тысяч читателей их газеты, живущие в этом городе, получат на днях его книгу...
