— раздалось из ниоткуда громкое покашливание.
Над судьей появилась сверкающая дымка. Она переливалась золотыми всполохами, мягко превращаясь в высокие врата. Они распахнулись, и прямо в воздух грациозно скользнула черноволосая красноглазая девушка в длинном алом одеянии. Красивая и утонченная.
— Камила, — шепнула удивленно демонесса, но её слова никто не услышал.
Никто, кроме богини Любви. Улыбнувшись, она подмигнула своей невольной подельнице.
На трибунах притихли. Присяжные приняли важный вид. Гном всхрапнул и тут же получил дружеский толчок от одного из конвоиров. Встрепенувшись, карлик поднял голову, забавно проморгался, глядя на богиню, и вскочил. Обернулся и уставился на тролля с демонессой, видимо, пытаясь сообразить, кто они такие и в чем, собственно, их обвиняют. Но никаких признаков понимания на его лице так и не отразилось, потому он, поджав губы, отошел от своего стола на шажок в сторону стражи, пытаясь с ними слиться и стать в тех рядах за своего.
Но богиня Любви совсем на него не смотрела. Её интересовал тот, кто посмел так невежливо высказаться: господин небесный Прокурор. Светлокожий эльф стал ещё бледнее. Зато его уши покраснели и обвисли, как у щенка. Он силился выжать из себя добродушную улыбку, правда, получалось не очень. Присутствующим в этот момент казалось, что Прокурору срочно нужно было выбежать по нужде. Гримаса на его лице наводила мысли о туалете и таком страшном недуге как — запор.
Та, что совсем недавно выдавала себя за простую вампиршу, заботливый хостес, всегда успевающий всем помочь и подбодрить, хищно улыбнулась.
— Прокурор, не могли бы вы повторить при мне последнюю, так небрежно брошенную вами фразу, — её глаза натурально сверкнули пламенем. Алым и яростным. — Мне показалось, вы назвали любовь глупостью.
Эльф пошел красными пятнами. Его глазки забегали, ища спасение. Но кто же пойдет против богини?! Присяжные заерзали на местах, опасаясь попасть под гнев бессмертной.
— Молчишь? — богиня окатила эльфа презрением. — Любовь — это глупость... Кхм... А чего же ты ночами, лежа в своей холодной постели, взываешь ко мне и просишь согреть твоё черствое сердце? Нет. Не дорос ты ещё до настоящей любви. И в наказание за твоё высокомерие, пренебрежение и двуличие я оставлю тебя при этой должности ещё на два столетия. Разбирайся в чужих грехах, коли собственных в упор не видишь. Может, и прозреешь когда-нибудь.
Как только она произнесла эту фразу, над эльфом появилась маленькая грозовая туча и как дала разрядом молнии прямо в темечко. Прокурор закатил очи и разинул рот.
На трибунах и вовсе повисла гробовая тишина. Испугалась и демонесса. Она обхватила руку своего тролля и прижалась к нему. Знала, что он не даст её в обиду.
Богиня заметила её жест и просияла.
— Я не ошиблась, мой дорогой Привратник. Тебе нравится женщина, что я приберегла для тебя?
— Да, богиня, — тролль уважительно склонил голову, — она лучшее, что я мог бы пожелать для себя.
— И никогда не забывай об этом, — изящные ножки Камилы коснулись мраморного пола. — Ты достоин любви.
Она прошлась вперёд. Присяжные тихо зашептались. Один жест, и конвоиры отпрянули от пары. Окончательно затерялся среди них и гном. С небес полился мягкий алый свет. Он не слепил и не казался раздражающим. Теплый и ласковый, словно последние закатные лучики солнца.
— Я слышала твои мольбы Трояр из рода Даварков. Помню каждую просьбу, что ты так и не решился озвучить. Ты всё о сестрах хлопотал, об их судьбе заботился. А ночами мечтал.
Выражение её лица стало добрым и ласковым.
Народ с трибун подался вперёд. Гул нарастал, а Камилу всё это только забавляло.
— Они не слышат, — пояснила она, глядя на демонессу. — У этих существ свое наказание — вечно рыться в чужом грязном белье, бесконечно осуждать, выслушивая всё новые и новые истории жизней, и не быть способными прекратить это. Многие из них здесь уже не одну сотню лет. День и ночь на одном и том же месте, все те же лица соседей. Вы ведь сталкивались с такими, мадам Джакобо? Сплетники, что клевещут новостей ради.
Демонесса кивнула, вспоминая свое окружение с самого раннего детства. Завистники, ждущие когда она оступится, чтобы понести треп о ней. Крики отца, каждый раз, как ему доносили о малейшей её провинности. Порой, надуманной кем-то.
— Я знаю, как тяжело тебе было. А ещё говорят: счастье в золоте, — богиня покачала головой. — Так ли это? В чем счастье, скажи?
— В любви, — шепнула мадам Джакобо. — И только в ней.
— Ты можешь попросить меня, но только об одной вещи. Только одна просьба. Говори.
Демонесса на мгновение смутилась. Взглянула на своего тролля и выдохнула. Черты её лица разгладились, а уголки губ приподнялись.
— Это легко, — она кивнула и прошептала: — счастья для тех, кого я люблю.
— Хорошо, — Камила кивнула, — а лично для тебя?
Демонесса снова призадумалась. В голове было столько мыслей, но она не могла ухватиться хоть за одну из них. Но нужно было отвечать, поэтому она слегка смущенно шепнула:
— Быть рядом с Трояром. У нас не было счастья при жизни, позволь нам...
— Нет!
Богиня взмахнула рукой, призывая ее замолчать. Еще один взмах, и их понесло куда-то высь. Под ногами остался огромный зал с трибунами. Несчастный небесный Прокурор. Судья, смотрящий словно в никуда. И гном, ползающий среди конвоиров.
— Я кое-что придумала для вас двоих, — богиня же вниз не смотрела. — Миров много, и есть у меня выход в один. Вам понравится. Только одно условие — вы никому и никогда не скажете, как попали туда. Живите, сколько вам отведено, и любите друг друга. А я за вами прослежу...
Впереди снова закрутился густой туман. В его центре расширялась воронка, через которую проглядывались аккуратные деревянные домики с черепичными крышами, огороды и бегающие по сельской дороге псы. Следом неслась детвора, весело визжа.
— Здесь вы сможете найти себя, — богиня обернулась. — Ещё одна жизнь, вы её заслужили. У каждого свой путь к счастью, и не всегда он прост и легок. Удачи вам. И не забывайте про меня.
Камила засмеялась и снова взмахнула рукой, отправляя тролля с демонессой в сельские дебри, где со дня на день уже ждали нового кузнеца с женой. Поговаривали, что она умна, образована и вполне может занять
