Дэниел кивает, хотя всё ещё хмурится.
Он выходит за мной в коридор, закрывая за нами двери. Ремешок сумки перекинут через моё плечо, и Дэниел переплетает свои пальцы с моими. Когда мужчина их мягко сжимает, я перевожу взгляд на него.
— Извини, что был груб, — говорит он, глядя мне в глаза, и у меня возникает чувство, что я могла бы влюбиться в него и остаться с ним навсегда. Но я не могу.
Подняв большой и указательный палец, я показываю крошечное пространство между ними.
— У меня есть малюсенькое признание.
Он выгибает бровь.
— Я весь во внимании.
Не глядя на него, я произношу:
— Мне вроде как понравилось.
— Понравилось что? — спрашивает он.
А затем добавляет:
— Ох. — И указывает в сторону номера. — Грубость? — спрашивает он, снова усмехаясь.
Дэниел такой красивый, когда счастлив! Он всегда красивый, но когда счастлив, то просто светится.
Мужчина подталкивает меня плечом.
— Значит, от этого твои трусики стали влажными. — Он прикрывает рот ладошкой. — Ой, — говорит он. — Ты же их не надела.
— Тсс! — шикаю я, так как вместе с нами в лифт заходят люди.
Дэниел притягивает меня к себе, чтобы я стояла перед ним, положив руку мне на талию, а другую опускает вниз и сжимает мою ягодицу. Моё сердце ускоряет ритм. Я бью его по руке и перемещаю её себе на живот. Но теперь его большой палец начинает скользить по нижней части моей груди.
— Хватит! — глядя на его отражение в зеркале, шиплю я на выдохе.
В ответ он опускает лицо к моей шее и смеётся поверх кожи.
Не знаю, откуда взялась эта близость, но она кажется такой правильной... И в то же время неправильной, поскольку я знаю, что в его жизни нет места ни для меня, ни для любви. А я не могу ни о чём просить, потому что там, где должно быть сердце, у него сейчас пустота. И заполнить эту пустоту Дэниел должен сам; только после этого он сможет дать что-то мне. От понимания этого мне становится грустно. Но тут он снова смеётся мне в шею, и я забываю обо всех тревогах. Сегодня я буду наслаждаться жизнью.
Мы выходим на улицу, и я тут же жалею, что у меня нет хорошего пальто. Всё, что у меня есть, — это старые джинсы и свитер, оставшиеся ещё со времён колледжа, которые сейчас лежат в моей сумке. Я слегка дрожу. Дэниел сразу же замечает это и, сняв пиджак, набрасывает его мне на плечи.
— Не мёрзни, — говорит он.
— А ты? — поправляя пиджак, спрашиваю я. — Тебе будет холодно.
Он смеётся.
— Я не прочь немного охладиться.
Он поигрывает бровями. Затем снова переплетает свои пальцы с моими и указывает на стоящую на улице карету, запряжённую одной лошадью.
— Колесница подана, — говорит он.
Я смотрю на него.
— Это ты заказал? — спрашиваю.
Он кивает.
— Когда ты была в душе.
Я улыбаюсь, глядя ему в глаза.
— Это было в твоём списке.
— И в твоём, — говорит он и, наклонившись, целует меня в кончик носа.
Я прищуриваюсь.
— Как ты узнал?
— Разве не все девушки хотят прокатиться в карете, запряженной лошадьми? — всё ещё усмехаясь, спрашивает он.
Дэниел помогает мне подняться, и стоит мне ступить на помост, как ветер подхватывает подол моего платья, и он присвистывает.
— Ох, может, хватит уже? — спрашиваю я. Хотя втайне надеюсь, что он меня не послушается.
Дэниел
Понятия не имею, что происходило во время шоу, так как большую его часть я смотрел на Фейт. А вот она была в восторге. У неё перехватывало дыхание, когда ей было страшно, она прикладывала ладонь к груди, когда волновалась, и сжимала моё бедро, когда хотела убедиться, что я видел то же, что и она. Однако я видел только Фейт.
Её глаза наполняются слезами, и я достаю платок — ведь мужчины для этого и носят платки — и протягиваю ей. Промокнув глаза, она смотрит на меня.
— Я вижу тебя, — тихо говорю ей.
— Ну, надеюсь, так оно и есть, — шепчет она в ответ.
Я смотрю прямо ей в глаза.
— Нет, Фейт. Я имею в виду, что действительно вижу тебя. Я вижу тебя. Всю тебя.
Девушка отводит взгляд, а после обращает всё своё внимание к сцене. Но при этом сжимает мою руку и снова промакивает глаза.
Фейт молчит до конца спектакля, а потом встаёт и хлопает вместе со всеми. Затем поворачивается ко мне:
— Позже я забуду, поэтому говорю сейчас: сегодня я великолепно провела время.
Улыбка растягивает мои губы. Я иду за ней из театра, держа руку на её спине.
— Готов идти в «Рокко»? — спрашивает она.
Я очень голоден. За всё это время мы съели лишь закуску, которую я купил во время антракта. Фейт была со мной весь день. Должно быть, она так же голодна, как и я.
— Здесь же недалеко?
Я помню, как мы ходили туда с мамой, однако с тех пор прошло много лет.
— Можем пройтись, — кивнув, говорит она.
— Вдруг будет сильный ветер, — поддразниваю я.
Её лицо снова заливает краска. Никогда не устану от этого.
— Хотеть не вредно, солдат, — теперь уже она меня поддразнивает.
Мы выбираем столик в «Рокко», и я иду за полукилограммовым гамбургером. В этом заведении есть стена славы, где красуются фотографии тех, кому удалось съесть огромнейший гамбургер, за который в таком случае и платить не нужно. Раньше мне не удавалось его съесть, но сегодня я чертовски голоден, не то что в предыдущие мои попытки.
Фейт заказывает картошку фри.
— Не хочешь гамбургер? — спрашиваю я.
Качая головой, девушка улыбается.
— Спасибо, воздержусь, — отвечает она.
Фейт пьёт вишнёвую колу и выглядит такой чертовски счастливой... Сегодня и в самом деле великолепный день.
— Расскажешь мне свою историю? — спрашиваю я.
Я думал об этом весь день. Ни один мужчина в своём уме не позволил бы ей уйти, проведи он с ней хоть немного времени.
— Ты заставила меня оголить душу. Теперь твоя очередь.
Она качает головой и кусает губы.
— Тебе будет неинтересно слушать о моём прошлом, — печальным голосом говорит она, и её лицо мрачнеет.
Я беру её за руку.
— Нет же, мне интересно, — говорю я. — Так почему ни один мужик не запустил свои руки в твои трусики и не отхватил тебя себе?
— О, ну вот, снова эти грубости, — говорит Фейт.
Я хохочу, запрокинув голову назад. В груди клокочет смех. Только за один сегодняшний день я смеялся больше, чем за всю свою жизнь.
— По крайней мере, я не упоминал письку, — лукаво шепчу я.
Она скрещивает ноги под столом, отчего я смеюсь ещё больше.
— Влажную голую письку, — произносит она тихо, и жар от её слов устремляется прямо к моему члену. Она смеётся.
Хотя я знаю, что она делает — пытается сменить тему. Я мастер увёрток, так мне ли не понять?
— Расскажи мне свою историю, Фейт. Почему у тебя нет пары?
Девушка кивает. Это быстрое движение, будто она пытается стать жёстче.
— Это уже позади.
— Ты была замужем? — спрашиваю я.
Фейт кивает и откидывается на спинку диванчика, целенаправленно увеличивая расстояние между нами. Но сейчас меня это не беспокоит.
— Да, на протяжении двух лет.
— Что случилось? — спрашиваю я. — Он, должно быть, тот ещё идиот, раз позволил тебе уйти.
Она улыбается, но с грустью. Да и то неискренне.
— Он умер. — Она кашляет в ладошку, прочищая горло, яростно моргает и машет ею у лица. — Я клялась себе, что не сделаю этого сегодня, — говорит она, посмеиваясь, хотя у меня такое ощущение, что она сейчас заплачет.
— Как он умер?
Фейт снова прочищает горло.
— Пьяный водитель. Тоже тридцать первого декабря, только два года назад.
— Чёрт, — выдаю я, встаю и опускаюсь на её диванчик, чтобы оказаться ближе к ней.
Но она отталкивает меня.
— Я в порядке, — говорит она. — И не буду лить слёзы. По крайней мере, недолго.
Она снова смеётся.
Взяв её лицо в свои ладони, я смотрю прямо в её зелёные глаза.
— Слёзы — это нормально.
Фейт вздыхает.
— Это был такой замечательный день, — говорит она. — Большое тебе спасибо за то, что взял меня с собой. — Она улыбается, на этот раз искренне. — Я очень это ценю.
— Жаль, что ты не рассказала мне раньше, — говорю я. — Тогда я бы старался ещё больше.
Девушка хихикает.
— Сегодня было замечательно, — выдыхает она, прижимается лбом к моей груди, и я провожу ладонью от её макушки и вниз, поглаживая по всей длине волос.
Так продолжается около минуты, а затем официант приносит еду. Я не пересаживаюсь на своё место, а остаюсь здесь же, возле Фейт, потому что рядом с ней я и хочу быть.
— Ты его очень сильно любила, — говорю я.
Не спрашиваю. Ведь я и так знаю.
Она макает картошку фри в кетчуп.
— Очень, — говорит она и подносит картошку ко рту.
Кивнув, откусываю от своего гамбургера.
— После этого ты ходила на свидания? — спрашиваю я.
Возможно, это слишком личное, но она спрашивала меня о шрамах и парнях из моего отряда, так что, может, ничего страшного в этом нет.
Фейт кивает.
— Я была на свиданиях, — подтверждает она. — Просто это... — Она замолкает и делает глубокий вдох. — Трудно. Трудно оставить прошлое позади.
