Во время небольшого светского мероприятия, например на званом обеде, хозяин (или хозяйка) может решить проблему с неназыванием имен, представив гостей друг другу. Но моментов неловкости все равно не избежать: фраза «How do you do?» фактически вышла из употребления, адекватной замены этой приветственной формуле не найдено, и потому, когда нас представляют таким образом, мы по-прежнему не знаем, что сказать друг другу. Вопрос «How are you?» («Как дела?») — фраза, близкая по значению к «How do you do?» и тоже не воспринимающаяся как вопрос [правильный ответ на нее — «Very well, thank you» («Очень хорошо, спасибо») или «Fine, thanks» («Замечательно, спасибо»), что бы вы ни имели в виду — ваше самочувствие или душевный настрой] — неуместен при знакомстве, поскольку традиционно он может быть использован как приветствие только при встрече людей, которые уже знают друг друга. Даже притом, что вопрос «How are you?» не требует честного ответа, все равно это слишком личный вопрос, чтобы его можно было задавать при первой встрече.
Теперь, когда вам представляют кого-то, обычно принято говорить: «Pleased to meet you» («Рад(а) познакомиться»), или «Nice to meet you» («Приятно познакомиться»), или нечто подобное. Но представителей некоторых социальных кругов — главным образом верхушку среднего класса и аристократов — такой ответ не устраивает: по их мнению, он слишком «распространенный», они считают, что все так говорят, в том числе и простолюдины. Наверно, люди, придерживающиеся такого взгляда, высказывают свою точку зрения иначе: они говорят, что «Pleased to meet you» — «неверное» выражение, и в некоторых книгах по этикету вы и в самом деле найдете подтверждение их словам. В этих книгах дается следующее объяснение: фразу «Pleased to meet you» («Рад(а) познакомиться») говорить нельзя, потому что это — очевидная ложь: при первой встрече никто не может знать, рад ли он новому знакомству. Принимая во внимание нелогичность, лживость и лицемерие английского этикета, подобная нехарактерная щепетильность представляется весьма сомнительной и вызывает недоумение.
Предубеждение против фразы «Pleased to meet you», каковы бы ни были его происхождение или двойственная логика, по-прежнему широко распространено, зачастую среди людей, которые не знают, почему им неловко произносить эту фразу. У них просто есть смутное ощущение, что это выражение в чем-то ошибочно. Но даже те, кто лишен классовых предрассудков в отношении заявления «Pleased to meet you», кто считает, что при знакомстве так говорить правильно и это учтиво, редко произносят это приветствие со звенящей уверенностью в голосе — обычно его просто бормочут скороговоркой: «Plstmtye». Возможно, люди смущаются именно потому, что они, по их собственному мнению, говорят «правильно». Церемонность вызывает смущение. И отступление от условностей вызывает смущение. Все смущает.
Правило смущения
В сущности, во всей этой путанице с представлениями и приветствиями четко прослеживается лишь одно правило: чтобы вас признали истинным англичанином, вы должны исполнять данные ритуалы плохо — держаться скованно, выказывать смущение и растерянность. Главное, чтобы все видели, что вы испытываете неловкость. Непринужденность, речистость и уверенность неуместны при знакомстве и нетипичны для англичан. Нерешительность, смятение, неумение преподнести себя, как это ни парадоксально звучит, считаются поведенческой нормой. Представляться нужно торопливо и косноязычно: имя произносится неотчетливо, нерешительно протянутая рука тут же отдергивается, в качестве приветствия звучит что-то вроде: «Еr, how, urn, plsm, er, hello?» («Э… как… мм… рдпзн… э… привет?»)
Если вы искусны в общении или приехали из страны, где аналогичные процедуры выполняются в более благоразумной, непринужденной манере (а так обстоит дело везде, кроме Великобритании), вам придется попрактиковаться, чтобы научиться изображать требуемую степень замешательства и ходульности.
Правила обмена сплетнями
После того как мы неловко представились друг другу, смущенно обменялись приветствиями и репликами о погоде, помогающими завязать разговор, мы приступаем к другим формам светской беседы. («Видите ли, всякий должен уметь сказать хоть что-то, — как заметила Элизабет, обращаясь к Дарси[28]. — Если все время молчать, это выглядит довольно странно».)
Не знакомые друг с другом люди могут почти до бесконечности обсуждать погоду или другие столь же нейтральные темы (хотя на самом деле погода — единственно безобидная тема; все остальные темы потенциально «опасны», по крайней мере в отдельных ситуациях, и связаны с определенными ограничениями относительно того, когда, где и с кем каждая из них может обсуждаться). В Англии, как и в любой другой стране, наиболее распространенной формой светской беседы в кругу друзей и приятелей является обмен сплетнями. Англичане, без сомнения, нация сплетников. Недавние исследования показали, что примерно две трети своего «разговорного» времени мы целиком посвящаем событиям, происходящим в нашем окружении: кто, что и с кем; кто «вхож», кто «не вхож» и почему; как найти выход из сложных социальных ситуаций; поведение и взаимоотношение друзей, родных и знаменитостей; наши собственные проблемы с родными, друзьями, возлюбленными, коллегами и соседями; подробности светской жизни — словом, сплетничаем[29].
Если хотите, я могу дать и более официальное определение понятия «сплетни». На мой взгляд, самая точная формулировка представлена в работе Нуна и Делбриджа[30] (1993): «Передача ценных сведений о людях из общественного окружения в процессе неформального общения».
Данное определение не охватывает все аспекты сплетничанья. Например, здесь не упоминаются знаменитости, если только в число «людей из общественного окружения» не входят также известные киноактеры и певцы, лица королевской крови и политики, что, судя по всему, маловероятно. Но, если честно, когда мы обмениваемся слухами о знаменитостях, создается впечатление, что мы относимся к ним как к членам нашей собственной социальной группы: конфликты между персонажами «мыльных опер», взаимоотношения топ-моделей, браки, карьеры и детей кинозвезд мы зачастую обсуждаем в контексте разговоров о своих семьях, друзьях и соседях. Поэтому в этом смысле я согласна с Нуном и Делбриджем.
Данное определение мне нравится еще и потому, что в нем очерчен круг людей, которые могут быть объектом сплетен, в их числе и сами сплетники. Исследователи установили, что половина времени, уходящего на сплетни, посвящена обсуждению деятельности самого рассказчика сплетен или его непосредственных слушателей, а не сторонних людей. В этом определении также объясняется оценочная природа сплетен. Хоть критика и отрицательные оценки составляют всего пять процентов от общего времени сплетен, участники разговора так или иначе постоянно высказывают свои суждения или выражают свои чувства. Англичане, как вы можете заметить, зачастую свое отношение выражают не прямо, а намеками или еще более завуалированно — интонацией, но при обсуждении того, «кто, что и с кем», мы редко ограничиваемся простой констатацией фактов.
Неприкосновенность частной жизни
Сославшись выше на данные исследований о пристрастии англичан к сплетням, я вовсе не хотела сказать, что мы сплетничаем больше, чем другие народы. Я абсолютно убеждена, что подобные исследования, проведенные в любом другом обществе, выявят, что его представители две трети своих разговоров посвящают тем же социальным темам. Исследователь, ответственный за результаты по Англии (психолог Робин Данбар), уверен, что любовь к сплетням — универсальная человеческая черта. По его мнению, развитие языка было обусловлено стремлением человека получить возможность обмениваться сплетнями[31] — найти, так сказать, замену свойственной нашим предкам-приматам «взаимной чистке», поскольку такая форма общения становилась все менее эффективной по мере увеличения численности человеческого сообщества.
На мой взгляд, сплетни занимают столь важное место в жизни англичан потому, что по натуре мы скрытные люди. Я проводила интервью и обсуждала тему сплетен с отдельными людьми и целыми группами людей разных возрастов и социального происхождения из числа своих соотечественников и пришла к выводу, что обмен сплетнями им доставляет удовольствие в силу того, что данный процесс сопряжен с некоторой долей «риска». В принципе наша болтовня безобидна (критике и отрицательным оценкам мы посвящаем лишь пять процентов «разговорного» времени), но мы, тем не менее, обсуждаем чужую частную жизнь, а значит, делаем нечто дурное и запрещенное.
И чопорные, замкнутые англичане, для которых слова «частная жизнь» — не пустой звук, особенно остро ощущают, что они «вторгаются на чужую территорию», когда обмениваются сплетнями в ходе светской беседы. Невозможно переоценить значимость понятия «частная жизнь» в английской культуре. «Частная жизнь, — указывает Джереми Паксман, — это основа основ системы организации всей страны — от критериев, на базе которых формируются законы, до домов, в которых живут англичане». А Джордж Оруэлл отмечает, что «слуху англичанина более всего ненавистно имя Ноузи Паркер»[32].
