пять минут не пройдем через эти ворота. я позвоню моему отцу и президенту. Потом можете
объяснять им лично, почему держите нас здесь.
- Президенту? - Инстинктивно пограничник делает шаг назад.
- Кейну Кнавери, совершенно верно! Жду не дождусь того, как Вы станете ему
объяснять, почему Вы без особой причины запрещаете своим подопечным покидать границу!
- Между тем я по-настоящему кричу, без промедлений подбегают еще шесть или семь солдат.
Один достает свою дубинку и указывает ею на нас. Алина смотрит на меня взглядом. который
говорит: " Я надеюсь, ты знаешь, что делаешь" . Конечно же, я не знаю.
Пока солдаты все вместе обсуждают положение вещей, мой IPad вибрирует.
Естественно, это Беа. Вероятно, нас слышно в очереди Второго класса - при том переполохе,
который я устроил - ничего удивительного. " Она действительно его оставила?" - пишет Беа.
Алина стоит перед сканнером, обхватив свои плечи руками. Ее волосы прядями спадают на
глаза. Я должен думать о нашей первой встрече в очереди для ожидающих прививку, когда
она была такой разгневанной и энергичной. Тогда я хотел только одного: поцеловать ее. а
теперь я смотрю на нее - с красными пятнами на лице, красными глазами - я просто хочу
помочь ей. Он борется за что-то, это видно по ней. За что-то, во что ,вероятно, сильно верит,
потому что иначе она со всем этим сейчас не стала бы мириться. Она не стала бы вручать
свою жизнь в мои руки. Я смотрю на сообщение от Беа и думаю : да, эта девушка того стоит,
абсолютно!
Теперь из группы выбегает солдат. У него кустистые, как у шнауцера, усы, которые
покрывают верхнюю губу, сросшиеся брови, и вообще его лицо выглядит довольно помятым.
- Дайте мне Ваш IPad, - говорит он.
Я торопливо переключаю на дисплей с паспортом. Пограничник смотрит в IPad, потом
на меня, потом еще раз в IPad, и снова на меня. Затем он сканирует паспорт. Электронный
голос дребезжит: " Квинн Бортлеби Кэффри - авторизирован"
- Ваш отец - главный работник в "Бриз" ? - спрашивает он.
- Вы не умеете читать? - мой голос звучит надменно и нетерпеливо, точь-в-точь как у
моего отца.
- Это еще не говорит о Ваших отношениях с президентом. Кем Вы ему приходитесь?
Я нервно закатываю глаза, как будто мое терпение подходит к концу, и забираю мой
IPad у него из рук.
-Все, хватит. Я звоню Кейну, - выпаливаю я и стучу по клавиатуре. Уже через несколько
секунд пограничник с резиновой дубинкой хватает меня за руку.
-Я думаю, что мы обойдемся без этого. У нас есть предложение: мы пропустим вас и
вашу подругу, а вы сделаете кое-что для нас. - больше всего мне хотелось закричать "все что
захотите. Я сделаю все для вас".
-Вы наверное свихнулись, - ругаюсь я вместо этого. - Хотите подкупить сына одного из
премий. Личного друга президента...
-Кислород, - прерывает меня пограничник. Он складывает руки, как будто молится, и
выглядит при этом не угрожающе, а скорее печальным и разочарованным. - Можете ли вы
достать для нас кислородные баллоны? - шепчет он, чтобы его не услышали туристы в других
очередях. -Не как взятка. Как подарок.
Другие часовые внимательно слушают. Они ничуть не выглядят напряженными или
враждебными - только лишь полными надежды.
-Моя жена и я уже годы не танцевали вместе... годы, - говорит тот с тем же выражением
лица.
Некоторое время мы пристально смотрим друг на друга. Скорее всего он знает, что я
лгу.
-Я мог бы достать вам пять бутылок, - соглашаюсь я наконец, и смотрю на солдатов в
ряду.
-Десять, и их должно хватить на семьдесят два часа. Доставить их нужно сюда в течение
пары часов.
-Восемь и вы получите их в течение одной недели, - я не дам вытянуть из себя все.
-Откройте ворота! - кричит пограничник. И они открываются.
Алина и я проходим через двустворчатые ворота и входим в стеклянный туннель, так
же как и другие туристы. Мы прислоняемся к изогнутому стеклу и ждем Беа.
-У тебя есть воздух? - спрашиваю я Алину.
Все еще немного дрожа, она вытаскивает кислородный баллон из ее рюкзака и
закрепляет его на поясе. Затем надевает прозрачную силиконовую маску и затягивает
резиновый ремень на затылке, чтобы маска герметично села. Я тоже откапываю мое
оборудование и застегиваю его.
Когда Беа проходит через ворота и видит нас, она бежит, что очень неумно. Но прежде
чем я успеваю что-то ответить, она уже висит у меня на шее и так крепко обнимает меня, что
я чувствую боль.
-Эй, ты сломаешь мне ребра! - я знаю, что она беспокоилась, но не хочу дальше
углубляться в это. - Давай я помогу тебе с твоей маской, - предлагаю я. - И тогда мы наконец
сможем вырваться.
Мы идем до конца стеклянного туннеля, который наполнен солнечным светом, и когда
подходим к вращающимся дверям, ведущим наружу, одновременно, в один шаг Беа, Алина и
я вступаем в мир без кислорода.
Часть вторая «Пустошь».
Несмотря на то что мы с Квинном ни слова не обронили об этом или даже не
обменялись понимающим взглядом, но мы оба понимали,что нам придется еще какое-то
время провести с Алиной. Она будет слишком выделяться, если отправится одна.
Мы решили максимально отдалиться от купола и дневных туристов. Большинство
путешественников такие же тихие как и мы, они концентрируются на дыхании и стараются не
поддаться панике, в то время как они все больше отдаляются от верного источника кислорода.
Если бы мы хотели, то могли бы беседовать во время бега через специальные отверстия в
масках. Проблема была только в том, что это было не совсем привычно, когда лицо чем-то
прикрыто. По крайней мере маска держала мою голову в тепле, так как я отдала мой шарф
Алине. Что я еще могла бы сделать? Смотреть, как она трясется от холода? От Квинна она
получила запасной свитер, а также он предложил ей свои зеленые перчатки, но она
непреклонно отказалась от них. И теперь она кажется состоит из двух половинок.
Я надеялась, что Алина не будет так привлекательно выглядеть в маске, но напротив: ее
большие глаза и дугообразные брови выделяются с большей силой. Кроме того она была
такой умной, чтобы спрятать резиновый ремень маски под своими длинными волосами, так
что они спадали поверх маски. Я не была настолько сообразительной. Я надела маску прямо
поверх своей мальчишеской стрижки, и выглядела во всей видимости как черный гриб.
Я была только однажды в пустыне, мне было семь, во время классной поездки. Я еще помню,
что мы могли попробовать подышать без маски. Учительница по очереди убирала нам маску
от лица и предлагала сделать вздох. Это было как вдыхать огонь. Учительница смотрела
улыбаясь и кивая, когда я пыталась сделать вдох, но она оттянула маску еще дальше. И только
когда я почти потеряла сознание, она снова поднесла ее к лицу и закрепила ремень.
-Итак, разве не прекрасный опыт? - был ее единственный комментарий. Я все еще спрашиваю
себя о назначении того путешествия. Оно должно было нам показать, насколько важен купол?
Внушить нам, что побег бесполезен? И так же я спрашивала себя, что же произошло с
Алиной, что она решилась на такой радикальный поступок.
Позади нас заход солнца окрашивает небо в розовый. Если бы четыре предприятия по
переработке отходов, не дымили бы так, можно было бы представить Купол удивительно
красивой горой в сумерках. В непосредственной близости к куполу ландшафт был
совершенно пуст. Весь мусор убрали давным давно. Только теперь мы удалились достаточно
далеко, так что постепенно начинают встречаться отходы, которые оставил нам старый мир -
мир коммутаторов. Мы видим ряды разрушенных домов и улицы с провалившимся,
потресканным асфальтом. Всюду разбросаны остатки старых транспортных средств,
покрытых чем-то, напоминающим плющ.
Даже если зима и мороз убили все корни, земля не настолько бесплодна, как я предполагала.
Не только плющ, также дикие травы и мох покрывают руины. Я стараюсь не наступать на
зелень, чтобы не погубить нежную жизнь. Время от времени я наклоняюсь вниз и осторожно
прикасаюсь к ним рукой.
Но больше всего мне нравится земля. Какой контраст по сравнению с Куполом, где все так
чисто! Хотя мы совсем недавно в пути, моя обувь уже вся грязная и поцарапанная. Старые
улицы по больше части непроходимы, и мы бредем по узким улочкам, которые были
протоптаны предыдущим туристами, которые как вены ответвляются от купола. Необозримая
сеть артерий. Снова я снимаю перчатки, наклоняюсь и с трудом собираю горсть холодной,
жесткой земли.Я крошу ее до тех пор, пока в руке остается всего один голубой камень,
