И вот что я понял за один час воздушных кувырканий:
Пилотам ВВС недоплачивают. Понятия не имею, сколько они получают, но этого
все равно мало. Любой, кто согласен защищать свою страну на скорости 600 миль
в час, заслуживает всяческих поощрений.
Позывные пилота написаны на затылочной части его шлема.
33
У них такие чудесные позывные: «Альпинист». «Буйвол». «Ловкач». Мне дали
позывной «Макс». Неплохо звучит, правда? Подполковник Макклейн отзывается на
обращение «БИГ-М». Так написано сзади на его шлеме. Я это точно знаю. Пятьдесят, а
то и все шестьдесят минут я только на эту надпись и смотрел. Я читал ее от начала к
концу, потом от конца к началу, считал буквы и наконец расшифровал эту аббревиатуру
— «Боже Иисусе, Господь мой». Состояние моего желудка не позволяло мне смотреть
ни на что другое. Линия горизонта ни на миг не останавливала своих скачков. Как и
приборная панель, передо мной. С закрытыми глазами тошнило еще сильнее. Так что я
смотрел на «БИГ-М». В конце концов, у этого пилота почти шесть тысяч часов налета!
Шесть тысяч часов! Он потратил больше часов на полеты, чем я — на поедание
пиццы (эта мысль пришла мне в голову, когда я начни сожалеть, что так плотно вчера
поужинал). Шесть тысяч часов! Можно сказать, восемь месяцев непрерывной небесной
вахты по двадцать четыре часа в сутки – времени хватит, чтобы 143 раза обогнуть
земном шар по экватору. Понятно, почему он так улыбался, когда мы залезали в кабину.
Этот вылет был для него как поездка на трехколесном велосипеде. Я даже слышал, как
он напевал но время разворота с креном под девяносто градусов.
Я скоро сообразил, куда смотреть. Я больше не смотрели вниз и по сторонам.
Взгляд мой сосредоточился на пилоте. Если Макклейн в порядке, значит, и я тоже в
порядке. Я знаю, куда смотреть во время всяческих пертурбаций.
Петру тот же самый урок дался достаточно тяжело. Если мысленно заменить
самолет на тридцатифутовую рыбачью лодку и небо над Сан-Антонио – на море
Галилейское, то окажется, что мы с ним попали в весьма схожие ситуации. «А лодка
была уже на средине моря, и ее било волнами, потому что ветер был противный» (Мф.
14:24).
Среди знаменитых озер Галилейское море — протяженностью всего тринадцать
миль и шириной семь с половиной миль — маленькое, но очень капризное. Из-за своей
миниатюрности оно чрезвычайно уязвимо для ветров, дующих с Голанских высот. Они
превращают его в шейкер для коктейлей, сотрясаемый внезапными ударами, которые
бросают его воды то в одну сторону, то в другую. В зимние месяцы такие бури
налетают каждую пару недель, и море бушует по два-три дня1.
Петр и его товарищи по плаванью хорошо понимали, с какой напастью
столкнулись. Шестидесятиминутная прогулка обернулась долгой ночной битвой со
стихией. Лодка раскачивалась и дергалась, словно воздушный змей на мартовском
ветру. От солнечных лучей остались лишь слабые воспоминания. С ночного неба лило
как из ведра. Молнии серебряными мечами прорезали черноту. Ветер трепал паруса, а
лодка все еще оставалась «на средине моря, и ее било волнами» (Мф. 14:24). Не
подходит ли это описание к лодке вашей жизни? Возможно, нам будет достаточно
прибавить пару существительных...
На средине моря развода, и ее било волнами чувства вины...
На средине моря долгов, и ее било волнами кредиторов...
На средине моря убыточности, и ее било волнами льгот и дотаций...
Промокшие и замерзающие ученики сражались с бурей долгие девять часов. И
часа в четыре утра произошло нечто неизъяснимое. Они увидели Идущего по воде. Они
«встревожились и говорили: это призрак; и от страха вскричали» (Мф. 14:26).
Они совсем не ждали, что Иисус придет к ним таким образом.
34
Мы тоже такого не ждем. Мы предполагаем, что Он придет к нам под
умиротворяющие звуки церковного гимна, или в пасхальное воскресенье, или в тихом
уединении. Мы надеемся, что к Иисусу нас приблизят утреннее богослужение, церковное чаепитие, молитва. Мы никак не рассчитываем встретить Его на паникующей
бирже, посреди увольнений, судебных процессов, описи имущества или на войне. Мы
никак не ждем, что увидим Его во время бури. Но именно в бурях Он свершает лучшие
из Своих дел, ведь именно в бурях Он яснее всего различим для нашего взгляда.
На испуг учеников Иисус откликнулся призывом, заслуживающим того, чтобы его
увековечили на каждом церковном краеугольном камне и на каждой церковной арке:
«...ободритесь; это Я, не бойтесь» (Мф. 14:27).
В этих словах чувствуется сила. Очнуться в реанимации и услышать, что твой муж
говорит тебе: «Это я». Потерять пенсионные накопления и все же чувствовать
поддержку родных и близких в их словах «мы с тобой». Когда юный бейсболист во
время игры замечает маму с папой на трибунах, родительское «мы здесь» значит для
него все Может быть, именно поэтому Бог так часто напоминает: «Это Я. Я здесь».
Господь близко.
Флп. 4:5
...Вы во Мне, и Я в вас.
Ин. 14:20
...Я с вами во все дни до скончания века.
Мф. 28:20
И Я даю им жизнь вечную, и не погибнут вовек; и никто не похитит их из руки Моей.
Ин. 10:28
...Ни смерть, ни жизнь, ни Ангелы, ни Начала, ни Силы, ни настоящее, ни будущее, ни
высота, ни глубина, ни другая какая тварь не может отлучить нас от любви Божией...
Рим. 8:38-39
Мы не можем попасть туда, где бы не было Бога. Оглянитесь назад — Бог идет за
вами. Всмотритесь в надвигающуюся бурю — это Христос идет к вам.
К чести Петра, он проверил слова Иисуса. «...Господи! если это Ты, повели мне
прийти к Тебе по воде. Он же сказал: иди. И, выйдя из лодки, Петр пошел по воде, чтобы
подойти к Иисусу...» (Мф. 14:28-29).
Петр никогда не попросил бы об этом, будь на море штиль. Если бы Иисус шел по
спокойной водной поверхности, гладкой, как слюда, Петр первым зааплодировал бы, но я сомневаюсь, что он вышел бы из лодки. Бури толкают нас на беспрецедентные
поступки. Делая эти несколько шагов на протяжении нескольких исторических, завораживающих мгновений, Петр совершал невозможное. Он опроверг все законы
природы и физики. «Петр пошел по воде, чтобы подойти к Иисусу».
Моим редакторам такой лаконизм не понравился бы. Поля сразу оказались бы
испещрены их красными пометками: «Где подробности?! Как быстро Петр выбрался из
лодки? Что в это время делали другие ученики? Что было написано у них на лицах? Не
наступил ли Петр на какую-нибудь рыбу?»
35
У Матфея нет времени отвечать на подобные вопросы. Он стремительно ведет нас
к сути произошедшего: куда нам нужно смотреть во время бури? «...Но, видя сильный
ветер, испугался и, начав утопать, закричал: Господи! спаси меня» (Мф. 14:30).
Взор его застилала поднявшаяся стена воды. Порыв ветра ударил так, что мачта, сгибаясь, затрещала. Вспышка молнии осветила озеро и громоздящиеся на нем горные
цепи волн. Петр перевел взгляд с Иисуса на стену волны и сразу начал тонуть как кирпич
в болоте. Если смотришь на бушующие волны больше, чем на Идущего по воде, готовься к тому же, что было с Петром.
Придут бури или нет — не нам решать. Но мы можем выбирать, куда нам смотреть, во время бурь. Прямое подтверждение этой истины я встретил, сидя в кабинете моего
кардиолога. Некоторое время назад мои сердечные ритмы сбились, отстукивая какую-
то морзянку, — на кардиограмме по выглядело как кривая автомобильных гонок.
Поэтому я обратился к специалисту. Посмотрев результаты исследований и задав мне
несколько вопросов, доктор понимающе кивнул и попросил подождать его в кабинете.
Я еще в школе не любил, когда меня отправляли в кабинет директора. Я не люблю, когда меня отправляют в кабинет врача в качестве пациента. Но я вошел в дверь, сел в
кресло и тут же заметил обильный урожай дипломов. Они были повсюду и отовсюду.
Диплом от университета. Диплом от ординатуры. Диплом от его жены (подожду, пока
вы оцените шутку).
Чем дольше я смотрел на его достижения, тем лучше себя чувствовал. «Я в
хороших руках». Ко времени, когда я откинулся на спинку кресла, чтобы расслабиться, вошла его медсестра и протянула мне лист бумаги.
— Доктор скоро придет, — пояснила она. — А тем временем он хочет, чтобы вы
ознакомились с этим заключением. В нем оценивается, в каком состоянии ваша
сердечно-сосудистая система.
Я перевел взгляд с дипломов на заключение о моей болезни.
Пока я читал, поднялся противный ветер. Неприятные слова, такие как
«фибрилляция предсердий», «аритмия», «эмболия», «кровяные тромбы», заставили
