бриттов были готовы к встрече с врагом. Кто-то принялся бить в щит древком копья — древний вызов на бой. Другие подхватили, и вот уже все британское войско колотило копьями о щиты. Гром прокатывался по узкой долине и эхом отдавался в холмах.
Барабанная дробь отзывалась у меня в животе и мозгу, поднималась через ступни по телу. Сердце бешено колотилось в груди. Я раскрыл рот и присоединил к общему грохоту свой ликующий вопль. Крик вырвался из глотки и выплеснулся в холмы, словно великий и страшный глас рока.
Хотя пикты многократно превосходили числом воинство Пендрагона, у нас было шесть тысяч коней. Думаю, именно это, а не наш боевой клич, пусть даже такой устрашающий, остановило пиктов. И я не обвиню их в трусости. Напротив, безрассудством было бы не оценить конницу Пендрагона. Говорят, что один конный стоит десяти пеших, и в словах этих заключена мудрость.
К тому же восстание затеяли Келдрих и Медраут, их смерть освободила пиктских вождей от данного слова. Даже пиктам неохота идти на смерть ради сомнительной военной добычи.
Итак, едва битва при Камлане достигла своего кровавого завершения, все мятежное воинство пиктов просто повернулось и растворилось в северных холмах. Когда Артур смог наконец поднять глаза от груды мертвецов, враг уже исчез. Мятеж был подавлен.
Рис протрубил победу, и мы ответили ликующим криком, от которого содрогнулись холмы. Мы били копьями и мечами в ободья щитов, подбрасывали оружие в воздух, кричали от радости, потом все разом устремились в долину, к Пендрагону. Пешие бегом, конные во весь опор — неслось воинство к победителям.
Я орал до хрипоты, ноги сами несли меня вниз, душу переполняли радость и облегчение. Я кричал, обращаясь к синему небу, к Подателю щедрот, к Искупителю, Который не предал нас нашим недругам. Я бежал по каменистому склону, а слезы потоком струились по щекам.
Повсюду ликующие бритты криками выражали торжество. Мятеж подавлен. Медраут мертв. Пикты отступили и больше нам не страшны.
Запыхавшись, я вбежал в ручей, перешел на другую сторону и тут же оказался перед плотным кольцом бриттов. Они обступили кого-то, лежащего на земле. Рядом стояла оседланная лошадь без всадника.
Я ввинтился в затихшую толпу и услышал знакомый голос:
— Пустяки, царапина! Поднимите, Бога ради. Я могу стоять...
Я протиснулся ближе и увидел копну рыжих волос. Кай! Боевой вепрь лежал, раскинув ноги и прислонившись спиной к камню. Он силился встать, но никто ему не помогал. В первый миг я удивился, но тут увидел страшную рану на бедре.
— Подожди немного, — сказал кто-то. — Эмрис к тебе подойдет.
— Так поднимите меня! — вскричал Кай. — Пусть он не видит, как я валяюсь. Я могу стоять.
— Твоя нога...
— Перевяжите чем-нибудь! Скорей! Мне надо к Артуру.
Кто-то уже перевязывал рану полоской материи. Я, пятясь, выбрался из толпы и, спотыкаясь о мертвецов, бросился искать Эмриса.
Когда я нашел его, он перевязывал одному из воинов сломанную руку.
— Мудрый Эмрис! — закричал я. — Скорее! Кай ранен! Молю тебя!
Он тут же повернулся.
— Где он?
Я перевел его через ручей к окружившей Кая толпе. Эмрис торопливо устремился вперед, толпа на миг расступилась и снова сомкнулась за ним. Я протолкался следом как раз вовремя, чтобы увидеть, как Эмрис склонился на Каем. Лицо великого воина было теперь бледным, как зимняя луна.
— Ради Бога! Я могу стоять.
— Кай, — тихо проговорил Эмрис, — дело плохо.
— Царапина, — возразил Кай, но голос его звучал гораздо слабее.
— Язычник еле задел меня. — Он попытался подняться, цепляясь за Эмриса. Кровь хлынула струей.
— Успокойся, друг, — тихо, повелительно сказал Эмрис. Он затянул полоску материи на ноге у Кая, сразу над коленом.
— Ты хочешь сказать, я ранен?
— Рана глубже, чем тебе кажется.
— Так перевяжи ее. Мне надо к Артуру.
Эмрис поднял глаза, увидел меня и сказал:
— Быстрей приведи Артура.
Я замер, глядя на Кая, который слабел на глазах.
— Беги! — повторил Эмрис. — Ради Бога, быстрее!
Я повернулся и побежал, не раздумывая, увидел алый с золотом штандарт и устремился к нему, расталкивая наводнивших долину ликующих бриттов.
— Господин, — выговорил я, протискиваясь к Артуру, — Кай ранен. Эмрис зовет тебя поскорее прийти.
Артур повернулся.
— Где он?
Я указал на другой берег ручья.
— Там. С ним Эмрис.
Король вскочил на ближайшего коня и поскакал по полю. К тому времени, как я его догнал, Кай уже не мог поднять головы. Она покоилась на плече у Артура, а Пендрагон Британии гладил другу чело.
— Стар я для этого, Медведь.
— Не говори так, брат, — произнес Артур сдавленным голосом.
— Ничего, ничего. Мы ведь шли по земле королями, верно?
— Верно, Кай.
— Что еще человеку нужно?
Слезы блеснули в глазах Верховного короля.
— Прощай, Кай ап Эктор, — тихо выговорил он.
— Прощай, — шепнул Кай. Он поднял дрожащую руку, и Артур крепко сжал ее в своей. — Да хранит тебя Бог.
Голос его был тих, как веяние ветерка, но и он смолк.
Артур Пендрагон долго стоял на коленях возле мертвого друга, сжимая его верную руку. Кай снизу вверх смотрел в лицо королю, но его зеленые глаза уже начинали блекнуть. Мертвые губы улыбались.
— Прощай, брат, — прошептал Артур. — Благополучного тебе странствия.
Затем Верховный король ласково опустил тело на землю и встал.
— Телегу сюда! Повезем его в святилище. Я не допущу, чтоб его похоронили здесь.
Пендрагон приказал завернуть тело Кая в ткань и погрузить на телегу. Когда все было закончено, появился Бедивер, белый, как смерть, ведя в поводу лошадь. Через седло было перекинуто тело. Я только взглянул на него и рухнул на колени.
Артур без единого слова снял с седла мертвое тело Гвальхмаи. Из груди, сразу над кольчугой, торчал окровавленный обломок стрелы. Лицо Гвальхмаи было в крови, руки тоже — видимо, он тщетно силился вырвать стрелу из груди, но сумел лишь сломать ее.
— Где Гвальхавад? — тихо спросил Бедивер. — Я сам ему скажу.
— Тут он увидел телегу и воинов, укладывавших на нее тело. — Господи Боже! Кай!
Бедивер, шатаясь, подошел к телеге и остановился, закрыв глаза, потом взял холодную руку Кая и прижал к своему сердцу. Простояв так
