Марк Аврелий Антонин - Размышления

49. Вновь видеть то, что уже прошло. Сколько держав пережили превращение! Видеть вперед, что будет – тоже возможно. Оно ведь конечно будет единообразно и не уйдет от лада настоящего. Оттого и равно, изучать ли жизнь человеческую сорок лет или же тысячелетиями. Ну что ещё ты увидишь?

50.

или так:

распадение переплетений атомов и какое-то такое расточение бесчувственных первостихий.

51. Еще:

52. Скорее стремящийся возобладать, чем служить общественно; не почтительный, не подчинившийся происходящему, не снисходительный к недосмотрам ближних.

53. Там, где можно свершить дело по общему богам и людям разуму, там ничего нет страшного. Потому что где дано получить потребное от блаженно шествующей и поступающей сообразно с устроением деятельности, там не подозревай никакого худа.

54. От тебя везде и всегда зависит и благочестиво принимать как благо то, что сейчас с тобой происходит, и справедливо относиться к тем людям, что сейчас с тобой, и обращаться по правилам искусства с тем представлением, которое у тебя сейчас, для того чтобы не вкралось что-нибудь, что не постигательно.

55. Не оглядывайся на чужое ведущее, а прямо на то смотри, к чему тебя природа ведет: природа целого с помощью того, что с тобой случается, а твоя – с помощью того, что надлежит тебе делать. А надлежит то, что сообразно устроению каждого, устроено же все прочее ради существ разумных, как и вообще худшее ради лучшего, а разумные существа – друг ради друга. Так вот, первостепенным в человеческом устроении является общественное. Второе – неподатливость перед телесными переживаниями, ибо свойство разумного и духовного движения – определять свои границы и никогда не уступать движениям чувств и устремлений, так как эти последние животны, духовное же движение хочет первенствовать, а не быть под властью. И по праву – ведь ему от природы дано ими всеми распоряжаться. Третье в разумном устроении – неопрометчивость и проницательность. Так вот, держась этого, пусть ведущее шествует прямо и всем своим владеет.

56. А теперь нужно остаток жизни прожить по природе, как если бы ты, отжив своё, уже умер.

57. Любить только то, что тебе выпало и отмерено. Что уместнее этого?

58. При каждом событии иметь перед глазами тех, с кем случалось то же самое, а потом они сетовали, удивлялись, негодовали. А теперь где они? Нигде. Что же, и ты так хочешь? а не так, чтобы оставить чужие развороты души тем, кто разворачивает или разворачивается, а самому всецело заняться тем, как распорядиться этими событиями? Ведь распорядишься прекрасно, и это будет твой материал. Только держись и желай быть прекрасен перед самим собой, что бы ты ни делал. И помни как о том, так и о другом – небезразлично то, от кого деяние.

59. Внутрь гляди, внутри источник блага, и он всегда может пробиться, если будешь всегда его откапывать.

60. Надо, чтобы и тело было собранным и не разбрасывалось, будь то в движении или в покое. Ведь подобно тому как мысль выражается на лице, сберегая его осмысленность и благообразие, так и от всего тела должно требовать того же. И все это соблюдать с непринужденностью.

61. Искусство жить похоже скорее на искусство борьбы, чем танца, потому что надо стоять твердо и с готовностью к

62. Внимательно рассматривать, кто они такие, те, чьих отзывов ты домогаешься, и каково их ведущее. Потому что ты не станешь бранить тех, кто ошибается против своей воли, и в свидетельстве их не будешь нуждаться, когда заглянешь в источники их признания и устремления.

63. Сказано: против воли лишается истины всякая душа. Точно так же и справедливости, здравомыслия, благожелательности и всего такого. И ничего нет важнее, как вспоминать об этом непрестанно – будешь со всеми тише.

64. При всякой боли пусть у тебя будет под рукой, что не постыдна она и что правительницу-мысль хуже не делает, так как не губит её ни в её вещественном, ни в общественном. И при любой почти боли пусть поможет тебе ещё и эпикурово: переносимо и не вечно, если помнишь о границах и не примысливаешь. Помни и о том, что многое, на что мы сетуем, втайне тождественно страданию – так с сонливостью, потением, с вялостью к еде. Так вот, когда ты раздражен чем-нибудь таким, говори себе, что поддался страданию.

65. Смотри, к нелюдям не относись так, как люди к людям.

66. Да откуда мы знаем, что душевный склад Телавга не был добротнее Сократова? Не довольно же, что кончина Сократа славнее, что он бойчее вел беседы с софистами, легче переносил ночные заморозки, а когда приказали привезти саламинца, решил, что это будет мужественно – воспротивиться, а ещё красовался на дорогах – всем этим вполне ещё можно заняться, как оно доподлинно было. Нет, здесь надо рассмотреть то, какова была душа Сократа и сумел ли он довольствоваться тем, чтоб быть справедливым к людям и праведным перед богами, не досадуя ни на что попусту и чужому неведению не рабствуя, ничуть не отчуждаясь от того, что уделяет природа целого, и не соглашаясь на это словно невыносимое, и телесным страстям не предоставляя единострастный разум.

67. Не в такое сцепление замешала природа, чтобы нельзя было определить себе границу и себе подчинить все своё: она очень даже допускает, чтобы человек дошел до божеского и при том остался не узнан как таковой. Об этом всегда помни, а ещё о том, как мало надо, чтобы жить счастливо. Так что если ты изверился в своём знании диалектики или природы, не отказывайся из-за этого быть благородным, почтительным, общественным и послушным богу.

68. Прожить неприневоленно в совершенном благодушии, хотя бы кричали о тебе, что им вздумается. хотя бы звери раздирали члены вот этого вокруг тебя наросшего месива. Ведь разве что-нибудь мешает мысли сохранять свою тишину, благодаря истинному суждению об окружающем, а также готовности распоряжаться именно тем, что ей выдалось? Так, чтобы суждение говорило тому, чтб ему выпадает: ты – естественно, хотя и покажешься не таким; а то, что распоряжается, говорило бы тому, что ему подпадает: а вот и ты, потому что для меня всегда именно настоящее предмет разумной и общественной доблести и вообще искусства человеческого и божественного. Ибо все, что случается, с богом или человеком – по их расположению, и нет в нем ничего нового или несподручного, а все знакомо и исполнимо.

69. Совершенство характера – это то, чтобы всякий день проводить как последний, не возбуждаться, не коснеть, не притворяться.

70. Боги бессмертны, а не сетуют, что уж придется им целую вечность терпеть вечно великое множество прескверных людей; более того, боги всячески о них заботятся; а ты, который вот-вот прекратишься, зарекаешься – ты, из скверных один.

71. Смешно это: собственной порочности не избегать, хоть это и возможно, а чужую избегать, что никак невозможно.

72. Что разумная и гражданственная сила находит не духовным и не общественным, то она по праву считает весьма ей уступающим.

73. Ты сделал добро, другому – сделано добро. Что же ты, как безумец, ищешь что-то третье сверх этого? чтобы ещё и знали, как хорошо ты сделал, или чтобы возмещение получить?

74. Благодетельствуемый не устает. Благодеяние есть деяние, согласное с природой. Так не уставай же, благодетельствуя, благодетельствовать себе.

75. Природа целого устремилась к миропорядку. И теперь, что ни происходит, либо происходит последственно, либо лишено всякого смысла даже и самое главное, к чему собственно устремляется всемирное ведущее. Вспомнишь это, и много тише будет у тебя на душе.

1. Против тщеславия ещё и то помогает, что уж не можешь сказать, будто прожил как философ всю жизнь или хоть с юности – нет, и людям, и тебе самому явственно, что далек ты от философии. Ты погряз, и теперь нелегко снискать славу философа, да и положение ничуть не способствует. А потому, если ты по правде увидел, в чем дело, так уж оставь то, каков покажешься другим; довольно тебе, если проживешь, сколько тебе там остается, так, как хочет твоя природа. Вот и рассмотри, чего она хочет, и пусть ничто другое тебя не трогает – изведал же ты, как после стольких блужданий ты нигде не обрел счастливой жизни: ни в умозаключениях, ни в богатстве, ни в славе, ни в удовольствии – нигде. Тогда где ж она? В том, чтобы делать, чего ищет природа человека. А как ему сделать это? Держаться основоположений, из которых устремления и деяния. Каких основоположений? О добре и зле: нет человеку добра в том, что не делает его справедливым, здравомысленным, мужественным, свободным, и никакого нет зла в том, что не делает противоположного этому.

2. При всяком деяний спрашивай себя: подходит ли оно мне? не раскаюсь ли? Немного – и все кончено, и не станет ничего. Так чего же ещё искать, кроме нынешнего дела для существа разумного, общественного и равноправного с богом?