быть, и не столько им, но в первую очередь опасениями из-за полной, несмотря на провокационное поведение и браваду, неопытностью. Нет, кое-какая теоретическая подготовка из серии «по рассказам подруг» там была, но и всё на этом. В общем, комплект белья мы испортили, и, если бы придерживались варварского обычая вывешивать простыни как «доказательство», то оно у нас бы нашлось. Зато Ульянка после этого вздохнула и, быстренько сбегав в душ, пока я перестилал кровать, вернулась спокойная, расслабленная и почти мгновенно уснула.
А утром, покраснев от смущения, сожгла найденное Муркой испорченное бельё на заднем дворе. И ей для этого понадобилось буквально пару секунд: маг огня, да с эмоциональным посылом, что вы хотите. Бедный кусок ткани даже не сгорел, а мигом обратился в пепел, просто «пых» и всё.
«Да, внучек, боеприпасы ей в руки лучше не давать. Во всяком случае, когда она нервничает».
«Согласен. Разве что муляжи, и то – с опаской».
[1] Встречаются два приятеля. Один другого спрашивает:
– Слушай, что с тобой такое, какой-то ты грустный.
– Да так, моча в голову ударила.
– А синяк под глазом откуда?
– А ты что думаешь – горшок мимо пролетел?
Утро, начавшееся по будильнику, чтобы успеть на второй день празднования, было отмечено не только зверским сожжением несчастного предмета текстиля. Маша, переночевавшая по такому случаю «чтобы не смущать» у родителей, жаждала подробностей и деталей, Ульяна смущалась и отнекивалась, при этом вызвавшись готовить завтрак на троих, я же следил за их не сказать даже, что пикировкой, и обдумывал неожиданно пришедшую мне в голову мысль. Точнее даже мыслишку, но отвлечь Машу, которая очень уж наседает на Ульянку, сгодится.
– Девочки мои, ау!
– Да?
– Что случилось?
– Случилось так, что мне в моём доме не осталось места.
– Что ты имеешь в виду?!
– У Маши есть спальня. У Ули есть спальня. У меня – только кабинет. Не дом, а присутствие, и диван в том самом кабинете ситуацию не спасает.
– Что значит, «у Маши спальня»?! Это наша, общая! Правда, Уля?
– Да! И у меня тоже – общая!
– Это пока каждая из вас в настроении и не жалуется на здоровье или ещё на что. А мне только и остаётся, что уповать на благосклонность тех, кто согласится приютить…
– Это не так!!!
Минут десять меня уверяли в том, что весь дом мой, и могу ночевать где угодно, чуть завтрак не сгорел. Потом все ели, нахваливая Ульянку, причём заслуженно. А потом разговор как-то сам свернул на то, что Ульяна пожаловалась – мол, надо бы пару ночей одной поспать, а то хочется, но нельзя пока. Ну, я и не упустил момента подкрепить свою, только отчасти надуманную, претензию:
– Вот-вот, сейчас Маша скажет, что у неё голова болит – и пошёл я нафиг, на диван в кабинете…
Я вроде как почти шутил, но жёны (как бы привыкнуть-то) восприняли ситуацию серьёзно. Пока переодевались и собирались выезжать, Маша даже предложила уехать в Дубовый Лог, оставив нас с Ульяной вдвоём на «медовый месяц».
– Нет-нет-нет! Ни в коем случае! Не хватало потом ещё со сплетнями разбираться! Стоит только одно из вас куда-то уехать в ближайшие пару недель… Проще не давать повода. Нет, можно, конечно, плюнуть и растереть…
– Ага, а потом нас будут за спиной оплёвывать и растирать во всех салонах!
– И что же делать, Юра, Маша?!
– Ничего особенного. На самом деле – мне и в кабинете переночевать, если что, не трудно будет и не обидно. А вот когда у меня сессия начнётся – можете и в Дубовый Лог съездить, причём вместе. Может даже и чуть раньше – где-то в середине местного марта, у нас середина мая будет, на нулевой изнанке попрут на нерест зеркальные щуки. Нужно будет проследить за заготовкой икры, в том году это было внезапно, пока раскачались – куча сырья зря пропала. Рассказывают, что когда вода начала уходить, на лугах заливных икра эта самая кое-где буквально кучами лежала. И не удивительно, если рыба в разлившейся минимум на двести метров реке не помещалась, её на берег напором выпихивало?!
– Даже звучит вкусно!
– А на самом деле – ещё вкуснее. Я знаю, я пробовала!
– В том году артельщики заготавливали, причём у нас ни соли, ни тары в наличии не было. Сейчас бочки и туеса заготавливаются, люди мотивированы, в том числе и свои заготовители. Но присмотр нужен.
– Мы подумаем! – переглянувшись, ответили обе.
Был ещё один разговор, который не хотелось затевать, но – нужно. Дед вообще нагнетал напряжённость, разворачивая эпические сценарии заговора, в подавляющем большинстве своём откровенно гротескные и неправдоподобные, но… Его я поднял по дороге, благо, за рулём был сам, так что лишние уши в салоне отсутствовали.
– Девочки, ещё вопрос. В вашем окружении, в первую очередь – в Ульянином, есть ли завистливые дуры или мстительные идиоты в числе отвергнутых поклонников?
– Хватает, как у любого, наверное.
– Ну, у «любого» поклонники вряд ли будут…
– Зато поклонницы найдутся. Хотя, в таком случае эти две категории совпадут.
– А насколько завистливая и до какой степени идиот? – Решила уточнить границы поиска Ульянка.
– До такой, чтобы спрятать среди свадебных подарков коробку с мылом и верёвкой.
Супруги хором ахнули и округлили глаза, представив себе размер возможного скандала.
– К счастью, дружинников насторожила «лишняя» и безымянная коробка, которую они с моего разрешения вскрыли. Теперь надо узнать, это просто идиотская выходка в стиле пожелания сдохнуть, совмещённого с попыткой испортить праздник, или что-то иное. Если найдётся кандидат или кандидатка в идиоты – это хорошо, а вот если нет…
– Значит, мы плохо знаем своих знакомых.
– В лучшем случае – да. В худшем это может быть угроза, причём неизвестно, кому именно адресованная. И тогда всё может быть очень серьёзно, с привлечением коллег Василия Васильевича из Третьего отделения Корпуса.
– Зачем?! – Хором, надо же.
– Потому что, как уже говорил, неизвестно, кому угроза адресована. Она может относиться к кому угодно из семьи. И не знаем уровень этой угрозы: просто попугать и настроение испортить, или попытаются угрозу реализовать. Мне, знаете ли, не хочется подвергать кого-то из вас опасности просто от того, что лень сходить во вторник в соседнее здание и написать заявление.
