красить.
Всё это было верно. Штурмовой отряд – пусть и легкий, автомобильный – имеет целью последовательное разрушение тьмы и очищение мира. Процесс, безусловно, грязный, оглушительный и очень дымный, но как иначе? Кому-то нужно это делать.
***
Работали. В ноябре высаживались на Сааремаа, уже полным составом, с техникой и инженерными средствами. На архипелаге шли бои, тяжелые, с серьезными потерями, немцы выстроили несколько рубежей обороны, отступать не собирались. С нашей стороны участвовал и эстонский стрелковый корпус. Поначалу наступали довольно бодро, взяли большую часть архипелага, но уперлись в рубеж у Сырве. Немцы снарядов не жалели, обстрел шел непрерывный, пришлось даже отводить наши части.
Подтянулась к месту событий «Линда», изучал капитан Васюк немецкую оборону, разговаривал с разведчиками и командованием. По общим соображениям ничего железобетонного и особо хитрого у гитлеровцев здесь не имелось, просто особо упрямые фрицы, и отступать им уже некуда.
Протралил наш флот проходы к островам, перебросили танки и самоходки, скопили боекомплекты. 18 ноября ударили фронтально на участке Лыпе — Каймри, прорвали немецкую оборону. Саперы «Линды» штурмовали на узком, хорошо изученном участке, вышли в тыл противнику, немедля подтянулась в прорыв легкая, но способная проскочить по бездорожью бронетехника отряда. Успели на скорости отбуксировать два орудия приданной 76-миллиметровой батареи. Оказались в довольно плотном полу-окружении, но особо испугаться не успели. Пехота с фронта поднажала, немцы спешно откатились…
Пытались наши прорваться дальше, наводя панику и шухер, пытались выйти к южной оконечности полуострова. Но фрицы уперлись на самом последнем рубеже, сходу сбить не удалось. Подошли для эвакуации немецкие суда, хреначили с моря крупным калибром гитлеровские крейсера. Пришлось притормозить, перегруппироваться. А ведь всего восемь километров до моря оставалось...
23 ноября, в середине дня, без спешки, от души вложившись в 70-минутную артподготовку, ударили наши войска. Были взяты Торгу, Ийде, Лада и Люлле…
Ночью немцы начали отход по всему фронту. Наши немедля поднатужились. С эвакуацией у немцев уже совсем не выходило, начали сдаваться в плен.
У берега еще шел бой, но этакий… конвульсивный. Наша пехота и танки вдохновенно жали врага, огнеметы и пулеметы «Линды» жгли немцам по нервам. Взметнулся на пожарной вышке победный красный флаг…
Стихла пальба, начался сплошной «хенде хох» и «Гитлер капут». Тут не замедлила прийти радиограмма: «примите переводчика, окажите содействие».
Земляков выглядел похудевшим, но по-южному загоревшим, бодрым. Поздоровались без всяких задних мыслей, действительно по-дружески.
— Мне бы пообщаться с шмондюками из батальона морской пехоты «Остланд», по душам поговорить. Говорят, нахватали у вас этих полуморских вояк.
— Есть такое дело, тут рядом их сгоняют. Сейчас мигом довезем.
— Отлично. А Янис как? Здесь?
— Здесь. Бронетранспортер у нас подбили, колдуют насчет «воскреснет, или к кураду его». Но если ты товарища Выру в какой особый разведрейд собрался забирать, так я категорически буду возражать, вплоть до обращения к генералу, – немедля намекнул Серега.
— Не-не, пока никаких рейдов. У меня к вам двоим дело, этакое… можно сказать, лично-служебного характера…
Вернулся в «Линду» переводчик только через двое суток, обогатившийся целой пачкой допросно-опросных протоколов, злой и голодный:
— Все-таки этот их нордический характер – редкая ерунда. Врут однообразно, никакой фантазии и увлекательности. И каждый при этом считает себя большим хитрецом. Прям как под копирку, только хари, имена и звания разные.
— Но ты справился.
— Естественно. Колются «остланды». Все же у меня по этим унылым беседам накоплен солидный опыт.
— Ну и хорошо. Сейчас ужин разогреют, перекусим.
Сели в комнате с выбитыми окнами – за остатками рам был виден победный флаг на башне. Смеркалось, огонек коптилки казался еще одним крошечным, бьющимся на сквознячке, флажком.
— Кстати, Янис, с праздником, – с этого дня Эстония считается полностью освобожденной, — поздравил Земляков, энергично работая ложкой.
— Хорошее дело, хоть и подзатянувшееся, – Янис украдкой глянул на командира.
— Может, по пятьдесят грамм за такое дело? – осторожно уточнил Серега.
— Нет уж. Прошлый раз посидели хорошо, но злоупотреблять не стоит. У меня и так с возвращением тогда кривовато пошло, – фыркнул переводчик.
— Начальство попалось?
— Сам попал. Возвращение на базу в нашем деле – дело тонкое. От нервов и хладнокровия многое зависит. Я, конечно, сконцентрировался, финишировал почти точно. Но через дорогу от расположения части. Там у нас бар-кафе, типа рюмочной. Видимо, подсознательно потянуло стопочку добавить.
Саперы засмеялись:
— Вот это засада!
— Так она и была, засада, – пояснил Земляков, отдавая должное каше с мясом «по-моонзундски». – Я же внезапно ввалился, в немного приземленном, фронтовом виде, да еще с выразительным пистолетом. Тут визг-писк, полицию немедля вызвали. Хорошо, что наряд про нашу часть знает, довезли, тоже посмеялись.
— Да, история. А как там у вас вообще?
— Пока без особых изменений. На фронтах пауза и довольно напряженное настроение, – переводчик взял кружку с чаем. – Видимо, от этого настроения и раздерганности я иной раз и туплю. Да, виноват. Сразу не сообразил, не сопоставил.
— Это про что ты не сообразил?
— Про вопрос Яниса. Это когда мы в Таллине работали. Янис, ты ведь о Васильке спрашивал?
Саперы молчали. Разом нахлынуло прошлое, лиепайское.
— Дело в том, что «Василек» – личный позывной. В реальности нашего офицера иначе звали. Позывной этот он по первому роду службы взял – из автоматических минометчиков[9] родом. Настоящее имя-фамилию его я знал, а позывной из головы напрочь вылетел. Все же те операции проводились задолго до меня, я только про схему действий и задачи знал, в очень общих чертах. У нас в кабинете начальника Отдела есть памятный стенд: даты операций, фамилии не вернувшихся агентов. Недавно захожу, как раз ваш пистолет на стену повесить – есть у нас такая традиция, слегка музейная. Привинчиваю «люгер», краем глаза вижу – «Лиепайская оборонительная, старший лейтенант… «Василек»». Тут меня осеняет. С удивительным опозданием.
— Слушай, а он из каких времен командировался? Еще СССР у вас был? – с трудом сформулировал Серега.
— Можно сказать, Василек из смены эпох. Союз уже официально закончился, но воспитание у личного состава еще оставалось то самое, – с некоторым смущением попытался объяснить Земляков.
— Про воспитание и так понятно. Но вот что Василек и не Василек, лично я поверить не могу, – пробормотал Янис.
— Да с чего вдруг не Василек? Под этой фамилией воевал, сделал все что мог, и даже больше. Образцовая операция. Училище морского
