тонкое серебряное ожерелье, а малахитовые серьги подчеркивали глаза. Августина Базилевская одевалась скромно для своего статуса, но это лишь придавало ей внушающее трепет очарование. В ней не было ничего, что казалось бы излишеством, она не пудрила лицо – ведовская магия хранила ее молодость и красоту лучше любой косметики.
И при этом она обладала огромной властью, и знала об этом. В ней не чувствовалось ни капли жалости или слабости. Лишь мимолетный ее взгляд мог бы сломать кого-то более впечатлительного или слабовольного.
– Рада слышать. Надеюсь, вы не будете себя чувствовать неуютно лишь потому, что я пригласила вас последний момент.
- Не стоит беспокойства, скоро прибудут кое-кто из моих московских знакомых, - Георгий оглядел зал. – Но компанию вы подобрали и впрямь пеструю. Я думал, что тут будет больше местных фигур.
– Ах, господин Летичев, вы не представляете, насколько скучны собрания корифеев. Слишком много официоза, протоколов заседаний, регламентов. Не умаляю заслуг князя и прочих, поддерживающих работу Ложи, но они слишком много тащат в нее бюрократии, к которой привыкли на мирских должностях. Нет, я люблю более простую атмосферу. Как в кругу друзей.
«С такими друзьями никаких врагов не надо», - скептически подумал Георгий, но тут же раздробил мысль на бессвязные образы.
- В любом случае, благодарю за приглашение. Заранее прошу извинить за неотесанность и дурные манеры – в казармах да окопах весь изученный этикет имеет свойство выветриваться, - Георгий чуть отклонился в сторону и резко вскинул руку, перехватив опускавшуюся на его плечо ладонь. – А вас, Юрий Несторович, я приветствую, и прошу впредь меня по левому плечу не хлопать. Оно пулей прострелено, побаливает до сих пор.
Он обернулся. Перед ним стоял коренастый черноволосый мужчина с бородой–эспаньолкой, одетый в светло-серый костюм из дорогого сукна с шелковым галстуком.
- Юрий Горынов, двадцать первый в роду своем, - громко объявил слуга графини.
Московский купец второй гильдии Юрий Горынов широко улыбнулся и протянул Георгию руку.
– Ба, что за неожиданная встреча! Летичев изволили выбраться из своих болот в свет! Завтра у нас конец мироздания?
– И я рад вас видеть, – Георгий ответил на рукопожатие и чуть не охнул – силы Горынов был немеряной. – Нет, завтра конца мироздания не будет. И послезавтра, и даже через неделю.
Купец изобразил озабоченность.
– Точно-точно? Прогноз достоверный? Это же просто превосходно! Значит, мы еще успеем расписать пульку–другую! Ваше сиятельство, - обратился он к графине, - я, конечно, понимаю, что мой друг видный кавалер, но позвольте-ка я у вас его украду. Этому царю тайги еще предстоит объясниться, куда он пропал без известий аж на пять лет.
- Все в порядке, меня ждут и другие гости, - Георгий был готов поклясться, что она стрельнула глазами. – Не скучайте.
Оба ухватили с подноса проходившего мимо лакея по фужеру с шампанским и двинулись через зал к игорному столу, что прятался за декоративными вазами и мраморной скульптурой, изображающей крылатого змея с петушиной головой. Такое же существо украшало собой гербовую доску, что висела на одной из стен. За столом уже сидел, неспешно тасуя карточную колоду, долговязый, чисто выбритый человек в простом чиновничьем мундире – коллежский асессор при министерстве финансов Владимир Стрешнев.
– Доброго вечера, – поздоровался он, не поднимая головы. – Надеюсь, ваш визит к Еропкину был удачен?
– Доброго. Довольно неплохо, у меня уже был некоторый кредит доверия. Мой отец с его семьей пересекался в девяносто первом году, когда подробно расписал позапрошлогоднюю войну и ее итоги.
С точки зрения Георгия, решение было довольно спорное. Пользуясь точнейшим прогнозом, Еропкины тогда неплохо заработали на строительстве и благоустройстве города Дальнего и вовремя свернули дела аккурат перед войной. Сам же Игорь Летичев получил сразу тысячу серебряных рублей авансом и намного больше в виде процентов в последующие годы. Семейное финансовое положение это поправило, бесспорно. И позволило приобрести репутацию, что ценнее любых денег. Но ради этих благ пришлось выйти на свет, а именно публичности Летичевы уже давно старались избегать. Георгий полагал, что отец поступил тогда крайне опрометчиво, даже более опрометчиво, когда решил, уже не имея тисофии, поговорить с... не важно, с кем, не стоит упоминать эти имена к ночи. Лет ему тогда было мало, права голоса он еще не имел, и теперь был вынужден расхлебывать последствия старых решений.
Он сел в свободное кресло, выбрав то, которое стояло спинкой к залу. И, следуя усвоенным с детства урокам, «исчез». Слился мысленно с кожаной обивкой и подлокотниками, потерялся на фоне украшающего стену гипсового барельефа. Подстроил движения под ритм собеседников, чтобы не выделяться на их фоне. В зал он смотреть избегал, и наблюдал за гостями через отражение в бокале.
– По какому случаю шабаш? – спросил Георгий. – Что-то тут больно много люда с Запада.
– В Европе идет передел власти, – ответил Стрешнев. – Хватка Тауэра начала слабеть после затяжной кампании в Индии и оттока многих молодых кланов в Америку. Он все еще является гегемоном за счет старых линий, но на Златой улице и на острове Грофт чувствуют слабину, запускают свои ручонки в их сферы влияния. В ту же Францию, к примеру, в Испанию, Египет. Если бы они объединили усилия, то перетянули бы их под себя без труда, но раньше собака с кошкой договорится. Не говоря уже о политических игрищах в светских правительствах, где и черт ногу сломит.
- И Базилевская ищет в этом выгоду?
- Она всегда ищет выгоду, всегда и во всем. И зачастую даже находит. Вы бы, Георгий Игоревич, поосторожнее с ней. Иначе моргнуть не успеете, как окажетесь в лучшем случае под каблуком.
- А в худшем?
- На тумбе у пруда, - хохотнул Горынов. – Раз уж вспомнили про мировую обстановку, не поделитесь с нами своим видением будущего? И, Владимир Тимофеевич, не томите, сдавайте карты.
- Вам как, выжимку, аль с подробностями?
- Ну, мы ведь не торопимся.
- Ну хорошо, начнем издалека. Скажите, как бы вы охарактеризовали последние… ну, предположим, лет сто?
- Бардак! – в один голос ответили москвичи.
- Прогресс! – Георгий поучительно поднял палец. – Начиная с телеграфного сообщения и паровозов, и заканчивая электрическим освещением и жестяными консервами.
- И пулеметами, - добавил Стрешнев.
- И пулеметами, - согласился Георгий. – Не вижу поводов для иронии. Пулемет – отличная вещь, хочу себе
