Дирижизм - теория и практика государственно-монополистического регулирования. Появились впервые на рубеже 20-30-х годов XX века во Франции.
Таким образом, на сегодняшний день из всего бывшего Советского Союза только прибалтийским республикам, среди которых эстонцы лидируют, а латыши не так сильно отстают, удалось добиться относительного успеха в переходе к капитализму. Этому есть много причин, но особенно важными представляются исторические и общекультурные. Подобно полякам и венграм и в отличие от остальных бывших советских народов, прибалтийские народы полностью отвергли советское прошлое и были полны решимости как можно быстрее восстановить свою европейскую идентичность и присоединиться к Европе, Относительный успех и несравненно лучшие перспективы прибалтийской экономики удерживают в этих республиках неудовлетворенные и обиженные русские меньшинства. Уровень эмиграции здесь значительно ниже, чем среди русских в Средней Азии. Взаимоотношения между прибалтами и русскими в целом нехарактерны для обычных постимперских. В отношении прибалтов к русским сочетается глубокое возмущение советским имперским правлением со старомодным протестантским североевропейским презрением к отсталым, неряшливым славянам вообще. Что же касается русских, то сегодня, когда российская национальная гордость и достоинство унижены на государственном уровне, русские, естественно, уже не могут чувствовать никакого превосходства по отношению к населению своей бывшей колонии. Хотя к концу 1990-х годов, по мере того как проходил шок 1991 года и советское наследие политического безмолвия уходило в прошлое, русские общины начали поднимать голову. Демократия стала давать уроки того, как община может защищать свои интересы.
Жители прибалтийских республик заслуженно пользуются репутацией миролюбивых и законопослушных людей, крайне сдержанных в проявлении своих чувств. Тем не менее, принимая во внимание реалии советского правления в Прибалтике между 1945 и 1991 годами, а также многочисленные нынешние поводы для этнической враждебности, практически полное отсутствие насилия в независимых прибалтийских республиках следует признать во многом уникальным. Разумеется, не последнюю роль здесь играет и членство (действительное или желаемое) в европейских институтах. Именно европейское влияние позволило смягчить некоторые наиболее экстремальные дискриминационные меры по отношению к русскому меньшинству - такие как предложенная Латвией ежегодная квота натурализации неграждан или намерение Эстонии отказать в разрешении на работу определенным слоям русской общины. Членство в Евросоюзе, если оно будет предоставлено прибалтийским республикам, должно помочь Евросоюзу сделать еще больший вклад в мирное развитие межнациональных отношений в Прибалтике и в общую безопасность в Европе. Неограниченное право на жительство и трудоустройство в Евросоюзе для всех русских, проживающих в прибалтийских республиках, будет относительно недорогой (учитывая их небольшое количество -численность всей русской общины в трех республиках составляла в 1989 году только 1,7 миллиона человек) и очень дальновидной мерой. Межэтнические отношения в Прибалтике не всегда могут оставаться мирными - несмотря ни на что, в них заложен потенциал, способный вызвать серьезные осложнения в отношениях России и Запада, Поэтому подобная мудрая с государственной точки зрения акция Евросоюза, предупреждающая возникновение будущих проблем, представляется весьма полезной как для жителей Прибалтики, так и для россиян. Между 1945 и 1991 годами позиция Запада по отношению к прибалтийским республикам была совершенно не героической, хотя и неизбежной. Евросоюз не всегда проявлял желание высунуться из-за своих кисельных берегов, чтобы взглянуть на серьезные вопросы европейской безопасности. Теперь пришло время исправить эту ситуацию.
По сравнению с Украиной и Казахстаном, двумя республиками с наибольшим русским населением, отношение прибалтов к русским было куда менее великодушным. Хотя казахский и украинский языки были объявлены государственными и их роль в образовательной системе и государственном обиходе постоянно возрастает, ограничения на использование русского языка здесь гораздо менее строгие, чем в Прибалтике, Впрочем, прибалты могут возражать, что только в их республиках речь идет о действительных политических правах, поскольку их республики являются настоящими демократиями, тогда как Казахстан (и в меньшей степени Украина) живет под авторитарным президентским правлением, соблюдающим лишь слабую видимость демократических приличий. Более того (и это очень понятно в нынешних исторических обстоятельствах), независимо от заявлений президента Назарбаева и безотносительно к казахским законам Казахстан сегодня почти полностью управляется казахами, которые полны решимости сделать так, чтобы приватизация отдала большую часть республиканских богатств в руки казахов (то есть их собственные), а не в руки русского меньшинства.
Прибалтийские республики оправдывают свое отношение к русскому меньшинству тем, что их юридический статус принципиально отличался от юридического статуса любого другого народа, попавшего под советское правление. В 1940 году все три республики были признаны международным сообществом независимыми государствами и членами Лиги Наций, Их аннексия произошла в нарушение международного права и никогда не признавалась западными державами. Республики, образованные в 1991 году, являются преемницами государств, незаконно аннексированных в 1940 году, и, следовательно, признают своими гражданами только тех людей, которые были гражданами в 1940 году, или их потомков. Любой другой человек, проживающий в республике, может, разумеется, иметь вид на жительство, но не может претендовать на автоматическое получение гражданства. Но за всей этой сухой юридической аргументацией стояли более глубокие претензии прибалтийских республик к российскому правлению. Достаточно сказать, что в 1939 году латыши составляли 75,5 процента населения своей республики, а эстонцы - 90 процентов, тогда как к 1989 году эти цифры изменились соответственно до 51,8 и 64,7 процента. Разумеется, здесь сыграли свою роль и военные потери, и жестокие расправы и депортации, проведенные советским режимом, но главным фактором такого изменения пропорций была массовая иммиграция славян. Как это часто бывает в империях, при советской власти коренное население не имело контроля над иммиграцией в свои собственные земли.
Империя всегда, хотя и в различной степени, подчиняет коренное население чуждым ему законам, прививает ему чуждые культурные ценности. Причем изначально предполагается, что это культурные ценности более высокого уровня, чем те, которыми располагало коренное население. Конец империи, как правило, влечет за собой обратную реакцию: коренное население вновь утверждает свои права на территорию, а также ценности своего языка, своей культуры и своих национальных традиций. Но подобная реакция не всегда бывает такой однозначной -в некоторых случаях местная элита признает, что имперское правление оказалось в какой-то степени развивающим, прогрессивным или по крайней мере принесло более высокий уровень благосостояния и государственной мощи и, безусловно, стало шагом вперед по сравнению с тем, что имело место прежде.
У прибалтов не было и не могло быть такого ощущения, поскольку они совершенно справедливо полагали, что советский социализм принес им не только чуждое правление и репрессии, но и навязанную извне отсталость, которая отбросила их назад с почти скандинавских стандартов, по которым они жили в 1930-х годах. Разогретые националистические эмоции народ а, освободившегося от имперского давления, могут стать настоящей проблемой для этнических меньшинств во вновь образованном независимом государстве, особенно если они не являются местными, историческими меньшинствами, а возникли в результате иммиграции при колониальном правлении. Даже сингальцы, которых едва ли можно считать образцом этнической толерантности, не отрицают права на существование имеющих многовековую историю тамильских общин северной части Шри-Ланки - в том случае, разумеется, если те признают превосходство сингальского языка и культуры и согласятся на доминирование сингальцев в государственных учреждениях. С другой стороны, они отрицают право на жительство тамилов, иммигрировавших на остров в девятнадцатом веке, и, как мы убедились, добились от индийского правительства репатриации большей части этих иммигрантов.
Если сравнивать судьбу русских в Прибалтике с судьбой турок и мусульман на территориях, оставленных Османской империей, то нельзя не заметить, насколько она отличается в лучшую сторону. Стоит еще раз напомнить, что в Прибалтике и в помине не было массовой резни или этнических чисток. Хотя в своей гражданской, языковой и образовательной политике прибалты проявили значительно меньше великодушия, чем чехи - по отношению к немцам в период между двумя мировыми воинами. Однако в дальнейшем роль судетских немцев в падении Чехословакии и их поддержка Гитлера в 1930-х годах привели после 1945 года к жестокой этнической чистке всей немецкой общины, включая, конечно, и тех немцев, которые ненавидели нацистов и до конца оставались верными Чехословакии. Представители английского меньшинства после обретения Ирландией независимости продолжали пользоваться всеми политическими и гражданскими правами (так же как и значительно более крупное ирландское меньшинство в Англии), но они оказались под властью законов страны, где к ним относились предвзято, страны, которая всячески подчеркивала свою католическую и гэльскую идентичность, страны, где не упускали случая напомнить англичанам о том, что исконными жителями острова являются католики-гэлы, составляющие здесь большинство, и что нынешнее восстановление их идентичности есть запоздалое признание несправедливостей, которые они пережили при имперском правлении. Греки-киприоты рассуждали примерно так же. Но в отличие от ирландцев у них была возможность сохранить единство своего острова, если бы у них хватило толерантности поделиться властью и предоставить реальную автономию оставшемуся от империи турецкому меньшинству. Греки не захотели этого и в результате получили турецкую интервенцию и разделение острова.
