ГЛАВА 12
Я дождалась наступления темноты, прежде чем направиться вниз в прачечную. Спустилась по лестнице на цокольный этаж, затем прошла весь путь к задней части комплекса, плавательному бассейну. Прачечная располагалась рядом с ним, так что влажные полотенца не проделывали длинный путь.
Черные буквы на белой двери были облупившимися и блеклыми. Я осмотрелась, прежде чем опустить ручку и проскользнуть внутрь. Я вгляделась в темноту и, осторожно прикрыв дверь, нащупала на стене выключатель. Вонь отбеливателя, моющего средства и крахмала щипала нос. Через несколько секунд помещение было залито ярким светом галогенной лампы на потолке. Глаза заболели. После времени, проведенного в темноте на пути сюда, они были не готовы к внезапному включению света.
Я во второй раз была в прачечной. Последний раз был почти два года назад, через несколько месяцев после моего приезда. Я забыла фотографию в кармане джинсов — единственное оставленное мной фото из детства - с мамой. Женщина, работающая в прачечной, наблюдала за мной широко раскрытыми глазами, пока я везде искала фото, но я так его и не нашла. Конечно, сейчас женщины здесь не было. Кучи грязной одежды валялись на голом бетонном полу перед пятью огромными стиральными машинами. В углу с гладильной доской — Майор считал, что механический пресс плохо выполняет свою работу — я заметила порцию свежевыглаженных белых рубашек и ряд вешалок с костюмами и формой. Я схватила костюм, похожий на костюм Майора, и белую рубашку к нему. Затем, поверх кучи одежды, я заметила розовую футболку Холли с Эрни и Бертом, изображавших гей-пару. Я подняла ее и прижала к носу, надеясь почувствовать духи Холли. Но все, что я почувствовала, был лишь запах стирального порошка. Я думала положить ее обратно, но потом добавила к припрятанной одежде Майора и направилась к двери. Я выключила свет, прежде чем выглянуть в коридор. Темно и тихо. Я выскользнула и осторожно закрыла за собой дверь.
Бесшумно ступая босыми ногами, я цыпочках пробиралась мимо входа в плавательный зал. Запах хлорки донесся до моего носа, и я замерла. Почему я ничего не заметила по пути в прачечную? Задержав дыхание, я медленно двинулась в сторону стеклянной двери. Она была приоткрыта. Кто-то оставил ее открытой. Темная фигура появилась за дверью. Я отшатнулась, сдерживая крик, рвущийся из горла.
Дверь плавно открылась, и фигура двинулась вперед. Было слишком темно, чтобы многое увидеть, но я узнала светлые волосы Девона.
— Тесса? — прошептал он.
Я была рада, что ему хватило ума понизить голос.
— Да, — ответила я. Я подошла очень близко, чтобы лучше увидеть его реакцию, но было слишком темно, чтобы заметить что-то, кроме его светлых глаз. — Что ты тут делаешь?
— Я плохо сплю после… — он замолчал. Ему не нужно произносить это. Я знала, что смерть сестры не дает ему спать по ночам. — Я плаваю.
— В темноте? — спросила я.
— Я не хотел, чтобы кто-то видел меня и задавал вопросы.
Я потянулась, чтобы выяснить действительно ли его волосы были мокрыми, но недооценила, насколько близко мы стояли, и мои пальцы коснулись его обнаженной груди. Девон втянул воздух, а мой вдох застрял в горле. Я отдернула руку, чувствуя, как краснею, и радуясь, что он не может этого увидеть.
— Прости, — промямлила я.
— Ты подумала, я лгу, — сказал он с намеком на веселье в голосе.
— Прости, — повторила я. Мои пальцы все еще покалывало от прикосновения. — Мне, вероятно, стоит вернуться в комнату.
— Эй, — тихо сказал Девон. Его теплая рука коснулась моего плеча, и я осознала, что не знаю, во что он одет. Я посмотрела вниз, но не смогла ничего различить. — Ты еще не сказала мне, почему крадешься в темноте.
Я заколебалась.
— Мне нужно было кое-что выяснить, и сделать это тайно.
— Я никому не скажу, — сказал он. — Скажешь мне, что ты ищешь?
— Я не могу сейчас. Но, может, позже.
— Окей, — прошептал он и выпустил мою руку. — Удачи. Спокойной ночи.
— Спасибо. Может, позже, — повторила я, улыбнувшись, и поспешила прочь.
Я задалась вопросом, появлялись ли ямочки на его щеках во время нашего разговора. И, осознав это, захотела пнуть себя за такую неуместную мысль. Я должна волноваться, что Девон поймал меня, крадущуюся в темноте. Но он не видел одежду Майора, и я почему-то знала, что, если бы и увидел, не побежал бы к Майору и не рассказал бы об этом.
Вернувшись в свою комнату, я поспешно надела жесткую белую рубашку и остальные части униформы Майора, прежде чем позволила ряби охватить меня и превратить в него. На мгновение я уставилась на свое отражение. Физически, я стала идентична Майору, но что-то в выражении лица было неправильным. Может, я была не достаточно ожесточенной, чтобы скопировать его. По крайней мере, пока. Следующая часть миссии была сложнее. Я не была уверена в мерах безопасности, введенных Майором, и что нужно сделать, чтобы преодолеть их. Я решила не ехать на лифте вниз. Он был запрещен в определенное время суток, и, вполне возможно, сигнал проинформирует Майора, если кто-то нажмет кнопку во внеурочное время.
Мое дыхание было спокойным, даже когда я спустилась на этажи, находящиеся под землей. Может потому, что, независимо от того, что мне лгали, я, наконец, была близка к правде.
Спустившись на этаж, помеченный «-2», я заколебалась, остановившись перед огромной металлической дверью. Вот оно. Окончательное нарушение правил. Если я попадусь, у меня будут серьезные неприятности. К моему удивлению, когда я повернула ручку, дверь оказалась незапертой. Я зашагала через холл. Пол был голый, ничем не покрытый бетон. Белые стены посерели с годами, а паутина покрыла потолок и углы. Даже уборщики не имели доступа в эту часть здания.
Не менее десятка металлических дверей вели в катакомбные комнаты, в которые я никогда не заходила. Какая правильная? Поиск нужной мог занять недели. Но потом я заметила дверь в конце коридора, рядом с которой мигала красная лампочка — единственную дверь с таким уровнем защиты. Я поспешила к ней. Красный свет исходил от небольшой квадратной коробочки, оснащенной устройством для распознавания отпечатка пальца и сканнером сетчатки. Но прилагаемая клавиатура могла оказаться проблемой. Я прижала свои пальцы — пальцы Майора — к сенсорной панели, и через мгновение контур моей руки засветился зеленым. «Принято» мелькнуло на экране над моей рукой. Кончики пальцев защипало, когда я убрала их с панели. Механический женский голос потребовал следующим использовать сканнер сетчатки. Я замерла и огляделась, будто кто-то мог это услышать, хотя все спали несколькими этажами выше.
Я наклонилась, чтобы два красных лазера могли считать сетчатку глаза. Мне пришлось заставить себя не моргать, когда красный луч светил в мои зрачки. Глаза начали слезиться от того, что мне пришлось держать их широко открытыми. Через мгновение вспыхнул зеленый, и тут голос попросил ввести четырехзначный пароль.
Мои пальцы зависли над клавиатурой. Я понятия не имела, каким может быть пароль. Майор был не из тех, кто использует свой день рождения. Может несколько случайных чисел? Но это, вероятно, было бы против любви Майора к порядку. И был ли он действительно так осторожен? Ожидал ли Майор, что у кого-то в штабе хватит смелости спуститься сюда и попытаться взломать дверь? Без доступа к его отпечаткам и сетчатке глаза, было не так много людей способных на такое. На самом деле, только я. Положив пальцы на клавиши, я ввела «1948» - год официального основания ОЭС. Я затаила дыхание, пока на экране мелькало «Обработка», и выпустила вздох облегчения, когда мелькнул зеленый, и замок открылся.
Я вошла в складское помещение и закрыла за собой дверь, прежде чем включить свет. В воздухе витал запах старой бумаги и затхлой несвежести, в носу защипало. Комната была заполнена рядами серых металлических шкафов. Все покрывал толстый слой пыли. Для ходьбы остался проход максимум в три шага. Я провела взглядом по ярлыкам на каждом ящике, задержавшись на надписи «Маллард». Это фамилия Таннера. Я не узнала остальных, но, похоже, ящики были организованы не по алфавиту. Почти в конце ряда был один ящик с ярлыком «Абель Крейн» и рядом с ним «Хизер Крейн». Я еще раз посмотрела на них. Хизер — имя моей матери. На мгновение я уставилась на ярлык. Крейн. Это моя настоящая фамилия? Мы с матерью так часто меняли имена, что я даже не знала нашей настоящей фамилии. Она всегда отказывалась говорить мне ее. Ярлыки с другими фамилиями находились на других ящиках, рядом с этими двумя — различные имена, которые мы использовали годами — с расчетным периодом, когда мы их использовали. Так ОЭС вело картотеку на нас — на меня. Конечно же, на последнем ящике была надпись «Тесса Крейн».
Я собиралась взять его, когда заметила мелкий шрифт под именами. Ниже имени моей матери был ярлык «Неустойчива». Я не могла пошевелиться. Неустойчива? Этот термин использовался для обозначения Иных в группе риска, склонных к психическим заболеваниям или потерявших контроль над своим Изменением. Я никогда не замечала у матери признаков какого-то экстраординарного таланта, и об этом никогда не упоминали при мне — даже Майор, когда я спрашивала его об отце. Еще одна ложь — или, как, наверное, назовет Майор - умолчание.
