Генри Филдинг - Амелия

5

Латинский эпиграф на титульном листе заимствован Филдингом из «Од» Горация (I, XIII, 17–18); второй эпиграф – древнегреческое ямбическое двустишие – приписывается Семониду Аморгосскому (2-я пол. VII в. до н. э.?), см.: Poetae Lyrici graeci / Ed. Th. Bergk. Vol. 1–3. Lipsiae, 1886. Vol. 2. P. 738; однако во времена Филдинга автором сохранившихся отрывков считался Симонид Кеосский; переводы А.И. Горшкова. (Стихотворные переводы, не оговоренные в Примечаниях, выполнены А.Г. Нигером.)

Должности тюремщиков, шерифов, судебных приставов, тюремных надзирателей покупались, они считались, естественно, средством заработка, извлечения дохода, что и делалось за счет тех, кто попадал под жернова пенитенциарной системы. А стражники или констебли назначались из числа жителей данного прихода; они выполняли эти обязанности в течение года, причем без всякой оплаты. В большинстве своем люди уже почтенного возраста, они обязаны были ходить по улицам от зари до зари с дубинкой и фонарем, но чаще отсиживались в кабаках, боясь показаться на улицах. Под началом у Филдинга было сперва 80 констеблей, однако он убедился вскоре, что может доверять лишь немногим из них. Существовал также штат осведомителей – доносчиков, это была платная узаконенная должность.

Собственно Вестминстер состоял из двух приходов, однако его вольности, т. е. власть его муниципалитета, распространялись еще на семь приходов, расположенных в прилегающей к нему местности.

В их обязанности входила тогда борьба с преступниками и поддержание общественного порядка.

Здесь Филдинг имеет в виду политического деятеля и писателя, в прошлом одного из лидеров партии тори – Генри Сент-Джона, виконта Болинброка (1678–1751), написавшего в 1747 г. три письма: «О духе патриотизма», «Об идее короля-патриота» и «О политическом положении при восшествии на престол короля Георга I»; они были опубликованы в 1749 г., т. е. незадолго перед тем, как Филдинг приступил к написанию «Амелии». В первом из этих писем, критикуя кабинет министров-вигов во главе с Робертом Уолполлом, Болинброк замечает, что необходимо делать различие между теми источниками коррупции, которые должны быть уничтожены, и теми, которые все же следует сохранить, несмотря на то, что ими пользуются подчас во зло: с их помощью можно держать людей в подчинении и даже поддерживать благое управление, поскольку ни один из человеческих институтов не способен достичь совершенства, и самое большее, чего может добиться человеческая мудрость, – это обеспечить такое же или даже большее благо ценой меньшего зла. Филдинг относился к Болинброку с презрением как к тори и неверующему, что он наиболее отчетливо выразил в своем «Fragment of a comment on lord Bolingbroke's Essays» (1754), поэтому эпитет «прославленный» употреблен им здесь в ироническом смысле.

Кок Эдуард (1552–1634) – прославленный английский юрист и парламентарий, в последние годы жизни стойко отстаивавший обычное право от прерогатив короны и церкви. Филдинг, который был о нем очень высокого мнения и часто на него ссылался, вольно цитирует в этом абзаце мысль Кока из «Комментариев к Литлтону» (L., 1628), представляющих первый том его знаменитых «Установлений» (1628–1644), где он формулирует различие между законом, который является искусственным совершенным разумом, и природным разумом отдельных людей и отсюда заключает, что, если бы даже разум, раздельно существующий в головах людей, собрать воедино, он все же не сотворит такого закона, как английский, ибо над ним трудилось несколько поколений вдумчивых и ученых мужей, которые с помощью долгого опыта довели его до совершенства.

Грэм Джордж (1673–1751) – знаменитый часовщик и механик, начав с подмастерья у известного тогда часовщика Кампиона, унаследовал затем его мастерскую; многими изобретенными им инструментами пользовались в Гринвичской обсерватории; Грэм умер примерно за месяц до выхода «Амелии» и был погребен в Вестминстере в могиле своего учителя Кампиона (возможно, это упоминание – дань романиста его памяти).

Дефо в своем памфлете «Street-Robber's conßider'd» (1728) писал, что обычно стражниками были люди за 50, и платили им всего лишь 10 фунтов в год, а посему они старались повысить свое жалованье, либо вымогая деньги у невинных, либо беря взятки у виновных. Весной 1751 г. в парламент был представлен билль, предлагавший увеличить число стражников и, повысив их жалованье, привлечь молодых и здоровых мужчин. Филдинг еще в 1748–1749 гг. предпринял меры для увеличения эффективности стражи и констеблей, а в 1753 г. правительство уполномочило Филдинга осуществить его план реорганизации института констеблей в первые полицейские силы в Лондоне.

Филдинг цитирует здесь «Метаморфозы» Овидия (43 г. до н. э. – 17 г. н. э.), II, 54–55 (пер. С. Шервинского); это слова Аполлона, обращенные к Фаэтону, просящему у отца его колесницу, влекущую солнце; в контексте романа вместо юноши – старики, а вместо колесницы – дубинка, что придает этой цитате иронический подтекст.

Ларошфуко Франсуа де (1613–1680) – французский писатель-моралист, который в своих «Размышлениях или Моральных изречениях и максимах» (1665 г.) проводит среди прочего мысль, что главным побудительным мотивом человеческих поступков является себялюбие и расчет. В апреле 1749 г. появился новый английский перевод этой книги. Для Филдинга Ларошфуко, как и английские мыслители – философ Томас Гоббс (1588–1679) и моралист Бернард Мандевиль (1670–1733), писатель, придерживающийся взглядов, слишком циничных и принижающих человеческую природу.

Лондонский госпиталь Брайдуэлл, перестроенный в 1720 г в исправительный дом, где женщин, задержанных за проституцию и бродяжничество, заставляли трепать пеньку и давали на один пенни хлеба в день Филдинг считал такое наказание слишком суровым.

Констебль, которому донесли, что видели мужчину и женщину, входящих в непотребный дом или совершающих прелюбодеяние, имел право, если заставал их вдвоем, привести их к мировому судье без предписания на арест и обязать их явиться на сессию суда.

Согласно принятому еще при королеве Елизавете установлению, человек, обвиненный в лжесвидетельстве, мог быть заключен в тюрьму на полгода или выставлен на час у позорного столба, к которому прибивались гвоздями его уши.

Opus est interprète (эти слова нуждаются в пояснении – лат.). Согласно английским законам, оскорбительные слова не подлежат судебному наказанию, однако некоторые не в меру ретивые блюстители порядка при обращении к ним какой-нибудь сварливой женщины с просьбой наказать обидчицу, горя желанием вершить правосудие, истолковывали пустяковую и безобидную перебранку как бесчинство, каковое на языке закона означает грубейшее нарушение общественного спокойствия, учиненное несколькими лицами, – по меньшей мере тремя, ибо меньшему числу предъявить такое обвинение попросту невозможно. На основании этого слова – бесчинство или бесчинность (ибо я видел, что его пишут и так, и эдак) – многие тысячи пожилых женщин были задержаны и приговорены к уплате судебных издержек, а иногда их сажали и в тюрьму единственно за некоторую несдержанность в выражениях. С 1749 года подобная практика пошла на убыль (примеч. Г. Филдинга).

События этой главы происходят в знаменитой старинной лондонской тюрьме Ньюгейт, просуществовавшей с XIII в по 1902 г. Здесь содержались грабители, воры, мошенники и несостоятельные должники. Однако читателю следует иметь в виду, что тюрьма не была тогда местом отбывания срока, арестованные дожидались здесь начала очередной судебной сессии, где должно было рассматриваться их дело, а после вынесения приговора оставались здесь либо до дня казни, совершавшейся обычно на окраине Лондона в Тайберне, либо до дня отплытия корабля, если были приговорены к ссылке в колонию, и только должники, которые не могли уплатить необходимую сумму, находились здесь нередко годами. Нищим и беднякам отводился мрачный сырой подвал, где они спали на каменном полу, те же, у кого водились деньги, могли получить за плату постель, белье, уголь, свечи, пищу из ближайшей лавки и даже отдельную комнату и право принимать гостей, так, героиня романа Филдинга, мисс Мэтьюз, располагалась в «привилегированной» части тюрьмы и за деньги пользовалась другими поблажками. В то же время в подвале тюрьмы была такая скученность и такой ужасный воздух, что в Ньюгейте свирепствовал особый вид лихорадки – тюремной, от которой погибало множество арестантов.

Назначался шерифом Лондона, закон запрещал всякие попытки извлекать из этой должности доход, но поскольку шерифы, как правило, взимали огромную сумму за назначение на эту должность, то, следовательно, само собой подразумевалось, что смотритель тюрьмы возместит свои расходы за счет поборов и вымогательств с арестантов. Взятки за должность и накопленные смотрителями доходы исчислялись многими тысячами фунтов.