— Ну, ты, жижа!.. Ты зачем мою “Яву” поцарапал?
Гуренко опешил. Не для того надевал он красивую фуражку и шкиперский свитер, чтобы его называли жижей. И вовсе не затем пришел он сюда, чтобы объясняться по поводу дурацкой “Явы” с абсолютно посторонним психом.
—Какого черта? —надменно спросил Гуренко. И все же в голосе его проскользнула неуверенная нотка, потому что взгляд психа, горевший грозным огнем, был непереносим. Сундуков, получивший передышку, немного опомнился и подальше запихал деньги. Бесполезный теперь мешочек он бросил в угол. Эти движения не ускользнули от внимания капитана и очень огорчили его.
— Сундуков! — крикнул он предостерегающе.
Но тут Митрохин внезапно дал ему обеими руками такого тычка в грудь, что капитан отлетел и ударился в дверь мелкого предпринимателя Бэза, прикусив на секунду язык. Не давая опомниться, Митрохин снова набросился на него и, с холодным бешенством нанося удары руками и ногами, погнал вниз по лестнице. Дергая конечностями с быстротой марионеток, два крупных мужских тела, горячие и страшные, стремительно пронеслись
мимо Сундукова. Стуча каблуками и вскрикивая, они, как лавина, скатились на первый этаж. На лестничной площадке осталась лежать форменная фуражка с золотыми загогулинами. Сундуков с уважением поднял ее —на подкладке химическим карандашом была выведена аккуратная надпись - Гуренко Н. И. Да, подумал Сундуков, Гуренко Н. И. —человек дотошный, и не удивительно, если он расценит это маленькое происшествие как сговор. Тогда полумиллионом не обойдешься. Сундуков вздохнул —пожалуй, с облегчением —судьба сама всем распорядилась. Деньги нужно отдавать. Сундуков надел фуражку, которая тут же сползла ему на самые уши, и вытащил из кармана купюры. Они были нежного розового цвета, и жалко их было как живых. Стыдливо прикрывая деньги чужой фуражкой, Сундуков спустился по лестнице и вышел на улицу. Возле дома на тротуаре собралась небольшая толпа. Люди глазели на “Победу”, только что въехавшую в фонарный столб. Смятый капот ее был щедро усыпан стеклянной крошкой. Возле машины маячил худой бледный старик в стальных очках и монотонно твердил: “Звоню в ГАИ”. Рядом стоял Митрохин и, играя желваками, презрительно говорил в ответ: “Уймись, папаша… Митрохин сказал —кровь из носу!”. Жертв, кажется, не было. Вдруг из толпы боком выбрался капитан Гуренко и, спотыкаясь, пошел в сторону троллейбусной остановки. Сундуков догнал его и молча вручил головной убор. Лицо Гуренко исказилось гримасой. Он выхватил фуражку и водрузил на макушку, горбясь и пряча глаза. Так же молча Сундуков протянул ему деньги. Гуренко на миг замер, потом плотно сжал губы и быстро схватил купюры.
— То-то! — буркнул он покровительственно.
Сундуков повернулся и пошел домой. Толпа вокруг “Победы” увеличивалась. Митрохин с независимым видом обнимал убитого горем старичка за плечи и стрелял у зевак сигареты. Во дворе Сундукова окликнули. Он оглянулся и увидел, что из-за трансформаторной будки осторожно выбирается Флягин. -Гоняюсь за тобой весь день, —сказал он, подходя ближе. -Ну, что —может, передумал? Сундуков, прищурясь, посмотрел на него. Флягин неуверенно улыбнулся. Сундуков с тоской ощупал пустые карманы. —Черт с тобой, согласен! - раздраженно сказал он. — Будь что будет!
На следующее утро Сундуков вышел из дома в новом костюме. На нем был немного криво повязанный, но элегантный галстук. Первая же встречная женщина задержала на Сундукове взгляд. Это приятно взволновало его. Вообще-то чувствовал он себя прескверно. Намеченное мероприятие неимоверно страшило его, и внутренняя дрожь уже началась. Внешне он сохранял спокойствие и даже сумел сделать железное лицо, когда жена ядовито поинтересовалась, куда это он вырядился. Сундуков сухо пояснил, что идет в школу разбираться с классным руководителем. Жена скептически хмыкнула, но возражать не стала. Если бы она возразила, Сундуков, пожалуй, немедленно сдался бы и с удовольствием никуда не пошел. Но она не возражала. Утро выдалось ясным и теплым. Сверкала листва, сверкали тротуары. Стеклянная крошка возле покореженного столба вспыхивала ослепительными искорками. Со стороны аэропорта дул легкий ветер, донося звук одинокого двигателя. Безусыми щенками они с Флягиным, длинноволосые, в узких джинсах, действительно частенько мотались на аэродром. Был такой ритуал. Они садились
на жесткую траву -одни-одинешеньки в чистом поле —и затуманенными глазами смотрели вниз на город, вдыхали пряничный запах полевых цветов и слушали гул самолетов. На западе за горизонт уходила черная грозовая стена, и оттуда каким-то чудом долетали шальные дождевые брызги. Им с Флягиным делалось тревожно и сладко. Во всем им мерещился непонятный, но огромный смысл. Вся жизнь была впереди. В моде тогда была песня “Дилайла” —она звучала из каждого второго окна. Потом “Дилайла” исчезла, а вместе с ней незаметно ушел из их жизни аэродром. Потом много чего ушло из их жизни, и смысла в ней особого не оказалось, а уж что маячило впереди — и думать было тошно.
Сундуков достал бумажку с адресом и прочел его еще раз. Ехать предстояло в центр города. Он глубоко вдохнул и пошел на троллейбусную остановку. Дрожь уже пробивалась наружу. Явка находилась в хорошем районе, в девятиэтажном доме -жильцы верхних этажей, наверное, могли любоваться из окон Волгой. Сундуков приближался к дому с замиранием сердца —он испытывал страх, стыд, но еще и предвкушение неведомого, небывалого греха. Таких ощущений он не испытывал с юных лет. Было в этом что-то от возвращенной молодости. У дома его встретил Флягин —возбужденный, выбритый и пахнущий одеколоном. Сундукову стало чуть-чуть полегче. —Молодец! похвалил Флягин. —Пришел. А я, честно говоря, думал —ты в последний момент сдрейфишь. А ты молодцом! И костюмчик -просто шик! Теперь Анжелику от тебя не отдерешь, вот увидишь… Ее Анжеликой зовут, —на всякий случай поснил он. —Ну, пойдем! Пашка еще, правда, не подошел, но тебе тоже освоиться надо. Пошли!
Сундуков, бледнея и вяло ворочая губами, спросил, оттягивая момент:
— А ведь, это… Чтобы порно снимать — тоже ведь сценарий нужен, а?
Флягин расплылся в самодовольной улыбке.
—Не боись! —захохотал он. —Порно! У меня в голове всегда порно! Сценарий —фигня! Сценарий один и тот же. Уж я-то его —назубок! Сундуков не осознавал, как и на какой этаж они поднимались. Когда Флягин нажимал кнопку звонка, он уже пребывал в полуобморочном состоянии. Дело довершили резкие запахи в чужой прихожей —пахло ванилью, фруктовой эссенцией и яркими коварными духами. У Сундукова окончательно закружилась голова.
Его провели в комнату и усадили на диван. Нежная женская рука с браслетом на запястье поднесла ему стакан воды. Он с благодарностью принял холодный скользкий сосуд и начал пить, проливая воду на подбородок. Когда способность соображать вернулась к нему, он разглядел наконец и хозяйку квартиры.
Она была брюнеткой, выглядела лет на тридцать и имела весьма аппетитные формы. Пожалуй, она была чуть-чуть полновата, но именно это чуть-чуть могло привести в исступление мужчину типа Флягина. Глаза ее были постоянно прищурены, будто она только что всласть отсмеялась, и это ей тоже очень шло.
Флягин предложил им познакомиться. Она, не подавая руки, назвала свое имя. Сундуков довольно глупо представился Алексеем Алексеевичем. После этого Анжелика сморщила нос и юмористически осведомилась, придется ли ей заниматься любовью и с Алексеем Алексеевичем тоже. Сундуков покраснел.
— В обязательном порядке, — быстро сказал Флягин.
Анжелика хмыкнула и покачала головой. Кошачьей походкой она прошлась по комнате и включила телевизор. Кивая в ее сторону, Флягин отчаянно подмигивал Сундукову, призывая не тушеваться. Сундуков тушевался, испуганно вжимаясь в диван. Замерцал экран, и несколько секунд все молча и с преувеличенным вниманием смотрели на сердитого седого мужчину, который в далекой, залитой огнями студии с большим пафосом произнес:
— Пришла пора рассказать всю правду о кровавом палаче Ягоде!..
Булькнул входной звонок. Анжелика хлопнула в ладоши, ловко повернулась на каблучке и, пропев приятным голосом: “Ягода-малина, ты меня манила!..”, пошла открывать.
— Пашка пришел! — прислушавшись, сказал Флягин.
И тут же на пороге появился плотный мордастый мужик в тенниске и широченных джинсах, обвешанный аппаратурой.
—Всем привет! —сказал он деловито и тут же принялся метаться по углам, распаковывая сумки и пристраивая осветительные приборы. —Та-ак! Чудесненько! Ажур-контражур! Где тут у тебя, Анжелочка, розеточка? Так! Чудненько! Ящичек выключаем! Сюда —драпировочку! Так!
Вдруг он остановился и с недоумением посмотрел на Сундукова.
—Мужики! Я не понял, —сердито взмолился он. —У меня время —деньги. А вы сидите, как у тещи на блинах. Включайтесь! Ажур-контражур! Я уже прильнул к видоискателю!
