Разумеется, император не стал принимать окончательного решения по поводу Амалии, не выслушав сына. На вопрос «Она тебе действительно нравится?» последовал однозначный ответ:
-Да!
- А почему, можешь сказать?
- Ну... она красивая...
Тут Михаил слегка замешкался, сам поняв неубедительность приведенного аргумента. А то он до этого красивых женщин не видел! Причем в любых нарядах, включая наряд Евы.
- И еще... отец, ты только не смейся... она очень умная.
При этих словах на лице наследника появилось выражение, показавшееся его величеству подозрительно знакомым. Он почти сразу вспомнил, когда и где его видел.
Когда?
Довольно давно.
Где?
Да в зеркале же!
Именно такое восторженно-мечтательное выражение появлялось на физиономии молодого Новицкого, когда он вспоминал о своей первой любви - незабвенной Стерляди.
А сейчас перед императором вновь встал вечный вопрос, ответа на который до сих пор не было. В общих чертах он выглядел следующим образом:
«И в кого же это я такой дурак?»
Да, ему в свое время сделали прививку от юношеской влюбчивости. Как сказала та же Стерлядь при расставании - «теперь тебе точно не снесет крышу от первой же показанной сиськи». Но ведь преподавательница сексуальной культуры была не только прекрасна, но еще и умна! А те дамы, что выполняли аналогичные функции у наследника - они, мягко говоря, последним свойством не отличались. Вот и получилось, что ныне Михаил от лицезрения частично или полностью обнаженной прелестницы головы не потеряет, это проверено. А вот от общения с таковой, если у нее в прелестной головке есть еще и мозги - очень даже может. И что теперь прикажете делать?
Ну, для начала послушать, что еще скажет сынуля. Вряд ли он ограничится столь кратким дифирамбом своей избраннице, решил император и сделал неопределенный жест рукой, могущий означать разрешение продолжать изливать душу. Однако Михаил повел разговор в несколько неожиданном ключе.
- Я, конечно, понимаю, что из принцессы получится далеко не идеальная императрица...
- Интересно, почему же? - удивился Новицкий.
- Амалия не только умна, но и весьма решительна. Вряд ли она удовольствуется второстепенной ролью, а играть первостепенную... прусской принцессе... в России... нет, это не лучший вариант.
- Хм... допустим. И что же ты предлагаешь?
- Отец, я, конечно, готов в случае необходимости принять корону. Если случится что-либо экстраординарное и другого выхода не будет. А коли все пойдет штатно - тоже могу, но не хочу.
- Насмотрелся на нас с матерью?
- Не только, еще и подумал. Ты встал во главе России, будучи на целых шесть лет моложе, чем я сейчас.
На самом деле всего на три, мысленно уточнил император.
- Твой дед, Петр Великий, тоже возглавил Россию совсем молодым. Вы оба добились выдающихся результатов. А вот государи, начавшие править в достаточно пожилом возрасте, ничем себя проявить не смогли. Что у нас, что в Европе. Я надеюсь, что ты проживешь еще долго, но ведь тогда мне придется венчаться на царство, когда самому пора будет начинать задумываться о вечном!
- Та-а-ак... ты, значит, считаешь, что для нормальной передачи власти у нас слишком мала разница в возрасте. Возможно, в этом что-то есть. Предлагать что-нибудь станешь?
- Пока ничего, надо подождать. А там сначала Сашка подрастет и станет понятно, на что он способен, а потом, глядишь, и у Жоры дети появятся - ты же его титулов не лишил и из семьи официально не вывел. Да и я бездетным оставаться не собираюсь.
- И последний вопрос. Есть предположения, как к твоей инициативе отнесется Амалия?
- Отец, но ведь это будет не моя инициатива, а твоя. И как она к ней отнесется, не знаю. Если я в ней не ошибаюсь, то, может, немного расстроится, но примет. Хотя, конечно, могу и неправильно оценивать жизненные ориентиры принцессы. Тогда она станет центром притяжения всех недовольных как внутри России, так и за ее границами. И тебе будет гораздо проще их выявлять. Третий вариант - она станет настоящей русской принцессой и сможет вполне осознанно сыграть роль приманки.
- Ладно, иди, я обдумаю все, что ты мне сегодня наговорил, - отослал наследника император. И, как обещал, задумался. Ну и ни фига же себе, сыночек вырос! Еще не то что жениться, даже помолвиться не успел, а уже готов, так сказать, положить будущую супругу на алтарь отечества. Причем ведь наверняка понимает, что в варианте, озвученном им под номером два, Амалию по головке не погладят. В третьем же есть риск, что потенциальные заговорщики, поняв, как их надули, могут решиться на ликвидацию принцессы. Да и первый тоже не медом мазан.
Интересно, я в его годы был таким же?
Пожалуй, не совсем, пришел к выводу его величество. Миниху он верил и ни за что его бы не сдал, и с бабкой то же самое. Остальными, включая Елизавету... пожалуй, в случае крайней необходимости мог бы и пожертвовать. Сейчас же у него есть Лена, коей он верит как себе без каких-либо оговорок. И она ему тоже. А вот все прочие... может, ну ее в зад, эту дочку Лизы и Фридриха? Глядишь, со временем и Миша найдет себе кого-нибудь вроде Елены. Или он просто не будет искать, ибо ему это не нужно?
Кроме того, император не собирался полностью отрицать еще один вариант, не затронутый в разговоре с сыном. Конкретно - настоящим центром кристаллизации недовольства станет сам Михаил, а его жена будет просто отвлекать внимание. И в случае опасности с ней поступят подобно тому, как ящерица поступает со своим хвостом. А именно - бросят противнику, то есть ему, Петру Второму, чтобы, пока тот разбирается с бешено вертящимся обрубком, успеть сбежать.
Ведь может же быть так, что цесаревич на самом деле очень даже хочет стать императором, а все эти сомнения просто разыгрывает перед отцом, догадываясь, что тот и сам в глубине души считает своего старшего сына не самым лучшим наследником.
Глава 12
Лефортовский дворец разочаровал капитана Людвига Саксонца своими весьма умеренными размерами. Ведь когда он явился в Санкт-Петербург, то ему пришлось двое суток жить в Зимнем дворце - одной из императорских резиденций в северной столице. И капитан ожидал, что в Москве у Петра есть нечто еще больше и роскошнее.
Оказалось - нет. Дворец в Москве по сути являлся средних размеров домом. Правда, внутри ограды стояло немало пристроек и отдельно стоящих зданий, но и они тоже выглядели довольно скромно. Кабинет же и вовсе, по мнению капитана, больше подошел бы чиновнику весьма средней руки. Одному из офицеров Людвига довелось побывать в Версале, и он всякий раз, как напивался, начинал делиться впечатлениями. Судя по его рассказам, русский император жил многократно скромнее французского короля.
Может, Петр просто скуп до неприличия, мимоходом подумал капитан. Жаль, если это действительно так, ведь выполнение задуманного потребует немалых расходов, а деньги могут дать только русские.
В силу каковых размышлений Саксонец явился на аудиенцию к его величеству в некотором беспокойстве. И, в общем, для этого имелись основания, хоть и вовсе не связанные с предполагаемой скупостью русского императора.
Людвиг тоже сначала несколько разочаровал Новицкого. Подсознательно Сергей ожидал увидеть нечто вроде капитана Эдвардса, каким он прибыл в Питер двадцать с лишним лет назад. Сразу было видно, что это не какой-нибудь хрен с горы, а настоящий морской волк! Морда - немытая, небритая и в шрамах. Четко выделяющиеся траурные полосы под небрежно обгрызенными ногтями. Одежда такого вида, будто капитана прямо в ней заглотил кашалот, пожевал и с отвращением выплюнул. Ибо вонял морской волк столь интенсивно, что императору сразу пришлось переместиться на наветренную от него сторону. А это что за райская птица впорхнула в кабинет? Таких хлыщей его величество до сих пор видел только в составе французского посольства.
Но, разумеется, не внешний вид гостя был причиной охвативших Новицкого сомнений. Далеко не бесспорной была сама идея, высказанная этим пиратом и поддержанная адмиралом Спиридовым. Император даже ненадолго усомнился - а не перестарался ли он, поддерживая проявление подчиненными разумной инициативы? Но все же пришел к выводу, что нет. Хуже было бы, начни адмирал из ложно понятых верноподданнических соображений пропускать рискованные варианты. Ничего страшного, окончательное решение примет он, Петр Второй. Работа у него такая.
- Проходите, капитан, садитесь. Чай, кофе, сок, морс? Вас, наверное, уже просветили, что во дворце действует сухой закон.
- Да, государь, я восхищен заботой вашего величества о здоровье своих подданных, - с кислой миной на лице молвил Саксонец, садясь. - Кофе, пожалуйста.
И замолк, отдавая инициативу беседы Петру.
Император колебался недолго. Адмирал утверждает, что этот хлыщ весьма неглуп? Так пусть принимает участие в решении проблемы, которая, между прочим, и его касается напрямую. Но для этого ему нужно предоставить всю необходимую информацию.
