Нифонт, не ожидавший такой вспышки, испуганно примолк. От дальнейшего разноса, его спасло появление Шаховцева. Видимо его оторвали от завтрака, он все еще что то пережевывал, пытаясь вытереть рот какой то грязноватой тряпкой.
- Товарищ старший техник, - злой командир перешел официальное общение, - до меня дошли слухи о планируемой охоте на зайцев. Так вот, я запрещаю личному составу эскадрильи в этом участвовать. Любой, кто будет обнаружен за пределами расположения части без моего на то разрешения, будет объявлен дезертиром. Сообщите это всем своим подчиненным.
- Есть, товарищ майор! Только как я это им объясню? Первая эскадрилья будет зайцев жарить, а мы смотреть и слюной давится? Люди и так злые и уставшие…
- Я поговорю с Мартыновым и Никифоровым, - командир резко махнул рукой, - подумаем. Но любую самодеятельность я запрещаю. Самолеты готовы? Хорошо, идите. Так, мужики, - продолжил он, - давайте, тута, доедайте, поторапливайтесь. Через семь минут пешки подойдут, будем прикрывать. Вадим, вы слева будьте, повыше, метров на пятьсот, поднимитесь, но так чтобы нас видеть и шире станьте, на пару километров. Про рацию, тута, не забывайте. И по сторонам не зевайте, погода хорошая, мессера могут быть.
Опять в небе. Тучи больше не закрывают солнце, оно освещает заснеженную поверхность, подсвечивая редкие облака. Небо голубое-голубое, редкость для зимы, ослепительно белый фон земли создает незабываемый контракт, редкую по красоте картину. Внизу проплывает пятерка пешек. Они тоже выкрашены в белый камуфляж, но облезшая побелка по зеленой краске резко отличается от слепящей снежной белизны земли.
Слева, еще левее и выше пары Петрова летят мессеры. Тоже пара. Они пристроились еще до линии фронта и теперь двигаются параллельным курсом, выжидают. Отогнать их невозможно, остается только терпеть. Скоро цель, старая знакомая железнодорожная станция - пешки ее недавно уже бомбили. К мессерам пристроилась еще пара. Они быстро собрались, двое отделились и пошли в атаку на пару Петрова. Вадим развернулся встречая немцев в лоб, те сразу отвернули. Однако, на них сразу же накинулась вторая двойка врагов.
- Вадим, если буду зажимать, отходи под нас, прикроем. - Раздался в наушниках спокойный голос командира. - Витя набираем высоту, смотри тута, внимательно, они могут нас отвлекать.
Виктор смотрел, постоянно вертя головой, до боли всматриваясь в пространство. Немцы вояки опытные, могут устроить любую пакость, надо быть всегда настороже. Уже обе пары немцев наседали на Вадима и Нифонта, те уклонялись от атак, огрызались и снижаясь пытались уйти в сторону Шубина.
- Смотри тута, - продолжил командир, - немцы уже на нашей высоте и скорости у нас равные. Видишь?- спросил он, как будто Виктор мог ему ответить. Голос ведущего на удивление спокоен, как будто он сейчас он не вел воздушный бой, а проводил его разбор на земле - Вадим мы атакуем, потерпите еще минутку.
- Давай командир, не тяни, - голос у Петрова был хриплый от напряжения.
Пара Шубина, разгоняясь, помчалась в клубок дерущихся истребителей. Немцы, не желая подставляться под их атаку, мгновенно развернулись и с небольшим снижением вышли из боя.
- Фух, спасибо Дима, вовремя, - раздался хриплый голос Вадима, - еще немного и хана бы нам пришла. Вот с-суки…
Так заслуженно обозванные, немецкие истребители, тем временем, набирали в стороне высоту. Похоже, их нисколечко не волновало то, что бомбардировщики уже подошли к цели и несмотря на яростный огонь зениток успешно отбомбились.
“Дежа-вю - подумал Виктор, - я ведь это уже где то видел”.
Сверху, сквозь дым и пыль четко виднелись маленькие воронки попаданий, большинство из них легли в стороне, но станции тоже досталось. Было видно, как в одном из эшелонов загорелись вагоны, заволакивая все дымным облаком. Весело разгоралось какое станционное здание, у другого отсутствовала крыша. Однако и немецкие зенитчики тоже в долгу не остались. Один из бомбардировщиков, с отбитой прямым попаданием снаряда плоскостью, кувыркался к земле, словно сорванный с дерева осенний лист. Из его пробитых баков выливался бензин, загораясь в воздухе, оставляя завораживающе красивую в своей жути, картину гибели самолета. Второй бомбардировщик, дымя поврежденным мотором, отставал от общей группы, оставшиеся машины начали растягивать строй, стараясь выйти из под обстрела зениток.
- Да что же они гады делают, - закричал Шубин, - опять, тута, расползаются…
К немцам подошла еще пара, некоторое время они летели все вместе, рядом, словно совещаясь, а потом сразу две пары накинулись на наших истребителей. Шубин маневром уклонился от атаки, однако немцы оказались настырные, насели снова, пришлось встречать их лобовой атакой. Они отвернули, и сразу, с переворота постарались зайти в хвост. Дальнейший бой напоминал какую то адскую карусель, противники отчаянно маневрировали стараясь уничтожить друг друга.
- Третья пара, - закричал Петров, - третья пара пешек пошла… Нифонт, левей бери, врежь ему, врежь …
- Саблин, отбей их атаку, - сквозь треск эфира донесся голос ведущего. - Я прикрою, если что.
Виктор сразу, с переворота кинулся к бомбардировщикам. Те растянулись, трое уже собрались в клин, четвертый же сильно отстал, причем дистанция все увеличивалась. Мессеры, разгоняясь с высоты, нацелились на этого, отставшего бомбардировщика. Со стороны это смотрелось даже красиво, если бы не было так страшно. У поврежденной пешки, против пары эти стремительных и опасных, словно акулы, охотников, шансов очень мало. Виктор шел им наперерез, однако, несмотря на громадную скорость немного не успевал.
- Отсекай, отсекай, - закричал комэск. Виктор с трудом узнал его голос. Усталость, волнение боя и помехи исказили его так, что казалось, будто говорит старик. - За тобой наша пара и гонится, но далеко. Отсекай, я прикрою.
До мессеров было метров семьсот, они нагоняли пешку, еще немного и будет поздно. Виктор вынес прицел и принялся заградительными очередями, стараясь отогнать мессеров от пешки. Красно-белые росчерки трассеров таяли вдали, мелькая то перед носом ведущего мессера, то вообще далеко за его хвостом, разброс на такой дистанции был очень большим. Однако этого хватило, мессершмитты прекратили атаку и правым разворотом потянули наверх.
- Отлично, - голос комэска дрожал от возбуждения, - у тебя пара на хвосте, уходи влево, в вираж. Наверх не лезь. Вадим, какого вы там хера яйца чешете? Давайте сюда.
Виктор обернулся, сзади, догоняя, висела пара мессеров, выше и дальше мелькал миг Шубина. Вот попал, ни за грош. Он прибрал газ, затяжелил винт и потянул в левый вираж. Перегрузка вдавила в сиденье, в глазах потемнело. Мессера не сумели вписаться в вираж и промчались в стороне.
- Прикрой, атакую, - Шубин уже летел за ведомым мессером, видимо намереваясь расстрелять его в упор, однако на него уже заходила пара, что атаковала пешку.
В отчаянии, что не может предупредить об атаке, Виктор бросил свой истребитель наперерез, обстреливая мессеров на встречном курсе, издалека. Враги отвернули, однако Шубин тоже бросил свою жертву. Противники разошлись, выжидая, словно боксеры расходятся по углам ринга после жесткого клинча.
Некоторое время так и летели, четверка над дымящей пешкой и шестерка мессеров впереди. Остальные пешки сильно оторвались и маячили впереди жирными черными точками. Пара мессеров, разгоняясь устремилась за ними остальные же вверху
- Вот тупые бомбовозы, - судя по голосу Шубин был вне себя от злости, - ну раз бросили своего, так тикали бы, тута, домой быстрее. А так всем гадость сделали… Козлы… Группа, внимание, идем за тройкой пешек. Мессеров отсечь. Вадим, прикроешь.
- Командир, а пешка? - недоуменно спросил Вадим, - сожгут ведь.
- Выполняем. - Шубин говорил с какой то обреченной усталостью, это слышалось даже сквозь треск помех. - Или она или пол группы тут положим. Выполняем.
Мессера, увидев сзади противника, от атаки отказались и привычно отошли в вверх и сторону. МиГи, насилуя моторы, догоняли ушедших вперед бомбардировщиков. Сзади же, ведущий мессер, с разрисованным абщюсбалками килем, занял удобное положение для атаки. Переворот, разгон с высоты и длинная очередь легла в обреченную пешку, дырявя дюралевую оболочку, решетя баки и системы самолета. Горящий бомбардировщик начал медленно заваливаться на крыло, наконец свалился на спину и закувыркался в смертельном штопоре. Черный дымный столб, далеко видимый на белом покрове земли, поднялся ввысь, пачкая голубое небо, выступая немым укором тем, кто остался жив.
Мессера отстали, словно волки, отбившие от стада больного оленя, они еще немного покружили в стороне и повернули на свой аэродром.
После посадки, Виктор с размаху кинул мокрый от пота шлемофон в снег. Было стыдно и обидно. А еще его переполняла злость, злость на собственное бессилие. Он понимал, что бомбардировщики сами бросили своего на смерть. Но это не укладывалось в голове. Про авиацию времен войны он помнил немного, однако из тех, немногих прочитанных книг о войне, выходило, что советские летчики никогда не бросали своих и дрались до конца. Однако память плохо сочеталась с тем, что он сегодня увидел.
