В настоящий сборник вошли лучшие стихотворения Марины Цветаевой. Часть из них давно известна читателю по песням «Мне нравится, что Вы больны не мной», «Под лаской плюшевого пледа», «Вот опять окно», «Вчера еще в глаза глядел» и многим другим.
Наверное, никто из поэтов Серебряного века так пронзительно и откровенно, с такой эмоциональной точностью не написал о себе и своих современниках, о любви, жизни и творчестве, как она. Ее поэтический слог завораживает, электризует, удивляет своим ювелирным мастерством.
благ Меня отбивал — как маг — Сомнамбулу. Битв рубцы, Стол, выстроивший в столбцы Горящие: жил багрец! Деяний моих столбец! Столп столпника, уст затвор — Ты был мне престол, простор — Тем был мне, что морю толп Еврейских — горящий столп! Так будь же благословен — Лбом, ло́ктем, узлом колен Испытанный, — как пила В грудь въевшийся — край стола! Июль 1933 2 Тридцатая годовщина Союза — верней любви. Я знаю твои морщины, Как знаешь и ты — мои, Которых — не ты ли — автор? Съедавший за дестью десть, Учивший, что нету — завтра, Что только сегодня — есть. И деньги, и письма с почты — Стол — сбрасывавший — в поток! Твердивший, что каждой строчки Сегодня — последний срок. Грозивший, что счетом ложек Создателю не воздашь, Что завтра меня положат — Дури́щу — да на тебя ж! 5 Мой письменный верный стол! Спасибо за то, что ствол Отдав мне, чтоб стать — столом, Остался — живым стволом! С листвы молодой игрой Над бровью, с живой корой, С слезами живой смолы, С корнями до дна земли! 17 июля 1933 «Тоска по родине! Давно…» Тоска по родине! Давно Разоблаченная морока! Мне совершенно все равно — Где совершенно одинокой Быть, по каким камням домой Брести с кошелкою базарной В дом, и не знающий, что — мой, Как госпиталь или казарма. Мне все равно, каких среди Лиц ощетиниваться пленным Львом, из какой людской среды Быть вытесненной — непременно — В себя, в единоличье чувств. Камчатским медведем без льдины Где не ужиться (и не тщусь!), Где унижаться — мне едино. Не обольщусь и языком Родным, его призывом млечным. Мне безразлично — на каком Непонимаемой быть встречным! (Читателем, газетных тонн Глотателем, доильцем сплетен…) Двадцатого столетья — он, А я — до всякого столетья! Остолбеневши, как бревно, Оставшееся от аллеи, Мне все́ — равны, мне всё — равно, И, может быть, всего равнее — Роднее бывшее — всего. Все признаки с меня, все меты, Все даты — как рукой сняло: Душа, родившаяся — где-то. Та́к край меня не уберег Мой, что и самый зоркий сыщик Вдоль всей души, всей — поперек! Родимого пятна не сыщет! Всяк дом мне чужд, всяк храм мне пуст, И все — равно, и все — едино. Но если по дороге — куст Встает, особенно — рябина…
