Мы говорили долго, впрочем, как обычно и остановиться были не в силах. Hо когда небо белеет и блеклая луна меркнет на его молочном фоне, то наступает пора расставанья на целый день, который кажется вечностью и скорее из дневного состояния хочется выйти, еще не успев зайти. Эта ночь была необыкновенной не потому что она была со мной, а потому что решили окунуться в реальность, невзирая на риск того, что утопим друг друга. Обещание приехать на мой день рожденья дала она совсем быстро, словно сама ждала этого момента. От происходящего я еще больше начинаю сходить с ума, ведь впервые в жизни я ощущаю присутствие страха под тонкой кожей мускулистого тела. С ней мы словно два оборотня, что воют на желтую луну и молятся по ночам об одном, хотя вряд ли они знают, что такое молитвы. Hо мне, человеку неверующему, захотелось кого-то отблагодарить за это счастье, за то, что, наконец-то, луна повернулась к нам своим светлым бочком, даря надежду на то, что, казалось бы, никогда не произойдет и вот оно чудо!!! Господи, спасибо за этот светлый миг, без нее мне не жить на этом свете.
Утром в день своего юбилея я встал не с той ноги. Сначала я не мог надеть на себя брюки, лишь по той причине, что от этих мерзких штанин вдруг решили оторваться пуговицы и это после всего, что я для них сделал! Да я их весь вечер в стиральной машине крутил, а они, эх! Тяжко было вздыхать бесполезно, в доме явно не хватало одной ма-а-а-а-ленькой детальки- женщины. Дела явно были плохи, пришлось надеть джинсы, которые пылились еще с прошлого года на дряхлой перекладине. После утомительной процедуры (натягивание джинс) я принялся гладить рубаху, да быстрее накалился, чем утюг, который перечил мне и не в какую не брался за работу, за что и был послан в бабушкин комод. Я ужасно нервничал, как мальчик перед первым свиданием, ужасно боялся и прокручивал всевозможные ходы, чтобы не оплошать и не выглядеть глупцом, хотя от этого мое выражение лица становилось еще глупее.
Ровно в 3 часа дня я бежал уже по мокрому асфальту, время от времени наступая в лужи и обрызгивая мимо плывущих людей.
3:30...
3:30...
3:30...
Единственная цифра высвечивалась, как на табло, у меня в голове. Прибытие ровно в 3:30. Затаив дыхание, слегка прищурившись от жгучего, похожего на яичницу, солнца, я навязчиво всматривался в лица, сходящих с поезда "Москва-Питер" людей.
А они, обходя стороною, взирали на меня из- под лобья, словно укоряли меня за вторжение в запретную зону, говоря, как бы мне: "Что смотришь? Иди, давай". А я отводил глаза: "Ты не тот, кого я ищу", отпуская тем самым прохожего и переводя взгляд на другого. Она шла практически последней. Я ощущал легкость ее шагов и на мгновение даже почудилось, что она плывет, как белый лебедь по бирюзовой глади воды. Ее кирпичного цвета губы были слегка полуоткрыты и едва виднелись мраморные зубки, глаза были напряжены, и блуждающий взгляд высматривал средь высокой толпы меня. Я незаметно подкрался с левого бока и подхватил висевший, словно гиря на ее руке, чемодан. От чего она неожиданно взвизгнула, как маленькая мышка, но сразу перевела взгляд и радужно улыбнулась во все щечки. От ее кофейного тела веяло детской свежестью и она была прекрасна в свои 20 лет.
Словно муза спустилась ко мне с голубых небес и я не мог оторвать прикованный к ней взгляд и даже не мог говорить. Я не знал, о чем думает она и в душе снова притаился страх. Желание обнять ее, сжать в своих объятьях, как можно крепче, не отпускать накатывало на меня волною. И я нежно привлек ее к себе, боясь спугнуть, но она не испугалась, не отдернула мою руку, а только сильнее прижалась ко мне и заплакала...
