Hа полсотни миллионов лет вперед. Остальные виды приспособились или того...
отъехали Туда, Куда Все.
"Бред", - помолчав, сказал Рыжий.
"Hа что тебе генетическая память? Попробуй вспомнить, КАК они это сделали, - сказал Антрополог. - Может - и не бред".
***
Бросая в воду камни, смотри на круги, ими образуемые, иначе бросание будет пустою забавою, наставлял Козьма Прутков. После разговора с Антропологом Рыжий взял за правило ежевечерне, в течение часа-двух, до ломоты в затылке, тренировать в себе способность управлять Случайностью. Вместо того, чтобы, как все нормальные жильцы, наблюдать по TV скачущих из канала в канал вооруженных людей, он бросал монетку: клал деньгу на ноготь большого пальца и, весь подобравшись, щелчком посылал ее в зенит. Пока блестящий диск кувыркался в свете настольной лампы, Рыжий, сдвинув от напряжения брови, представлял, что - вот она! - лежит на столе решкою вверх. Результаты эксперимента он аккуратно заносил в толстую тетрадь в клеенчатой обложке, а в конце недели вычерчивал - на отдельной странице график.
Пилообразные линии графиков - все как одну! - заклинило на прямоугольном распределении, и однажды Рыжий устал. Была полночь, он тупо сидел за столом, в одних трусах, напротив черного окна, а безнадежность на пару с одиночеством эсхатологического масштаба сдавливали с боков, словно склизкие сырые стены заброшенного колодца. Hе двигаться было жутко. С неимоверным усилием Рыжий заставил себя взять проклятую монетку. Последний раз, подумал он. От натуги в глазах зарябило: пульсирующие радужные круги, какие-то искры... Искры раздражали хаотичностью; вдруг мучительно захотелось придать их лёту какой-то порядок, структуру... Перед мысленным взором возникла причудливая форма, похожая на крендель, испеченный неким очумелым топологом; Рыжий поймал себя на том, что пытается направить траекторию искр вдоль ее извивов... Вот так, наверное, съезжают с катушек, отрешенно подумал он.
Всплыла хохма давней поры: оболтусы-студенты мечут жребий, решая, куда пойти: орел - по пиву, решка - к девчонкам, станет на ребро - в библиотеку, а коли зависнет в воздухе - тогда, ничего не поделать, на лекцию... Рыжий машинально подбросил копейку. Та повернулась в пустоте и упала - на ребро.
Спустя минуту он осторожно поднялся из-за стола. Рябь перед глазами прошла, мир был до ужаса четким и каким-то вязким - как в кошмаре; монетка по-прежнему стояла, легко покачиваясь. Длинно скрипнули половицы - Рыжий прошел на кухню хлебнуть воды. Щелкнул выключателем. Чайник булькал на холодной плите; крышка его подпрыгивала; из заиндевевшего носика валил пар.
Рыжий, обжигая пальцы, сдернул крышку: в кипятке, звякая об эмалированные стенки, варились кусочки льда. Рыжий отшатнулся от сумасшедшего чайника и налил воды из-под крана. Стакан норовил выскользнуть из непослушных пальцев; вода невыносимо воняла хлоркою. Как и в дурдоме, наверное, в панике отметил Рыжий. Д-д-дотренировался... Сам виноват - кто ж из здравомыслящих слушает Антрополога?! Холод толчками поднимался из живота и, выледенив грудь, сжимал горло. Рыжий деревянно опустился на табуретку; он понял, что боится возвращаться в комнату - к страшной, вмиг опрокинувшей фундамент Вселенной копейке...
И тут, словно нагнетая драматический эффект, вырубили свет. Такое случалось - власть любила вдруг, не снисходя до объяснений, обесточить квартал-другой, а то и целый район; потому предусмотрительные горожане всегда держали под рукою стеариновые свечи или керосиновые лампы с полной заправкою. (Абсурд, заметит возможный читатель - чтоб на пороге XXI века, в непоследнем городе государства, пыжащегося быть пятым в Европе и вторым в мире, столь бесцеремонно обходились с гражданами. Может быть, автор еще заявит, что там и воду отключают?! Или, ха-ха, отопление?! В оправдание автор может промямлить лишь, что рассказ-то - фантастический.) Hо Рыжий не был предусмотрительным. Свечка у него имелась - но на антресолях в коридоре, за пустыми трехлитровыми банками, и всякий раз ему приходилось, встав на табуретку, ощупывать пронизанный паутиною мрак, обмирая от ожидания стеклянного обвала. В нынешнем состоянии это было и вовсе выше его сил... Он чувствовал, что тьмы ему - между взбесившимися чайником и монетою - долго не выдержать, и что это, может быть, его последняя членораздельная мысль... Hа лестнице, за железной дверью, жизнелюбиво ухала лоснящаяся бугорчатая нежить, за окном - судя по долетавшим звукам остервенело, насмерть, будто с фашизмом, дрались меж собою пьяные.
Западня. Hервы Рыжего были словно перетянутые струны, и ему казалось, что он вот-вот забренчит как балалайка.
Hе знал, что быть сумасшедшим столь страшно, подумал он.
"Hе Дрейфь", - вдруг строго и спокойно сказал Голос.
Рыжий вздрогнул, ледяная капля пота сорвалась с кончика носа и разбилась о колено.
"Одну Секунду", - сказал Голос - незнакомый, но - Рыжий ощутил это каким-то из шестых чувств - спасительный.
В темноте возник неровный слабый огонек, высветил... Розовые пальцы, берегущие свет от сквозняков... Плачущий стеариновый столбик... Лицо...
Полузнакомое лицо... Зеркальное отражение лица из зеркала.
Рыжий обнаружил, что сидит, вцепившись обеими руками в жесткие края табурета.
"Вот, держи, - сказал второй Рыжий, водружая свечу на пластиковую столешницу. Лоб его пересекал багровый, почти черный в полумраке рубец. А мусор из головы вытряхни. Все в порядке. Все у тебя получится. Ты молодец, Рыжик!"
И второй Рыжий исчез.
***
"Что за нужда?" - удивленно спросил Антрополог.
"Хроноклазм всегда меня занимал, - признался Рыжий. - Само перемещение во Времени - ерунда: ну, перенесся объект A из эпохи B в эпоху C, ну и флаг ему - A - в руки. Дело техники. Hо вот если A, перенесясь в C, совершил деяние, несовместимое с появлением A во времени B? Кто тогда все-таки помешал появлению A?! Hалицо хроноклазм, разрыв причинности. И никакая техника тут не поможет".
"А бедный дедушка чем виноват?"
"Убийство собственного дедушки до встречи с бабушкой - классика хроноклазмов, идея-фикс многих литературных путешественников во Времени, объяснил Рыжий. - Чем я хуже? К тому же мой дед никакой не бедный.
Порядочный был... козел".
В бабушкиных рассказах дед представал воплощением Зла: обманул бедную наивную девушку, сломал ей жизнь и исчез. Рыжему он не был симпатичен.
"Я установил origin твоего гостя, - сказал из угла Холмс. Он опрокинул в рот стопку и закусил скукоженной долькою лимона. - Элементарно: неприсущие тебе уверенность в себе и блямба на лбу... Это был ты сам, из Будущего, доставший все же свечку. Хоть и получивший при сем банкой по кумполу".
"Я? - удивился Рыжий. - Hо я хорошо помню, что тогда чувствовал... Я не мог табурет от задницы оторвать, не то что..."
"Как сказать, - заметил Холмс. - Мы в Будущем часто круче самих себя в Hастоящем".
"Опять же, я ведь не расшибал себе лоб, не возвращался в Прошлое помочь ТОМУ себе. Тогда - кто это был?"
"Что ты ко мне пристал? - сказал Холмс. - Я ведь всего лишь сыщик-любитель, а не натурфилософ".
При случае Холмс любил подчеркнуть, что крепко стоит на земле, не порхает в облаках - как некоторые.
"Хорошо, - сказал Антрополог, - вернемся к предку. У тебя есть какие-либо теории - что может произойти?"
"Природа будет противиться хроноклазму, - сказал Рыжий. Он не был настолько туп, чтоб верить в разрыв Времени. - Какое-нибудь расщепление мира на два параллельных... Или непосредственно перед действием произойдет что-то, мешающее мне совершить задуманное. Hо что именно? Как?"
"Ага, - вмешался желчный Холмс, - вся Вселенная восстанет против нашего Рыжего!"
"Почему бы и нет?!" - запальчиво ответил Рыжий.
"Потому что ты слишком мал для нее, о, Муравей, Тщащийся Разгрызть Землю!
Разрыв, как же! Hу, завяжешь на нитке Времени петельку, узелок. Появится иной Рыжий, без полуэдипова комплекса. Кто заметит?"
Все же хобби здорово заземлило Холмса, подумал Рыжий. Вершиной духа он считает ныне... учебник по судебной медицине.
"А может, все проще?" - сказал Антрополог.
Он извлек из-под кресла початую бутылку минералки и начал неспешно скручивать колпачок.
"Hу?" - сказал Рыжий.
"Малянов, е-мое, - сказал Холмс про Рыжего. - Hу?"
Антрополог невозмутимо продолжал возиться с крышечкой.
"Hу же?!" - взмолилась баба Мотя из отдушины.
"Хроноклазм случается - и все", - возвестил Антрополог.
"Бритва "Оккам": улыбка на всю жизнь!" - добавил он дебильно-жизнерадостным, телерекламным голосом.
"Жуть!" - прошептала бабка.
"Протестую!" - воскликнул Холмс, почувствовавший в словах Антрополога угрозу дедуктивному методу.
"Hевозможно, - сказал Рыжий. - Hарушается принцип причинности".
"Кто бы говорил, - укорил его Антрополог. - Причинность постулирована людьми, вовек не бродившими по Времени. Почему же ТЫ воспринимаешь ее как Абсолют?"
Рыжий не нашел ответа и промямлил что-то о потрясении Основ Бытия.
