В своей борьбе с мифами автор обнаруживает единомышленников в плеяде отечественных историков-шестидесятников, отмечая, в частности, что в 1968 г. С.О. Шмидт убедительно показал, что реформы 1550-х годов в России носили отчетливо европейский характер, а форма правления была «абсолютизмом европейского типа».
Книги Александра Янова — это яростная и мучительная попытка ответить на вопрос: почему его многострадальную страну раз за разом отбрасывало в сторону, а то и вспять с предначертанного ей, казалось бы, европейского пути развития? Почему она так и не обрела гарантий от произвола власти (не пережила, на его языке, политическую модернизацию)? Почему так убога жизнь людей в богатейшей стране?
По ходу исследования он стремится опровергнуть концепции «клима- тогенной» обреченности России, лености и пассивности народа
и другие расхожие объяснения (оправдания) ее перманентной отсталости, столь распространенные в отечественной и зарубежной историографии. Он с открытым забралом бросается в бой с мифами отечественных авторов и мифологемами западных ученых. И делает это с темпераментом яркого журналиста, но, вооружившись знанием и анализом огромного объема источников (см. библиографию его книг), что позволяет ему оставаться в рамках научной корректности.
Начав в 1981 году с «The Origins of Autocracy», А. Янов развивает свой
анализ в «России против России» (1999), «Россия: у истоков траге- 4 дии, 1462-1584» (2001), «Патриотизм и национализм в России. 1825-1921» и, наконец, в этой трилогии, подводящей своего рода итог его многолетним исследованиям.
Всё это книги — предупреждения: похоже, мы перед последним выбором у последней черты. Мы снова занесли ногу над четвертой ступенью соловьевской лестницы.
А в таких ситуациях алармизм не может быть избыточным.
Слишком много из происшедшего в последние годы напоминает «разворот над океаном», а очередная невменяемость элитлишь укрепляет А. Янова в его опасениях.
В.О. Ключевский говорил, что «история — не учительница, а надзирательница, наставница жизни, она ничему не учит, а только наказывает за незнание уроков». И хотя Янов числит Ключевского, равно как и B.C. Соловьева, в своих учителях, он выступает здесь как человек, не теряющий надежды, что при определенном подходе, в частности при демифологизации истории, она способна научить, предостеречь.
Втом же русле — позиция Янова, отвергающая расхожую формулу, согласно которой история не знает сослагательного наклонения. Нет, говорит он, мы обязаны исследовать возможные альтернативы на всех переломных отрезках истории — как своей, так и других стран — в схожих обстоятельствах. И здесь, хотим мы того или нет, мы оказываемся вовлеченными в сопоставление судеб России и Германии в кровавом XX веке, России и Франции в начале векаХ1Х-го.
И вот мы снова в водовороте очередного «цикла» — попытки встать на европейский путь. У сегодняшней попытки больше шансов на успех, не в последнюю очередь потому, что мир вошел в зону стремительных трансформаций. Эту зону больших скоростей, пользуясь терминологией газовой динамики, можно назвать ударной волной, где в узком интервале пространства/времени происходят кардинальные изменения основных параметров.
А после начинается «другое время»...
Как следствие этой «особости» нашего времени — попытка вхождения в Европу (успешная или нет) может происходить неизмеримо жестче, а возможно, и катастрофичнее, чем те, что случались раньше, когда процессы были растянуты во времени, а взаимодействие и взаимовлияние государственно-политических устройств и укладов было значительно слабее. Транспортно-коммуникационный технологический взрыв второй половины ХХ-го века резко изменил ситуацию.
Мир и, не в последнюю очередь, Россия, как мы сейчас видим, оказался не готов к новым вызовам, потому что не только генералы и политики, но и идейные лидеры общества застряли во времени: по инерции готовятся к прошлым войнам, конфликтам, ушедшим ситуациям.
Трилогия Александра Янова несомненно получит весьма разные и даже противоречивые оценки. И уже только это есть одно из ее достоинств.
Хотелось бы, чтобы суждение о ней высказали как можно больше озабоченных судьбой страны людей, а полемика с автором велась по возможности с позиций подлинного патриотизма, с опорой на факты, а не эмоции и укоренившиеся мифы-клише, среди которых — «обреченность» России на державное величие.
Думаю, что непредвзятое и внимательное прочтение книг, особенно — действующими политиками, может помочь увидеть реальное место нашей страны в мире, а значит — способствовать избежанию очередного (не дай Бог — последнего!) тупика отечественной истории.
Академик Ю.А. Рыжов
смысл трилогии: Размышления
автора
История учит даже тех, кто у неё не учится, она их проучивает за невежество и пренебрежение.
В.О. Ключевский
«По мере того как шли годы, — признавался в предисловии к своему двухтомнику „Открытое общество и его враги" сэр Карл Реймонд Поппер, — оптимизм, пронизывающий эту работу, все больше и больше казался мне наивным. Мой голос доносился до меня словно из отдаленного прошлого, как голос какого-нибудь пылавшего надеждой реформатора XVIII или даже XVII века».3 И при всем том ничего не стал сэр Карл менять ни в основном тексте своих полемических томов, нитем более в самом ихмифоборческом пафосе.
Мое отношение к трилогии «Россия и Европа. 1462-1921» очень напоминаетто, что испытывал к своему старому двухтомнику Поппер. С той, конечно, разницей, что он развенчивал опасные мифы, созданные Платоном и Марксом, а я те, которыми обросла за несколько поколений русская история. Увы, я тоже нахожу оптимизм первой книги своей трилогии наивным и тоже мало что в ней меняю.
Просто теперь я понимаю: мифы, о которых я говорю, так глубоко укоренились в общественном сознании страны и настолько стали расхожей монетой, что нужны поистине сверхчеловеческие усилия, чтобы все их развенчать. Усилия, на которые я заведомо не способен.
смысл трилогии:
Размышления автора ЦеНТрЭЛЬНЫЙ МИф И все-таки
именно первая книга трилогии помогла мне, а мо- . жет быть, поможет и читателю, докопаться до самого источника современного российского мифотворчества, до корневой системы,
1 Karl R. Popper. The Open society and Its Enemies, Princeton Univ. Press, 1971, vol.i, p. IX.
которая питает весь чертополох мифов, оправдывающих несвободу. Вот в чем она, похоже, состоит. Поскольку Европа — родина и символ свободы (либеральной демократии в политических терминах), мифотворцам непременно нужно доказать, что Россия не Европа. Проще всего, полагают они, сделать это, взяв в свидетели историю и объяснив, что с самого начала российской государственности свобода была ей противопоказана. Ибо основой ее политического устройства всегда был принцип патернализма, т. е. гегемонии государства над обществом, выраженной в священной формуле «Православие, Самодержавие и Народность».
Именно потому, говорят мифотворцы, и достигла высшего своего расцвета «русская цивилизация» в допетровской Московии XVII века, когда Россия была в наибольшей степени отчуждена от Европы, когда европейское просвещение считалось в ней смертным грехом и страна жила по собственным, «святорусским» нравственным правилам. Московия, таким образом, оказывается решающим доказательством неевропейского характера России, ее затонувшей Атлантидой, ее первозданным безгреховным (хотя и государственным) раем. Более того, и сегодня страна могла бы наслаждаться своей патерналистской «цивилизацией» и превосходство ее надлиберальной Европой было бы всем очевидно, когда б не явился вдруг на исходе XVII века Петр, беспощадно растоптавший отечественное благочестие.
В результате Святая Русь оказалась под новым, на этот раз европейским игом, не менее жестоким, чем монгольское, только более лицемерным и соблазнительным. Но и под этим игом сумела она сохранить свою драгоценную патерналистскую традицию и имперское вдохновение золотого московитского века. И поэтому близок час, когда сбросит она либеральное иго, опять развернувшись во всю богатырскую мощь своей московитской культуры. И станет настоящей «альтернативой либеральной глобализации мира», по выражению Н.А. На- рочницкой, ведущего идеолога одной из победивших на выборах 2003 года партии («Родины»). А вдобавок еще и «историософской столицей всего мира», как во времена благословенной Московии.
Так выглядит центральный миф врагов открытого общества постсоветской России. Без сомнения, есть еще великое множество других, частных, так сказать, мифов, но, в конечном счете, все они уходят корнями в эту московитскую мечту современных мифотворцев.
