Стараясь остаться незамеченным, он заглянул в лавчонку, где молодой хазарин торговал хлебом. Тут Приобщенный Шад купил ковригу, но заплатил не медью, не серебром, а положил на прилавок свой перстень с черепом. Хазарин неспешно отер руки о фартук, взял плату, поглядел под светом и вернул.
– Одна коврига стоит шесть мелких монет. За твой перстень я бы не дал и одной.
– Я голоден, – признался Приобщенный Шад. – Дай в долг. Я же верну тебе не шесть, а семь монет.
– Если нынче вечером, то семь, – стал торговаться лавочник. – Утром будет уже двенадцать.
– К вечеру я добуду семь, – заверил каган-бек. – Утром я отплываю.
Только острый, внимательный глаз Приобщенного к Таинствам Шада мог угадать в торговце хлебом род священных Ашинов: невозмутимость богоносного наследника престола не проступала сквозь черный, мерзкий лик хазарина.
А вечером, когда прохлада стала клонить горожан в сон и негу, каган-бек в одеждах лариссея – городского стражника, – ступил в лачугу, стоящую за оборонительным рвом Саркела. Там Приобщенный Шад очистился огнем и, припадая лицом к земляному полу, предстал перед наследником.
– Ты ли старший сын богоподобного Аарона? – согласно ритуала спросил он.
– Я старший сын богоподобного Аарона, имя мое – Иосиф, – ответил торговец хлебом.
– Был ли ты в странствии? Ступал ли по дорогам Иудеи? Или сидел в своей лавчонке?
– Отправлен в странствие был младенцем, но вернулся мужем.
– Что же делал там столько лет?
– В Египет путешествовал. Там, приобщившись к деяниям Моисея, прошел путем Исхода… – наследник прервался. – По ритуалу, таких вопросов ты не должен задавать!
Каган-бек вскочил с сияющими глазами.
– Но ты же проговорился! Ты сказал: “Прошел путем Исхода”! А что же делал дальше?
Наследный покровитель каганата полулежал на одре в набедренной повязке и был невозмутим. Он утопал в перине из лебяжьего пуха, который колебался под тканью даже от дыхания.
– Ты – царь земной. Зачем тебе Знания Великих Таинств? Не сказал: “Богу – богово, а кесарю…”
– Дай знаний! – взмолился Приобщенный Шад и повалился в ноги. – Поделись со мной! Мы же братья! И корень у нас один: мы сыновья Тогармы!
Иосиф улыбнулся. Сквозь лик черного хазарина проявился белый род Ашинов.
– Уймись, поганый! Не смей соединять наши роды. Верно, мы предки Тогармы. Но мой родоначальник Хазар! А твой – Булгар презренный!
– А по закону крови?! – вскричал каган-бек. – Мы – от единой плоти!
Богоносный наследник лишь рассмеялся.
– Безумный!.. Ступай в гончарню и взгляни, на чем стоят законы. Ком глины может стать амфорой для вин, а может и горшком для испражнений. И все – на одном гончарном круге, под одной рукой. Я богоносен! А ты служить станешь мне шаббатгоем, поскольку всего лишь приобщен.
Каган-бек на короткий миг потерял самообладание и потрясая руками – то угрожая, то плача, заговорил:
– Отдай мне твою власть! Отдай! Владея Таинствами, я покорю мир! У моих ног будут лежать арабы и ромеи! Я одолею Русь. Весь Север! Все народы принесут мне дань, а их боги склонятся перед богом Яхве! Наш Вседержитель в мире воцарится! А на земле только одна империя – Хазария! Ты же, Иосиф, будешь моим соправителем. Я не обижу тебя! Ведь и сейчас по ритуалу я буду сажать тебя на престол! А выйдет срок – с престола уберу! Я над твоим престолом имею власть!
Богоносный наследник неожиданно ударил Приобщенного Шада ногой в лицо.
– Довольно мерзких слов! Хватит и той власти, что ты имеешь. Поскольку невероятно глуп!
Каган-бек зажал разбитое лицо, склонился, утирая кровь. Наследник швырнул ему свою набедренную повязку.
– Утрись, нечистый!.. Ты покоришь народы? Ты возвысишь Хазарию над всеми? Мне правду говорили, все Приобщенные теряют последний разум… Ты не возвысишь Хазарию, а напротив, разоришь и сгубишь. Она растворится среди покоренных народов. Пока ты у власти, твоя империя кое-как продержится. Но умрешь, и Хазария умрет вместе с империей из дурных, но сильных государств. Это уж бывало на земле… Да полно метать бисер!
Богоподобный взбил подушку, на короткий миг отвернувшись от каган-бека, и тот со стремительностью змеи сунулся к одру и ловко набросил шелковый шнурок на шею наследника. Сдавил удавку намертво – тот не дрогнул! Преодолевая силу рук Приобщенного Шада, взбил-таки подушку и улегся, как хотел.
– Ты явился венчать меня на трон? – вымолвил он сдавленно. – Да ритуал нарушил. Мой отец – каган Аарон – пока еще жив. А двум каганам на троне не бывать.
– Он мертв! – хрипя от напряжения, сказал каган-бек.
– Лжешь, презренный, – храня спокойствие, промолвил богоподобный наследник. – Каган жив!.. Или хочешь удавить меня? Напрасно, твоя земная власть умрет со мной. Сними удавку.
– Не сниму! – злорадно хрипел душитель. – И жизнь не отниму, живи. Но выдавлю из тебя суть Великих Таинств. Говори! Что делал в Иудее столько лет? Прошел путем Исхода? Что еще?!
Шелк резал горло, веревка пропиталась кровью, однако наследник чуть побагровел и усмехнулся:
– Сказать?.. О, Всевышний!.. Так и быть, скажу. Учился в Иудее.
– Чему?! – Приобщенный Шад опрокинул жертву и сел на грудь.
– Тому же, чего жаждешь ты: искусству править миром.
– Как править миром? – налившись кровью, прохрипел каган-бек, словно не он, а его душили. – Ну, говори!
– Ну, полно, каган-бек, – смех унимая, вымолвил богоносный наследник. – Жаль тебя… И потому выдам одну тайну. Запомни, безмудрый: кто руку поднимет на богоподобного – своей рукой удавлен будет. Не казни же себя, Приобщенный!
Каган-бек задыхался, глаза полезли из орбит, и изо рта вдруг пошла пена и вывалился язык, похожий на баклажан. Он выпустил шнурок и откатился на пол. Едва отдышался, корчась, с трудом поднял голову. Безумный страх вдруг пронзил его.
Наследник снял с шеи шнурок – следа на коже не осталось!
– Я знал, с какой мыслью ты явишься ко мне, – проговорил он медленно, поиграл удавкой. Отец мой Аарон жив, но разум у него помутился. Хоть правил он всего половину срока, назначенного промыслом божьим, но далее править не может… Ты слышишь меня?
Окаменевший Шад слегка качнулся, быстро закивал. Разбитый страхом, словно грозой, он приходил в себя. Наследник продолжал:
– По закону предков тебе блюсти престол. Ты волен возводить на трон или низвергать с него. Земная жизнь Хазарии вся в твоей власти. Подумай теперь сам: возможно ли, чтобы безумец – мой отец – был подобен богу?
Каган-бек вновь закивал и вызвал недовольство.
– Очнись, булгар нечистый! Ты же царь – не кукла! И ты не первый из земных царей, кто покушается на власть кагана, прельщенный Таинствами. Это случается всякий раз, как только каган умирает. Ваш богомерзкий род всегда стремился занять высший трон. Чуть приобщат очередного каган-бека, на йоту приоткроют Таинства – он уж возомнит себя великим! И требуют большего, чем даровано Ашинами… Что киваешь? Я спросил: возможно, чтобы сумасшедший правил духом Хазарии?
– Нет, невозможно! – вскричал Приобщенный Шад. – С рассудком утрачивается богоподобный образ…
– Так пойди к нему! – велел Иосиф и подал шелковый шнур. – Исполни заповеди предков. Да не медли!
Приобщенный отпрянул, заслонился рукой.
– Если он?!.. Здоров рассудком?!
– Заря не может вставать на Севере, – пояснил наследник. – Она всегда бывает на Востоке утром, на Западе – вечером.
– Я тоже… видел! – со страхом признался каган-бек. – Заря была на Севере. И луч потом светился до полудня…
Наследник ударил шнурком по лицу царя:
– Ты усомнился в истинном учении?
– Нет! Нет!.. Но видел!
– И это уже бывало, – вздохнул наследник и повесил на руку каган-бека удавку. – Светился Север… Ну и что? Да солнце там не вставало и не встанет!.. Ступай, куда велел!
Дрожащей рукой Приобщенный Шад взял шнур, и кланяясь, удалился. Наследник усмехнулся ему вслед:
– Заря на Севере!.. Всего лишь заря, а готов уж богу душу отдать!
Покинув бедную лачугу, каган-бек направился ко рву и на мгновение замер: среди отбросов городских, в смердящей грязной луже сидел младенец – старший сын небесного царя Хазарии, сам будущий священный каган и управитель богоподобный.
Сквозь мерзость нищеты и нечистот виднелся род Ашинов…
От своего сотворения триединый мир был неделим. В безбрежном океане Времени плыла Земля, а в нем существовало всего лишь три Пути: по первому двигалось Солнце, звезды – по второму, по третьему же ходила Тьма. В том месте, где они пересекались – на Распутье – родился новый мир, новая стихия космоса – Род Человеческий.
Распутье… Оно может и свести народы, пришедшие из разных сторон, и развести в разные стороны. Оно имеет магическую суть, поскольку родина людей притягивает к себе с необоримой материнской силой, однако же при этом никогда не в состоянии удержать возле себя: жажда к пути и странствию, к открытию новых мест и земель всегда побеждает. Потому и невозможно было жить на Распутье: лежащие у ног дороги тянули изведать их, как тянет из дома всякого возмужавшего отрока – что там за холмом, за перелеском?.. Но куда бы не ступал он, все равно возвращался к началу всех Путей и снова оказывался на Распутье, ибо нельзя было миновать родины.
