очереди, и дождаться утра, — предложил Ит единственно возможный вариант. — Плыть сейчас бесполезно. Сам понимаешь.
— Особенно если не знаешь, куда, — подтвердил Скрипач. — Черт… как же мы шмякнулись-то… всё болит. Ну просто всё! Ты тоже плашмя рухнул?
— А сам-то как думаешь? — Ит вздохнул. — Скажи спасибо, что живы остались.
— Это еще неизвестно, — покачал головой Скрипач.
— В смысле? — не понял Ит.
— В смысле — мы пока что живы. Но у нас есть все шансы тривиально утонуть.
* * *
Утром взошло солнце — направление на восток они, конечно, запомнили, но толку с этого было мало — и уже через час стало понятно, что прежде, чем утонуть, им предстояло сгореть. Солнце, поначалу мягкое, поднимаясь, всё набирало и набирало силу, и вскоре стало понятно, что проблемы растут уже не в арифметической, а в геометрической прогрессии.
Сначала у Ита свело ногу, да так, что он едва мог пошевелить ею — хорошо, что Скрипач был рядом и поддерживал.
Потом Скрипач обнаружил, что у него уже сгорела спина. Для этого хватило часа в воде при активном солнце. На предложение Ита попробовать полежать на спине Скрипач только невесело рассмеялся, и заявил, что он, конечно, тоже любит, чтобы шашлык был прожарен равномерно, но… В общем, с лежанием решили пока что повременить.
Пить хотелось ужасно, рискнули сделать по глотку воды, но облегчения это не принесло, а больше пить соленую морскую воду было нельзя.
Небо, звезды на котором давно уже выцвели и растворились, поражало какой-то неестественной яркостью и глубиной — оба сошлись на том, что и море, и небо почему-то выглядят… как-то иначе, не так, как на той же Земле, будущей Терре, оно словно бы…
— Какое-то более настоящее, — произнес вслух общую мысль Скрипач. — То было выцветшее. На Терре-ноль оно обычное. А это — даже не знаю, как назвать. Как на картинке, что ли? Ты видишь, какое оно? И синее, и бирюзовое, и голубое, и…
— И, по-моему, у меня тоже спина сгорела, — констатировал Ит. — Рыжий, тебе не кажется, что это уже как-то… бред какой-то… попасть неизвестно куда, в воду, сначала сгореть, потом утонуть…
— Ой, заткнись, — попросил Скрипач. — Давай на небо смотреть. Может, там чего-нибудь…
* * *
К вечеру, когда немилосердное солнце, наконец, опустилось к горизонту, они были измучены — боль от удара об воду, боль в мышцах, боль от ожогов, страшная жажда. Оба понимали: если ночь они еще как-то сумеют продержаться, то следующий день станет, по всей видимости, последним. Говорить об этом не было никакого смысла, поэтому теперь они по большей части молчали — разговоры тоже отнимают силы, а сил уже почти не оставалось.
Спали в эту ночь тоже по очереди, но то и дело просыпались — всё от той же боли. Полчаса максимум, и снова — огромное, темное, безмолвное море вокруг, россыпь звезд, и неизвестность.
Лежа на воде, Ит думал — обо всем подряд. Воспоминания, которые раньше основательно стерлись, сейчас теснились в голове, не давали покоя, из-за них даже уснуть толком не получалось, хотя сейчас была его очередь.
Всё и сразу…
«Удивительно. Просто удивительно, сколько же всего, оказывается, я помню, — думал он, отрешенно глядя в усыпанное звездами небо. — Какая огромная жизнь, и она сейчас вся, буквально вся прямо перед глазами. И как просто, когда всё так хорошо помнишь, анализировать, искать сходства, видеть связи. Картина складывается, срастается в единое целое, потому что вся жизнь до этого момента была элементами пазла, и теперь я уже почти вижу весь этот пазл, целиком, может быть, чего-то не хватает, но ведь это такая ерунда, потому что можно достроить, найти, понять… Но почему только сейчас? Почему — когда мы в воде, в неизвестности, и, по сути, обречены? Почему — вот так?»
— Спишь? — спросил Скрипач.
— Почти, — не сразу откликнулся Ит.
— Давай утром попробуем поплыть.
— Куда?
— Ну, хотя бы на восток.
— А почему не на запад?
— Давай на запад.
— Если сил хватит, — констатировал очевидное Ит. — Я еще полежу немного, последи, ладно?
— Постараюсь, — вздохнул Скрипач.
Они замолчали — Ит так и не заснул, зато заснул Скрипач, и хорошо, что Ит вовремя заметил это. Будить не стал, пусть отдыхает, если получается; к тому Скрипач обгорел сильнее. Рыжий, пусть и не очень рыжий, если вдуматься, но всё-таки. Кожа светлее, восприимчивость выше.
Когда небо перед рассветом на востоке стало светлеть, поменялись.
— Может, оно так и надо? — спросил Скрипач. Он, видимо, тоже много о чем думал этой ночью. — Кто мы такие, узнали, детей вырастили, родителей повидали… Ит, может, пора и честь знать? Дожили?
— Замолчи, а? — попросил Ит. — Жалко, что тут нет Кира. Он бы тебе быстро объяснил, кто тут дожил.
— Ага, это точно, — подтвердил Скрипач. — Сейчас у меня сгоревшая морда, красная, а была бы красно-синяя. С фонарями под глазами.
— Вот-вот. Дожил он. И потом, мы еще далеко не всё узнали, согласись.
— Соглашусь. Обидно будет утонуть…
* * *
Утром Скрипач в первый раз потерял сознание, и этим напугал Ита гораздо сильнее, чем тот мог предположить — почти до паники. Ит тоже чувствовал себя плохо, и больше всего боялся потерять сознание сам. «Отрубимся оба, обязательно утонем, — думал он. — Была бы хоть булавка, что ли. Или ножик. Ткнуть себя в руку… Размечтался, размечтался, сам знаю. Даже ожоги уже будильником почти не работают. Что же делать-то…»
Скрипач, к счастью, очнулся довольно быстро, и даже предложил попробовать поплыть на запад, как планировал еще ночью, но от этой затеи быстро отказались — сил почти не осталось. Вскоре Скрипач стал просить, чтобы Ит дал ему отдохнуть, и тот сдался — спи, мол, покараулю. И вовремя предложил — рыжий тут же отключился уже во второй раз. Ит, боясь потерять сознание сам, попробовал ударить себя по обожженному плечу, однако боль, против ожидания, быстро унялась. Плохо. Он лег на спину, одной рукой поддерживая Скрипача, и принялся прикидывать, чтобы еще над собой можно сделать, чтобы не спать, как вдруг…
В небе, до того совершенно пустынном, высоко-высоко над ними мелькнула яркая, золотисто-красная искра. От неожиданности Ит дернулся, и, кажется, слегка двинул Скрипача по уху.
—
