ними, то отлучался по работе.
— Уважаемые пассажиры, говорит капитан самолёта. Мы начинаем снижение. В аэропорту прибытия температура воздуха 25 градусов. Пристегните ремни и оставайтесь на своих местах.
— Нам бы в книжку, — заволновался суседка.
— Сейчас будет самое интересное, посадка. Взлёт, надо думать, вы пропустили?
— Но нас же увидят! — ахнул соноед.
Суседка поколебался и махнул рукой. Ему тоже хотелось посмотреть, как самолёт вернётся с неба на землю и отвёл глаза всем, кто мог их заметить. Маме, Мише, стюардессе, которая краем глаза заметила что-то похожее на мышь на иллюминаторе и замерла на миг, решая, что делать. Ничего делать не пришлось, и она прошла дальше.
Миша проснулся и прилип к окну, а суседка, соноед, сороконожка и бегущий человечек пристроились у него на плече. Самолёт поворачивался то га один бок, то на другой. В иллюминаторе оказывалась то земля, то небо. Земля постепенно приближалась. Стали видны дороги, по ним катились крошечные машины. Вдруг раздался странный шум.
— Шасси выпустил, — объяснил грипша.
— Что? — ужаснулся суседка.
— Колёса, говорю, выпустил, на которые садиться будет. Самолёт.
Ниже, ниже, и вот под самолётом протянулась прямая дорога, и вот он коснулся земли и покатился, растопырив на крыльях все свои железки.
Наконец, он медленно поехал по дорожкам, поворачивая то туда, то сюда. Пришла пора прощаться.
— Приятно было познакомиться.
— Взаимно! Счастливого пути!
— Спасибо. И вам, грипша, всего хорошего, удачных полётов и спокойных пассажиров.
— До свидания, — и с этими словами друзья запрыгнули в свою книжку.
Еле успели, между прочим, так как мама уже взялась за неё, чтобы убрать подальше в сумку.
— Вот это приключение, — вздохнула сороконожка.
— Неожиданное, — кивнул бегущий человечек, с удовольствием потирая пухлые ручки.
— Как же дом-то без меня? — нахмурился суседка. — Видано ли дело суседке домовому в самолётах разъезжать, а дом брошен?
— Не грусти, суседка. Всё там будет хорошо.
— Тревожно мне. Не дело домовому…
— Дорогой суседка, пойдём-ка спать. Я там разных спаленок устроил. Есть с гамаком, есть с русской печкой. В ней, правда, иногда что-то воет, но ни разу не вылезало, а то бы я его съел давно. Наши пока выйдут из самолёта, найдут жильё, поселятся, устроятся, а мы ночью сходим посмотрим. Так тебе гамак, или печку, или круглую комнату в коврах, или царское ложе…
— На печку хочу.
— Идём на печку.
Суседка ворчал, потому что действительно немного волновался, как там его дом. Но потом решил, что нечего ворчать и волноваться. Ну подумаешь, уехали и их с собой утащили. Но это же прекрасно — все вместе, и хозяева, и он, суседка, и его друзья. Главное — из книжки сказок больше не теряться, а что мама не потеряет книжку, в этом суседка почему-то был уверен. Не потеряет.
Печка была тёплая, как раз такая, как надо. В ней тут же что-то завыло, но суседка строго сказал «Цыц!», и вой стих.
— Спокойной ночи, до вечера!
— Спокойной. Спасибо, соноед. Нет, ну видано ли дело… суседке домовому по небу летать, — уже засыпая, заново удивился суседка своему небывалому приключению.
