хорошей.
— А на этого молодого человека зачем напали? — “спец” махнул рукой в сторону Руслана.
— Так он пить не захотел! А моя радость не ела давно, а тут — он! И глаза разные! Особый глаз для особой птички! — Олег захихикал. — Это знак!
Если в месяц птице нужно два человека, то с марта Олег извёл десять человек. Или больше.
— А тела? — подал голос “спец”. — Куда вы девали тела? Птица же впитывает только жизненную энергию.
— Ребёнка-то можно в большой мешок сунуть, в вот взрослое тело приходится...
Руслан выскочил в коридор, не желая дослушивать тошнотворные подробности.
В коридоре Кошкин и незнакомый молодой спецотделовец упаковывали в мешок небольшую пилу. Рядом, у шкафа, стояли высокие “болотные” сапоги, а возле них — маленькая сапёрная лопата.
Руслана всё-таки вывернуло. Он еле успел шмыгнуть в ванную.
Когда он пошатываясь вышел из ванны, к нему подошёл Кошкин.
— Ты как?
— Нормально, — пожал плечами Руслан. — Нет, плохо. Очень. Он из-за этого синекрыльника с ума сошёл?
Кошкин покачал головой:
— Нет. Видимо, какая-то патология уже была, а потом сформировался психоз. Возможно, маниакальный, но за точность формулировки не поручусь.
— А птица?
— Птице пришлось приспосабливаться. Она в естественных условиях и усыпляет-то только защищаясь или когда гнездо охраняет. И ей, конечно, куда приятней и полезней лиловый комар, чем... чем то, что предлагал хозяин. Но за неимением другого источника энергии...
Руслан покачнулся и стал медленно оседать на пол.
Кошкин помог ему сесть и вызвал медиков.
— Температура 39,6! — всплеснула руками приехавшая врач спецотдела. — Как на ногах-то держится?!
— Я... нормальный был... — прохрипел Руслан.
— Давно болеете? — строго спросила врач.
— С понедельника... но мне лучше стало...
— Лучше ему стало, как же... — проворчал кто-то рядом.
— А бывает такое иногда, — отозвалась врач, доставая шприц, — когда температура выше поднимается, кажется, что полегчало. И так вроде бы легко, пока 40 не бахнет! В больницу везём, в первую.
Руслан едва успел попросить Кошкина предупредить Бьёрна — и его увезли долечиваться.
Бьёрн примчался в больницу и долго отчитывал Руслана за самоуправство. Потом спросил:
— Родители-то твои куда смотрят?
— Они в Питер уехали...
— А мне чего не сказал?
— Думал, сам оклемаюсь. Ну не будешь же ты мне чаёк заваривать?
Бьёрн внимательно посмотрел на ученика, вздохнул и сказал:
— Я вообще-то неплохо чай завариваю. И компрессы делать умею. А ты давай, выздоравливай!
10 августа
Руслана продержали в больнице пять дней.
За это время его навестил Кошкин. Рассказал, что Вершинин, тот “спец”, с которым чуть не подрался Бьёрн, когда они распутывали дело о детях во дворе на Фрунзе, отстранён от работы. Началось служебное расследование и, скорее всего, его уволят.
Бьёрн дневал и ночевал в палате. Руслану казалось, что наставник решил следить за ним, а то мало ли в какие ещё неприятности влипнет ученик без присмотра?
Забегал Славик, вернувшийся из деревни. Сетовал, что Руслана нельзя и на недельку оставить без присмотра, и отчаянно флиртовал с молоденькими медсёстрами.
Заходила Регина — к счастью, без Сергея. Улыбалась Руслану, переживала за его здоровье и казалась одновременно такой знакомой, родной и такой далёкой. Бьёрна, кстати, её новый облик удивил, но комментировать изменения наставник не стал.
— Кстати, Регина, ты не знаешь кого-нибудь, кто собирается ехать к Чёрному морю? — спросил Руслан.
Надо ведь отвезти на юга синекрыльника: держать птицу дома Бьёрн не собирался, а на улице она зимой погибнет.
— Нет. Но давай я Сергею позвоню — может, он кого-то знает.
Регина достала телефон.
Сергей решил проблему просто. Сказал Регине: а давай, мол, сами на юг слетаем? Она согласилась.
Вернувшиеся из Питера родители тоже заходили в больницу, приносили домашнюю еду и смотрели на сына со смесью тревоги и радости: мол, живой всё-таки! Руслану было очень неловко и ужасно хотелось поскорее выйти отсюда.
На что времени совсем не осталось — это на курсовую. Мысли Руслана были заняты вопросом, не относящимся к учёбе и даже мало относящимся к существам и защите от них: он думал о подарке для наставника. Руслан точно помнил даты на могильной плите у Сторожа. Странно думать о празднике, о котором узнал вот так, но девятнадцатого августа у Бьёрна будет день рождения, а значит, нужно что-то ему подарить. Но вот что?
Полезный для видящего артефакт Бьёрн может сделать себе сам. И покруче, чем ученик. Банальные презенты дарить не хотелось. А небанальные никак не придумывались.
Руслана выписали в среду. Дома озарения не случилось, и он продолжал думать над подарком.
12 августа
В пятницу вечером неожиданно позвонил Демон:
— Здорово, Рус!
— Здорово!
— Слушай, у Бьёрна же днюха скоро, а я никак в этом году не успею. Мы с Оксанкой у её родителей гостим... — Демон шумно вздохнул. — Я ж скоро батей стану... вот со дня на день!
— Поздравляю! — обрадовался Руслан.
Удивительно, вроде бы Оксана не выглядела беременной, подумал он. Но тут же задумался: а когда они с ней виделись? Оказывается, аж в декабре!
— Тихо, пока рано! Как родится малой, так будешь поздравляться! Я звоню передать тебе секрет! Ты слушаешь, Рус?
— Да, очень внимательно!
— Хорошо! Так вот, я Бьёрну каждый год дарю древянника. Знаешь, что это?
— Нет.
— Это существо такое, типа гриба. Из него Бьёрн заправку делает к мясу. Обалденно получается! Так вот, в этом году поручаю тебе добыть древянника и подарить Бьёрну. Передаю, так сказать, традицию!
— Здорово! Как его ловить?
— А легко! Едешь в заболоченную местность. Ну, например, в Моховицу — это за Кирилловым лесом, знаешь?
— Слышал.
— Ага. Ну вот, значит, едешь в Моховицу, идёшь подальше от дороги, в сторону болот. Не в самую трясину только! На кочках там древянники растут. Картинку пришлю. Штуки три срежь — за глаза хватит. Суй их в мешок из натуральной ткани, хоть в наволочку. Всё, мне пора!
Через минуту пришла фотография: на рисунке древянник выглядел
