Чарльз Мордаунт, граф Питерсборо, граф Монмут (1658–1735)
«Портрет Чарльза Мордаунта, графа Питерсборо», Годфрид Кнеллер (1715).
На портрете он величав и статен, хотя вообще-то, по свидетельству современников, был плюгав и уродлив. На протяжении десятилетий этот анфан-террибль будоражил общественное мнение, совершал подвиги и безумства, без конца носился из конца в конец Европы. Его приятель Джонатан Свифт писал:
Всех европейских принцев знает,
Повсюду бабочкой летает,
Никто за ним не поспевает.
Перечислю пунктиром обстоятельства этой удивительной жизни.
В шестнадцать лет Мордаунт отличился в морском сражении с алжирскими пиратами.
К двадцати годам он успел убить трех человек на поединках.
В тридцать помог свергнуть династию Стюартов.
При новом короле стал первым лордом казначейства, но за бранные слова в адрес его величества угодил в Тауэр.
Активно участвовал в парламентской жизни, со всеми на свете перессорился, всех замучил несносным характером и был отправлен командовать армией в Испанию. Победил там кучу врагов и разругался со всеми союзниками.
Был отправлен посланником к европейским дворам – и там тоже наломал дров.
О чудачествах и выходках Мордаунта сохранилось множество анекдотов. Однажды ему не понравилось, как безвкусно одет некий прохожий. Его светлость выскочил из кареты и гонялся за беднягой по улицам с обнаженной шпагой. Потом успокоился и щедро вознаградил перепуганного щеголя.
В другой раз графа окружила толпа ненавистников великого «Мальбрука», приняв Мордаунта за герцога, и хотела его растерзать. Мордаунт хладнокровно сказал бунтовщикам: «Я не герцог Марльборо и легко вам это докажу. Во-первых, у меня в кармане только пять гиней. Во-вторых, я запросто вам их отдам, а Марльборо скорей удавился бы». Временщик слыл стяжателем и скрягой. Поэтому мятежники сразу поверили Мордаунту и отпустили его.
Неслыханным чудачеством стал брак носителя двух графских титулов с безродной певицей Анастасией Робинсон.
Обычно люди, которые не ведают покоя и азартно ввязываются в приключения, не оставляют воспоминаний. Не тот темперамент. Но Мордаунт на старости лет исписал мелким почерком три толстенных тома. Граф столько всякого повидал на своем веку, обладал таким острым языком и таким скверным нравом, что его мемуары наверняка были захватывающим чтением – вне зависимости от их достоверности.
Но вдова, наводя порядок в заваленном бумагами кабинете новопреставленного Мордаунта, ничтоже сумняшеся отправила сенсационные записки в камин.
Есть толстенные мемуары про Мордаунта – монотонное описание походов, осад и дипломатических переговоров. Я проштудировал этот занудный фолиант, когда занимался Войной за испанское наследство.
Читал и думал: эх, правы снобы-англичане. Нельзя было лорду жениться на дуре-певичке!
Из комментариев к посту:
tuzikov
А мне не особо жалко. Писатели уже написали, и продолжают писать что-то хорошее и интересное гораздо быстрее, чем я успеваю читать. Скорость поглощения книг, кстати, увеличилась с появлением аудиокниг, но все равно, за мою жизнь я не успею перечесть всего, чего хотелось бы. Так что о лишних сгоревших книгах не стоит печалиться. Ведь не просто талантливых, а гениальных писателей – навалом. Нобелевских лауреатов одних за сотню уже, а сколько еще достойных…
margo_tsin
А ведь есть какая-то обворожительная прелесть в сожженных рукописях, ненаписанных книгах, неисполнившихся мечтах, ненайденных кладах, в недосказанности и недовоплощенности…
Как рождается идея
26.08.2012
Я имею в виду не ИДЕЮ, а штуку вполне узкую и конкретную: идею романа, идею персонажа. В основе каждого сочинения всегда есть некая соринка, которую занесло ветром автору в глаз. Автор моргает, глаз чешется и слезится. Потекла слеза, капнула на бумагу, превратилась в чернила… Ладно, к черту метафоры. Вы поняли, о чем я.
Не уверен, что смогу вспомнить про каждую свою книжку, из какой соринки она произросла. Очень часто логически-ассоциативная связь получается такой длинной и запутанной, что восстановить ее задним числом непросто.
У меня как-то уже был пост на эту тему: я объяснил, откуда взялся некий сюжетный ход романа «Смерть Ахиллеса».
Вот еще один пример, только теперь я сначала расскажу историю, а о том, во что она трансформировалась, вы догадаетесь сами. Если, конечно, читали не-буду-подсказывать-что.
В середине восемнадцатого века в Англии появился на свет необычный ребенок. Он еще не вполне уверенно ковылял на ножках, а уже читал в отцовском кабинете тома английской истории. В три года начал изучать латынь. В двенадцать поступил в Оксфорд, в пятнадцать его закончил.
Вундеркинда звали Джереми Бентам.
Это он в 13 лет, студентом
«Портрет Джереми Бентана», Томас Фрай (1760–1762).
Как многие дети, которые обладают феноменальными способностями, Джереми, по-видимому, был аутистом. Всю жизнь он отличался странностями поведения, не умел поддерживать эмоциональный баланс в отношениях с окружающими, не обзавелся семьей и, кажется, не имел связей с женщинами. Единственным близким человеком странного гения был его брат Семюэл, много лет проживший в России и бывший фаворитом князя Потемкина (что дало мне еще одну подсказку для книги).
Всякому делу Бентам отдавался с маниакальной одержимостью. Поэтому и успел очень многое. Он оставил многотомное наследие, в котором есть труды по философии, юриспруденции, социологии; боролся за права женщин и за отмену уголовного преследования гомосексуалистов, а также долго (и тщетно) сражался с привычкой соотечественников к сквернословию.
Последним выдающимся деянием этого выдающегося человека было создание учебного заведения, которое сегодня называется Университетским колледжем Лондона. Там свято чтут память основателя и столь же свято исполняют его последнюю волю. А она была, прямо скажем, странной.
Бентам в расцвете лет: за всё хорошее против всего плохого
«Портрет Джереми Бентана», Генри Уильям Пикерсгилл (1829).
Бентам завещал препарировать его труп на публичной анатомической лекции ради пользы науки. Голову отрезать и набальзамировать. Прикрепить обратно на скелет. Изготовить чучело. И выставить в деревянном ящике, за стеклом. Этот жутковатый артефакт, именуемый «Автоикона Джереми Бентама», до сих пор можно увидеть в главном корпусе колледжа.
Бентам в наши дни. На любимом стуле, в любимом сюртуке
Автоикона Джереми Бентана в Университетском колледже.
Голова, правда, уже не настоящая. Бальзамировать в те времена умели плохо, поэтому сначала вывалились стеклянные глаза (их Бентам велел изготовить еще при жизни), а однажды и вся голова оказалась лежащей у чучела на коленях – сгнила и упала. Пришлось заменить на восковую.
Дважды в истории колледжа, во время юбилейных торжеств, ящик приволакивали в зал заседаний Университетского Совета, причем в протоколе писали, что мистер Бентам «присутствовал, но не голосовал».
Скажите, о мои читатели (у моих нечитателей прошу прощения), в какой персонаж трансформировался у меня вечно живой Джереми Бентам?
И еще один вопрос, не совсем в тему – по ассоциации.
Как вы относитесь к выставлению напоказ непогребенных останков, будь то мощи святых, мумии фараонов или кадавры вождей?
Я, например, совсем не хотел бы, чтобы Ленина закопали в могилу. Жалко – все-таки исторический артефакт. Но с Красной площади мавзолей, конечно, перенес бы.
Вот бы создать такой Диснейленд советской эпохи – с памятниками, тематическими павильонами, музеями. Чтоб из репродукторов звучали песни типа «Один сокол – Ленин, другой сокол – Сталин» или что-нибудь про Партию. В кинозале крутили бы нон-стоп лучшие выступления Брежнева: «Сиськимасиськи», «Широко шагает Азербайджан». И как центр всего этого великолепия – мавзолей Владимира Ильича Ленина.
Пусть туда водят школьников на исторические экскурсии, а кто из граждан тоскует по сгинувшей коммунистической империи – милости просим поностальгировать.
Из комментариев к посту:
kizune
Поддержание мумии Ленина – очень интересный научный эксперимент, который не следует прерывать. Другое дело, что проводить его, наверное, стоит не на виду у всех и в более приспособленном для этого помещении. Вообще же поклонение мощам – любым! – нахожу омерзительным и некрофилическим.
