стала, но напряглась. «Серьёзный разговор, который точно-точно никто-никто не должен подслушать» — такое кого хочешь заставит поволноваться. Особенно с учётом разговора в более широком кругу, который только что завершился.
— Эм… братик…
— Сестрица, ты чего жмёшься? Прекращай.
— Я… — шумный вдох, выдох, снова вдох-выдох. — Вот фуск.
— Авторитетно заявляю: совершенно не похожа. Ни размером, ни формой, и пахнешь ты намного прият… Эй! Опять дерёшься, заноза этакая?
Правда, слово «дерёшься» подходило к ситуации не в полной мере. Мийол заменил Кирасу Истины подаренной на пятнадцатилетие броней Ограждающего Отклонения Атак (махание кулаками после драки, часть вторая), поэтому побить его в обыденном физическом смысле стало задачей непростой. Но кому, как не артефактору знать ограничения собственного изделия? Вот и Васька вполне успешно справилась с незримым упругим барьером: плавно продавила его…
И ущипнула своего старшего.
За ягодицу. Левую.
Причём больно!
Бегать от Бронированной Суки её никто, конечно, не заставлял, но «заноза этакая» всё-таки тоже стала экспертом магии с прилагающейся по статусу плотностью праны… а пальчики её, неслабо натренированные работой с неподатливыми материалами ещё в нежном возрасте, могли цапнуть не намного слабее кусачек. Не просто больно, а очень больно.
Однако же ремесло научило Ваську дозировать применяемую силу, так что щипалась она, конечно, без настоящей злобы.
— Ригара на тебя нет, — буркнул Мийол. — За ругань не по делу отец бы тебя и выстрогал, и ошкурил, и отполировал… и, пожалуй, залакировал сохранности результата для. Исключительно проникновенно и до полного удовлетворения.
— Пошляк, — не преминула констатировать сестрица.
— Это у тебя ассоциации пошлые. А столярные сравнения — бессмертная классика!
— Мухи имеют совесть, — немедленно процитировала она. И понеслась по бездорожью. — Брат мой её лишён. Грустная, люди, повесть: братец — амикошон…
— А от кого, простите, он нахватал пурги? Младшая виновата: жрёт на обед мозги!
«Чем хорошо Ускорение Магических Действий, среди прочего — можно выдавать годные экспромты в кратчайшие сроки».
Однако же Васька активно эксплуатировала то же самое заклинание. И сдаваться без боя не собиралась:
— Старшие на примере ей указали путь: с ними в одном вольере учишься, как куснуть.
— Ой, отговорки это. Удочеривший знал: сути твоей примета — хищнический оскал! Даже отдай ягнёнка на воспитанье псу — он не начнёт котёнком жрать кровяную колбасу.
— Вышел из размера! Я победила!
— Ну, победила, и успокойся.
— Нет, не успокоюсь! — объявила она.
И повторно (правда, поласковей) ущипнула брата. За то же самое.
— Васька! — ухитрился прорычать он, невзирая на отсутствие подходящих согласных. — Ты никак на сеанс щекотки нарываешься?
— Ой, ты всё грозишься и пугаешь, да только к делу не переходишь, — и преисполненный скепсиса фырк. Впрочем, эти гордые и провокационные слова нисколько не помешали ей чуть отодвинуться, чтобы затруднить отлов для защекотания.
— Ты смотри, я нынче отнюдь не усталый спат. Доведёшь — получишь!
— Ой-ой. Прям вся триписчу и боюс-с-с.
— Бойся. Но лучше скажи, что ты там собиралась поведать, прежде чем фуска помянуть.
— Считай, уже ничего.
— Точно ничего?
— Сейчас — ничего.
— Ну, смотри… почти взрослая уже, сама решишь, что делать и о чём молчать.
— Почти? Братец, ты точно нарываешься!
— Я, не в пример отдельным младшеньким, совершено серьёзен. И торопить с полноценным взрослением тебя не намерен. Сам-то не сказать, чтобы полноценно взрослый… даром что успел и чужой, и своей крови пролить. Особенно чужой, да-а…
— Ох и бука ты, братец. Я только-только от мрачности всяческой отошла, а ты опять!
— Не я такой — жизнь такая. Ладно, мы уже вроде достаточно далеко и высоко отлетели. Давай спустимся в кают-компанию, а там и начнём.
— Давай.
Внутри прошедший первым Мийол немного покружил по ограниченному пространству. Васаре уже успела пристроиться в своём любимом уголке под парой эликсирных ламп, нарочно укреплённых пониже, ради удобства чтения, готовая внимать брату; а он всё ходил, глядя сквозь предметы и порой машинально касаясь то обложек оставленных на полке книг, то стен.
Потом он на добрую четверть минуты задержался напротив доски на стене — размер локоть на две трети локтя, чуть грубоватый, но искренний стиль. На нейтральном фоне косой сетки-штриховки, положенной по традиции мертвецам, с курящейся трубочкой в правом углу слабо улыбающегося рта знакомо щурился подмастерье магии призыва Хитолору Ахтрешт Наус, разглядывающий содержимое небольшого сосуда, зажатого в пальцах левой кисти: не то с очередным алхимическим составом, не то, что куда вероятнее, с порцией гномовки.
Рельеф рисунка подчёркивал контраст более светлых ложбинок и тёмной после травления поверхности, а после окончания работы автор залакировал её в три слоя слёзной смолкой.
Работа Ригара, к слову. О да, отца неспроста прозвали Резчиком…
— Два слова, — не выдержав молчания, буркнула Васаре.
— А? Точно. Прости.
— Ты лучше вернись к теме. У меня там окуляры Флинка валяются не изученные, и вообще всякие там… личности бродят по мастерской без присмотра, делая невесть что.
— Знаю. Так вот… готовься демонтировать с «Хитолору» уловитель Акрата.
— Что?!
— Для местной навигации нам хватит поделки Пятиглаза, — Мийол развернулся к сестре лицом, заложив левую руку за спину, а правой знакомым бессознательным жестом дёргая мочку уха. — А вам здесь пригодится образец для копирования. И вообще.
— Братец, ты что удумал? Быстро раздумай обратно!
Слабая усмешка.
— Не получается, родная. Никак. Я тут в очередной раз припомнил слова старика…
Пауза.
— Не всегда наших знаний, сил и опыта хватает, чтобы получить именно нужное; не всегда то, что нам удалось успешно призвать, возможно столь же успешно контролировать.
— Ты отвратно имитируешь фальцет.
— Ну, как умею, так и имитирую. Знаешь, это очень отрезвляющее чувство: сперва влезть в тобой же заваренную гущу событий, в самую серёдку, — а потом осознать, что исходы зависят не только от твоих решений, и ставки выросли этак… неприятно. По сравнению с временами, когда я подставлял только свою голову и шеи сокомандников. Не подумай, — он вскинул руку в резком отвращающем жесте, — я по-прежнему твёрдо верю в себя и в успех, по-прежнему готов сделать всё, что могу, и даже немножко сверх того. Но… этого может не хватить. Я обязан учитывать даже и такой исход. Иногда случается… полный фрасс — особенно если в игру влезают те, кто старше, сильнее и интригуют враг с врагом дольше, чем
