милиции и прокуратуры. Последних двух я опознал по мундирам, а вот первые были в гражданском, но догадаться об их служебной принадлежности труда не составило.
И все эти важные люди с большими званиями принялись меня делить. Все хотели заполучить меня первыми, но победа, ожидаемо, осталась за прокурорскими, и я уселся в их Волгу.
— Значит вы и есть следователь органов внутренних дел Чапыра, который разворотил все это сонное болото? — усмехнулся, занявший рядом со мной пассажирское место, государственный советник юстиции 3 класса.
— Сам в шоке, — отозвался я, действительно прибывая в нем от всего происходящего.
— Ну, тогда давайте знакомиться! Следователь по особо важным делам при Генеральном прокуроре Малышев Владимир Анатольевич, — в свою очередь представился прокурорский.
Отвечая на рукопожатие я уже более внимательно рассмотрел своего соседа. Лет сорока, полноват, лицо округлое с мясистым носом, волосы тронуты сединой, но без так надоевших мне за время полета залысин. Последнее меня несказанно порадовало. Даже подумалось, что хотя бы в уголовном деле Сливко у меня проблем не возникнет.
Интуиция не подвела. Нет, допрашивали меня профессионально, выдоили досуха, но в деле я проходил в качестве свидетеля и по завершении следственных действия был беспрепятственно отпущен. Правда, перед этим состоялся очень откровенный разговор с Малышевым. Дело в том, что он тоже меня спросил, правда, не под протокол, считаю ли я, что местные правоохранительные органы покрывали Сливко. И я ему честно ответил, что нет, не считаю и поделился своими мыслями на счет того, почему так долго серийного убийцу не могли изобличить. Привел те же доводы, что и Васильеву, правда в отличие от капитана КГБ следователь по особо важным делам намного лучше знал специфику преступлений против личности, поэтому разговор у нас получился более продуктивным. По крайней мере я на это надеялся. Ведь сам более не желал участвовать в поимке маньяков. Да и все только выиграют если этим будут заниматься компетентные кадры, а не любитель-одиночка.
— Даже не думал, что у простого милицейского следователя могут быть такие глубокие познания о серийных убийцах, — подивился Малышев, когда я на него вывалил все, что посчитал для себя безопасным сообщить об этой категории преступников, разумеется, без имен и необъяснимых подробностей.
— Я в последние дни, долго думал над этим вопросом, — скромно признался я.
— У вас, молодой человек, необычный взгляд на вещи и хорошие аналитические способности, — задумчиво проговорил Малышев.
— Да обычный я, просто дни выдались напряженными, вот и активизировалась мозговая деятельность. Мозг как мог спасал своего носителя.
На мое заявление Малышев рассмеялся.
— Ну, не все так плохо, думаю, все ваши проблемы скоро разрешатся, — сделал он оптимистичный прогноз. — Все же вы не преступник, а наоборот, тот, кто изобличил особо опасного преступника, тот кто прекратил издевательства над детьми и предотвратил совершение новых преступлений.
— Расскажите об этом сотрудникам КГБ, — горько усмехнулся я. — А то они планируют назначить меня главным виновником массовых беспорядков.
Те, кстати, ожидали меня на выходе из прокуратуры. Правда я был не один, а со своим сопровождающим полковником Бороздиным. Этот порученец министра МВД не отходил от меня ни на шаг, а пока шел допрос, сторожил под дверью. Но в прокуратуре проблем с его там нахождением не возникло. Теперь посмотрим, как он будет пробиваться в вотчину Комитета.
— Товарищ лейтенант, садитесь в машину, — Васильев с местными сотрудниками КГБ перегородили нам путь.
— Товарищ лейтенант поедет не с вами, а за вами, — вышел на передний план Бороздин.
— Что за ребячество, товарищ полковник, — поиграл желваками Васильев, но сотрудник главного управления МВД и не думал уступать. Он подтолкнул меня к Волге, что нам выделило краевое УВД и сам пошел следом.
В составе кортежа из двух автомобилей мы прибыли к непонятного назначения зданию. Никаких табличек, что здесь располагается подразделение КГБ я не увидел. Тем не менее в одном из его кабинетов, меня ждал для допроса следователь.
Бороздина внутрь не впустили, и я остался один против системы.
Как и предполагал допрос свелся к ультиматуму — или я под запись делюсь своими подозрениями в преступном сговоре сотрудников Невинномысского РОВД со Сливко или мне предъявляют обвинение в организации массовых беспорядков.
Озвучив условия, нет, разумеется, не прямо, а подведя меня к пониманию ситуации своими вопросами, следователь КГБ выжидающе на меня уставился.
Помещение, в котором, проводился допрос было просторно, в огромные окна проникало много солнечного света, в общем, никак не вязалось с творившимся в нем беззаконием. Но следователь не шутил, более того, было понятно, что такое решение принято не им, а кем-то намного выше по должности, и вполне возможно, что исходит оно из Москвы. А это значит, что в случае моего отказа сотрудничать, меня тут же арестуют.
И как из этой ситуации выбраться я пока не представлял. Вновь пробежался взглядом по кабинету, словно пытаясь найти выход, и через минуту констатировал, что без потерь уйти не получится.
Откажись я выполнять требования КГБ, и меня ждет обвинение, закрытое судебное заседание, на котором обратиться к общественности я не смогу, и как его итог — обвинительный приговор.
А если соглашусь, то стану орудием в руках Андропова против Щелокова. Тоже отличная возможность угробить свои планы. И что мне делать? Соображай давай быстрее. Время-то уходит.
Так, что я могу им противопоставить? Упереться? — сразу мимо. Последствия этого я себе только что обрисовал. Потребовать адвоката? — не смешно.
Вновь начать рассказ о серийных убийцах? Так комитетскому следователю он будет не интересен. Не его профиль, да и следователь мне попался из тех, кто добуквенно выполняет приказ вышестоящего начальства, не отвлекаясь на посторонние темы.
Попробовать перевести стрелки? На полном серьезе заявить, что Сливко покрывали не менты, а высокопоставленные члены КПСС, аргументируя это тем, что маньяк был из их рядов. Такие откровения слишком опасны в советских реалиях. За них и шлепнуть могут.
Еще есть вариант совершить что-то из ряда вон, в надежде, что меня сочтут опасным идиотом и начнут обходить стороной. Например, приложиться со всей дури об этот стол и разбить себе лицо, а потом с воплем «Убивают!» сигануть в окно. Второй этаж, может даже ничего себе не сломаю.
Так чего я решил? Лишь то, что по отдельности эти способы не работают. А если их объединить?
Рассказываю историю про маньяков и делаю это очень нудно, надеясь на то, что у следователя сдадут нервы, а если нет, то в силу
