английским флотом адмирал лорд Худ, отдавший кораблям приказ покинуть гавань. Теперь флот стоял на внешнем рейде, принимая на корабли солдат и тех жителей, что скомпрометировали себя сотрудничеством с англичанами. Почти четырнадцать тысяч человек стремились покинуть город, чтобы избежать мести Конвента, от которого, как было известно, милосердия ждать не приходилось.
В узком переулке неподалеку от внутренней гавани разместилась таверна, посещаемая только чистой публикой. Всякий сброд хода сюда не имел: дядюшка Кардитон, так звали хозяина таверны, был человеком солидным и умел держать портовую голь на почтительном расстоянии. Вечером, накануне штурма Малого Гибралтара, в таверну вошел незнакомец. Одет он был в мундир английского матроса и вел себя с присущей этим людям бесцеремонностью. Он умостил грязные ноги на покрытый белой льняной скатертью стол и, изрыгая многоэтажные проклятия, потребовал хозяина.
Дядюшка Кардитон приблизился к столику и вежливо осведомился о желании гостя.
— Вина! — рявкнул тот.
— У вас есть с собой посуда?
— Что? Здесь нет стаканов?
— Для гостей имеются. Но при продаже навынос каждый приходит со своей посудой.
— И кто же вам сказал, что я хочу взять вино с собой? Я — гость и буду пить здесь.
— Если вы хотите выпить моего вина, вам придется все же взять его с собой, потому что выпить его здесь вы не сможете. Тот, кто желает быть моим гостем, должен вести себя так, чтобы мне за него не было стыдно.
— Та-а-а-к! А за меня вам, значит, стыдно?
— Разумеется. В моем доме ноги держат под столом.
— На что спорим, я оставлю ноги там, где они сейчас, а вы все же будете рады принять меня!
— И не подумаю. Прошу вас немедленно покинуть мой дом.
— Даже если меня пригласили сюда?
— Кто же это?
— Робер Сюркуф.
— Сюркуф? Англичанина? А-а-а, здесь что-то не то. Позвольте, я принесу вам стакан.
— Ну, кто был прав? — чужеземец рассмеялся. — Теперь я вижу, что пришел по правильному адресу, и буду вести себя более благовоспитанно. Не беспокойтесь, дядюшка Кардитон, я не англичанин, я — бретонец. Мне пришлось переодеться в этот мундир, чтобы пробиться сквозь вражеские посты. Сюркуф здесь?
— Здесь. Как мне ему вас назвать?
— Берт Эрвийяр.
— Эрвийяр! — радостно воскликнул хозяин. — Почему же ты мне сразу не сказал?
— Мне хотелось убедиться, действительно ли ты такой ворчун и брюзга, как о тебе рассказывают!
— Неплохо придумано, только очень уж не выношу англичан… Где тебя отыскала наша шлюпка?
— В Сен-Тропезе. Сюркуф точно знал, что я там. У него есть какой-то план?
— Не знаю. Он очень скрытен, и я не стал бы порицать его за это.
— Насколько я его знаю, у него определенно есть что-то на примете. Я всего два часа здесь, но уже знаю, что буду делать. Я видел, к примеру, бригантину [1512] — стройную, нарядную, как голубка, и стремительную, как сокол. У нее двадцать пушечных портов [1513], и, похоже, она только что сошла со стапеля. Вот это был бы приз, а?
Хозяин ухмыльнулся.
— Ты имеешь в виду английскую «Курочку», что стоит там на якоре? Да, чудесный корабль! Очень даже не худо было бы переименовать его по-французски. Впрочем, как знать… Сюркуф говорит, что ему это не составило бы большого труда, с твоей, конечно, помощью. Я думаю, он предложит тебе должность старшего офицера. Пойдем, я провожу тебя к нему.
Разговаривали они, не таясь, потому что в таверне никого не было. Хозяин провел Эрвийяра вверх по лестнице, а когда вернулся в зал, его ожидали гости — пришла целая группа портовых рабочих. Немного спустя вошел еще один мужчина и, пройдя с гордым видом по залу, скрылся в задней комнате, предназначенной для капитанов и штурманов. Это был рослый кряжистый человек с одутловатым лицом того «спиртного» оттенка, который частенько встречается у любителя крепких напитков. Был он здесь не иначе как завсегдатаем: не дожидаясь заказа, хозяин сразу же принес ему большой стакан коньяка. С гостем он был весьма уважителен, хотя внимательный наблюдатель заметил бы, вероятно, что в глазах его теплится какой-то плутовской огонек, наводящий на подозрение, что вся эта почтительность не более чем маска.
— Ну? — коротко спросил гость, высосав содержимое стакана.
— Я проверил, коммодор [1514], и…
— Тихо! — рявкнул тот. — Вовсе незачем кому-то знать, кто я такой. Так, значит, ты проверил?
— Да. Все идет как нельзя лучше.
— Так я и думал.
— Вам надо только позаботиться о рабочей силе. Пробить стену очень трудно, а время у нас ограниченное.
— Это верно. Не знаешь ли ты кого, кто мог бы мне помочь?
— Нет. И вообще я хотел бы выйти из игры. Я ничего не знаю, и все тут. Понятно вам? Ведь я остаюсь здесь. А не то мне несдобровать.
— Тогда надо подумать. Где же мне взять людей? Эти граждане солдаты стреляют так метко, что я уже потерял часть своих матросов. Сколько человек потребуется?
— Думаю, десятка четыре хватит.
— А у меня всего двадцать! И вообще мне нужно пополнить палубную команду, а здесь никого не заманишь. Нет ли у тебя кого на примете, кто бы согласился ко мне наняться? Я заплачу за каждого по гинее [1515].
— Гм-м-м… Есть тут один… так и норовит побыстрее убраться из страны. Может, его?
— Это мне нравится. С такими людьми дело иметь лучше всего. Где этот парень?
— Вообще-то, он здесь, в доме. И, если не ошибаюсь, у него есть несколько приятелей, которых тоже можно уговорить.
— Так давай его скорей сюда, у меня мало времени. Только принеси-ка мне раньше бутылку коньяка: добрый глоток делает таких людей сговорчивее.
Хозяин принес коньяк, поднялся по лестнице на второй этаж и легонько постучал костяшкой пальца в потайную дверь. Дверь отворилась. В маленькой комнате были Сюркуф и Эрвийяр.
— Капитан здесь, — сообщил хозяин. — Считайте, он у нас на крючке. Ему нужны матросы, и он обещал мне по гинее за каждого, кого я ему раздобуду.
— Английская «Курочка» — самая нарядная бегунья по волнам из всех, какие мне довелось видеть, а потому она должна стать нашей, — сказал Сюркуф Эрвийяру. — Командует ею коммодор Уильям Хартон. Он допустил большие оплошности по службе, за что ему и доверили всего лишь бригантину. И вообще он не честный моряк, а жулик, которому мы должны дать по рукам. Он знает, что Тулон не выстоит и что весь флот через несколько дней покинет гавань. Перед этим он хочет обтяпать одно дельце, что нам очень кстати. Дом нашего дядюшки Кардитона упирается прямо в стену Восточного банка,
