В самом деле, откуда берется нехватка воды? В Крыму и прилегающих степях жарко, поэтому рек мало, а те, что есть, часто пересыхают. Колодцев тоже немного, в силу чего их нетрудно отравить. Значит, воду приходится возить издалека, а по жаре она может быстро испортиться. То же самое произойдет и с продовольствием - даже в крупах могут завестись жучки и червячки, а про мясо и говорить нечего.
Однако солдат будут поджидать не только кишечные инфекции, но и гораздо более серьезная напасть - чума. Инкубаторами для чумных бактерий служат грызуны, а переносчиками - блохи.
Вывод был совершенно однозначным - воевать надо зимой. Да, тут возникнут свои трудности, но они вполне решаемые, в истории тому много примеров. И, разумеется, санитарией в армии тоже пренебрегать нельзя, несмотря на то, что с водой зимой все-таки полегче, чем летом, продукты почти не портятся, всякие мыши и суслики спят в своих норах, а блохи не прыгают по снегу. Его величество на своем и чужом опыте оценил великую мудрость афоризма «береженого бог бережет, сказала монашка, натягивая третий презерватив на свечку». То есть в состав каждого батальона входил отдельный хозвзод с двумя полевыми кухнями, фельдшером и тремя санитарами, а в каждом полку имелся банно-прачечный отряд из вольнонаемных.
С особым вниманием, которое, по мнению императрицы, граничило с паранойей, император отнесся к зимнему обмундированию для войск. Нет, то, что было перепробовано много моделей и в конце концов в производство приняли наилучшую по критерию «цена-качество», Елена считала правильным. Кстати, форма получилась довольно похожей на старую советскую, но вместо ушанки в комплект входило нечто наподобие буденовки, только без шишака - для рядовых, финского образца кепка с ушами для унтеров и она же, только меховая и с кокардой - для офицеров.
Заодно в армии были упорядочены воинские звания и введены погоны, примерно соответствующие советским. Нижние чины - солдат, ефрейтор, сержант, фельдфебель. Младшие офицеры - подпоручик, поручик, штабс-капитан и капитан. Императору не очень понравилось, как назывался следующий после поручика чин - капитан-поручик. Нет уж, штабс-капитан звучит куда лучше, подумал Новицкий, вспомнив «Неуловимых» и Джигарханяна в роли штабс-капитана Овечкина.
Далее шли старшие офицеры - секунд-майор, майор и полковник.
Понятия штаб-офицеров и обер-офицеров император убрал, потому как однажды запутался - кто из них старше - и более повторений подобных конфузов не желал. Генералов Сергей решил пока не трогать. Ведь при любом новшестве кто-то обязательно останется недовольным, но если обидится какой-нибудь поручик или даже полковник, то и хрен с ними, пусть обижаются. А вот даже один недовольный генерал перед войной был совсем ни к чему, так что высшие звания и соответствующие им погоны император решил вводить уже после войны, а пока пусть щеголяют аксельбантами и эполетами.
Так вот, против самого обмундирования Елена не имела ничего. Против новых званий и погон тоже. Ей казались излишними совершенно выдающиеся меры по сохранению новой формы в тайне. Однако тут император был непреклонен. Во-первых, он объяснил (хоть и сам был в том не до конца уверен), что паранойя - это когда кажется, что за тобой следят, а вовсе не простая предусмотрительность. Во-вторых, в Европе почему-то считают, что зимой не воюют, хотя Петр Великий с Карлом Двенадцатым доказали обратное. Вот и пусть продолжают считать! Мешать им в этом - преступление. Но ведь люди, узнав о том, что русский царь серьезно утепляет свою армию, могут задуматься. И на кой черт нам их раздумья сдались? Нет уж, надо сделать так, чтобы никто раньше времени ни о чем не догадался.
Наконец, имелась еще одна причина начинать военные действия именно поздней осенью. Ведь для турок наиболее удобным маршрутом доставки подкреплений в Крым является морской. Вот пусть и отправляют их в декабре по Черному морю, когда тут в это время шторм на шторме.
Или по берегу пешочком, сначала по грязи, а ближе к делу уже и по снегу. Скорее всего, в таких условиях османы отложат помощь крымчакам до лета, и за это время можно будет немало успеть.
Очередная русско-турецкая война началась в конце сентября тысяча семьсот пятьдесят шестого года, но в тот момент этого почти никто не понял. Даже султан Осман Третий, отдавший приказ крымскому хану выделить десять тысяч конников для вот-вот готовой разразиться войны с Персией - ну, во всяком случае, так ему казалось.
Многие считали, что султан не очень душевно здоров. Он был вспыльчив, подозрителен и жаден, сменив за время своего трехлетнего правления семь великих визирей, причем имущество смещенных он неизменно забирал себе. Кроме того, не являлось тайной, что султан всей душой ненавидит три вещи: музыку, женщин и евреев. Понятное дело, подобную личность было не так уж трудно убедить в том, что коварная Персия вот-вот начнет новую войну с Османской империей.
Хан выполнил повеление султана, что на самом деле очень осложнило и без того непростую обстановку в Крыму. Основной причиной разгорающихся там беспорядков, грозящих перейти в восстание, был сам хан Халим Герай. На трон он сел всего полгода назад, будучи уже глубоким стариком. Впрочем, и в молодости он особо выдающимся умом не блистал, а сейчас практически не принимал участия в управлении Крымом.
В общем, только в Лефортовском дворце точно знали, что выдвижение татарской конницы на границу с Персией есть первый акт новой войны
между Российской и Османской империей. Пусть в Крыму останется поменьше войск, считал его величество Петр Второй.
Вторым актом войны стали события Египте. Таинственный «Али-Бей ибн кто-то», оказавшийся Али-Беем аль-Кабиром, был найден при активном участии Людвига Саксонца, профинансирован, и в самом конце октября он совершил государственный переворот, объявив Египет независимой страной, а себя - его султаном. Только что прибывшая в Средиземное море «Обшивная эскадра» тут же сгрузила ему треть запасов старого оружия, захваченного в поход. Оставшиеся две трети пока ждали своего часа, они предназначались грекам.
И, наконец, в ноябре начался третий акт - как и положено по канонам драматургии, все проясняющий и расставляющий по своим местам. В Саксонии загрохотали ружья и пушки. Правда, делали они это не очень интенсивно и не так чтобы долго, ибо восемнадцатитысячная саксонская армия, да к тому же застигнутая врасплох, никакого серьезного сопротивления многократно превосходящим в численности пруссакам оказать не смогла и пятнадцатого декабря капитулировала.
Если быть точным, то в Саксонию вторглись не только прусские войска. Там присутствовал еще и отдельный добровольческий батальон «Бранденбург». Хоть название батальона и намекало о принадлежности к Пруссии, но придумал его русский император, а командовал подразделением двадцатишестилетний секунд-майор Александр Васильевич Суворов.
Аналогично в составе армии Миниха, готовящейся к вторжению в Крым, был отдельный кирасирский эскадрон «Урюпинск» под командованием полковника Фридриха-Вильгельма фон Зейдлица. Король не пожалел отправить в Россию одного из своих лучших кавалеристов. Правда, Петр тоже выделил для интернациональной помощи не кого-нибудь, а самого Суворова, просто о его потенциале некоторые только догадывались, а точно знали лишь император с императрицей.
Саксония интересовала Фридриха не только сама по себе, но и как плацдарм для нападения на Богемию и Моравию. Вот только сейчас, в отличие от своего же поведения в другой истории, король не стал ждать до следующего лета, а двинул свою армию вперед уже в середине декабря.
Австрийцы спешно вытаскивали войска с зимних квартир, а Фридрих, не очень даже и торопясь и почти не встречая сопротивления, двигался к Праге. Сейчас целью боевых действий был не захват территории, кою король все равно не надеялся удержать, а по возможности масштабное уничтожение живой силы противника при минимизации собственных потерь.
Однако для того, чтобы убить или ранить вражеского солдата, нужно или прийти к нему, или дождаться, пока он придет сам. Фридрих выбрал второй путь, оттого и не торопился.
Австрийцы наступали двумя армиями. Первая, под командованием принца Карла Лотарингского, очень спешила. По выражению Петра Второго - как голый на случку. И, с разбега нарвавшись на заранее подготовленные оборонительные позиции пруссаков, потерпела сокрушительное поражение. Деморализованные остатки австрийских войск были загнаны в Прагу, после чего Фридрих блокировал город.
Второй армией, насчитывающей в своем составе около шестидесяти тысяч человек и пятьдесят с небольшим пушек, командовал фельдмаршал Леопольд Даун, причем вопреки довольно многозначительной фамилии он делал это грамотно. Король выдвинул ему навстречу сорок две тысячи человек при двухстах пятидесяти пушках.
