у них просто горели. А Катя ещё к тому же сильно разбила коленку. Она то и дело наклонялась и дула на ссадину.
Ребята, конечно, захотели узнать, что, собственно, происходит у них во дворе. Они выбрали для этого единственно возможный способ. А именно: встав на четвереньки, пролезли вперёд, расталкивая головами сумки и портфели.
— Дядя Алёша, я… — покаянно начал Вася Вертушинкин, очутившись как раз между волшебником Алёшей и Анатолием Ивановичем.
— Потом, потом… — рассеянно отмахнулся от него волшебник Алёша.
Без труда, раздвинув всех острыми локтями, появилась старушка в серой шапочке, связанной из паутины.
Она подозрительно уставилась на Васю Вертушинкина.
— Этот мальчишка, этот мальчишка… — свистящим шёпотом заговорила она, цепко хватая стоящих рядом за руки. — Это он бросил того кота возле дома моей сестры Тонечки!.. Я точно знаю! Уж вы мне поверьте…
Но, к счастью, всем было не до неё.
Вася Вертушинкин увидел, что на ладони у волшебника Алёши сидит маленький полосатый мышонок. Этот мышонок кого-то напоминал ему. Но кого, кого? Неужели…
— Ну-с! — строго сказал волшебник Алёша, обращаясь к мышонку. — Приступаем. Итак, заклинание пятьсот тридцать третье. Голову на отсечение даю, что ты его не выучил. Ну, повторяй за мной!
Волшебник Алёша начал говорить заклинание, а мышонок послушно и старательно повторял за ним каждое слово своим тонким, сверлящим ухо голоском:
Великан или малыш,
Превращённый мною в мышь,
Лампи-тампи, хвост трубой,
Стань обратно сам собой!
Что произошло в следующее мгновение, невозможно описать.
Не просите. He требуйте.
Хотя, впрочем, я попробую.
Послышался дружный вскрик. Люди попятились, отшатнулись назад. Потому что разноцветные мыши исчезли, а вместо них прямо посреди двора, словно возникнув из пустоты, появились дикие звери.
Серой тяжёлой глыбой возвышался слон Галилей. Около него вырос красавец лев, и золотистую гриву его раздувал лёгкий ветерок, который всё же залетел из любопытства во двор посмотреть, что там такое происходит.
Зелёный крокодил сосредоточенно щёлкал зубами, просто так, для собственного удовольствия. Солнце лиловым огнём горело на гладких чёрных шкурах двух пантер.
А на руках у волшебника Алёши появился, неизвестно откуда взявшись, помятый и взъерошенный полосатый кот.
Владимир Владимирович, радостно вскрикнув, бросился вперёд и крепко обхватил шею льва обеими руками. Он уткнулся лицом в его жёсткую гриву и замер, пряча лицо. Боюсь, что на глазах у него были слёзы, но, надеюсь, никто этого толком не разглядел.
Крокодил обиженно щёлкнул зубами.
— Терпеть не могу этих восторженных директоров зоопарка! — пробормотал он, но так тихо, что это услышал только волшебник Алёша.
Но Владимир Владимирович и сам понял, что совершил ужасную бестактность. Он тут же наклонился к крокодилу и с нежностью поцеловал его между круглых выпуклых глаз, похожих на автомобильные фары с зелёными стёклами.
После этого он так же ласково по очереди поцеловал всех остальных зверей.
— Граждане, отойдите! Граждане, не толпитесь! Всё-таки звери! — надрывался милиционер Анатолий Иванович, стараясь оттеснить толпу подальше от хищников.
Кот Васька медленно, словно прощаясь навек, подошёл к кошке Мурке.
— Вася, голубчик, а я и впрямь тебя чуть не съела, — басом сказала изумлённая кошка Мурка.
— А!.. Может, это было бы и лучше… — безнадёжно махнул лапой кот Васька. — Теперь меня всё равно в рамочку…
— Не в рамочку, а носом в угол! — расслышав эти слова, сердито сказал волшебник Алёша.
— Что? Носом? В угол? — Кот Васька подпрыгнул от радости. — Да я с превеликим удовольствием! Ведь я теперь самый-самый-самый…
— Что? — строго прищурился волшебник Алёша.
— Самый прилежный ученик, — скромно и добродетельно, опустив глаза, закончил кот Васька.
— Граждане, осторожней! Не напирайте! Это же хищники! — уже в отчаянии взывал Анатолий Иванович. — Володя, что ты молчишь! Помоги!
— Хищники, потеснитесь! Граждане могут вас укусить! То есть я хочу сказать… — Владимир Владимирович от волнения опять всё перепутал.
— Спокойствие. Теперь помогу я. Теперь, друзья мои, это для меня пара пустяков, — с торжеством сказал волшебник Алёша. Он присел на корточки и достал из своего старого портфеля голубой термос.
— Алёша, если опять мышь… — нервно вздрагивая, сказал Владимир Владимирович, удерживая его руку. — Извини, я просто не выдержу.
Но волшебник Алёша не стал его слушать. Он быстро отвинтил белую пластмассовую крышку, вытянул тугую пробку и проговорил, с трудом сдерживая волнение:
Джинн, яви свою мне верность
И покинь сейчас же термос!..
Послышался нарастающий свист, гром и грохот. Из горлышка термоса посыпались искры. С шипением вылетела тёмная струйка дыма.
Зазвенели стёкла в соседних домах, захлопали форточки. Порыв ветра взметнул сухие листья, сорвал с головы остроносой старушки серую шапочку, связанную из паутины, и унёс её куда-то далеко-далеко.
Между тем струйка дыма, разрастаясь, поднялась выше старого ясеня. Выше трёхэтажного флигеля. Сгустилась, темнея… И все увидели огромного бородатого джинна в полосатой чалме. Он скрестил на могучей груди обнажённые руки.
— Что прикажешь, о повелитель? — прогремел он. Потом с удовольствием расправил плечи и добавил: — До чего же приятно иногда побыть на свежем воздухе!
— Вот что, голубчик, — торопливо сказал волшебник Алёша, бегло взглянув по сторонам и увидев бледные лица, широко раскрытые испуганные глаза. — Ты это… того… быстренько… ну, в общем, отнеси всех зверей назад в зоопарк. И нас с собой прихвати. Вот Владимира Владимировича, Анатолия Ивановича. Справишься?
— Будет исполнено, о повелитель! — загрохотал джинн. — А погода-то какова? А? Просто лето!
И вдруг во дворе стало удивительно тихо, пусто и просторно. Огромный джинн и звери все разом исчезли. Не было во дворе также волшебника Алёши и его друзей.
Потрясённые люди оглядывались, веря и не веря, что ещё минуту назад видели настоящего живого джинна и опасных диких зверей здесь, посреди двора. Даже ветра не было. Или он улетел, или улёгся, утихомирившись, а ветер нельзя увидеть, когда он отдыхает.
— Померещилось… — прошептала острая старушка. — Впрочем, где же тогда моя шапочка?
— Смотрите, мальчики, а у меня коленка зажила, — тихо сказала Катя и ладошкой погладила коленку. — Вот тот, большой, который из термоса вылез, подул на неё, и всё…
— Чудеса, между прочим,
