вахтенных. Затем за ними последуют и остальные. Далее следует захватить врасплох капитана и офицеров, занять крюйт-камеру [1538] и оружейную кладовую. А там уже, после выполнения этих первостепенных задач, можно и без особого труда управиться с командой.
Когда передовая тройка была уже на баке, вахтенный стоял у фок-мачты [1539], прислонясь к ней спиной.
Немец скользнул к мачте. Вахтенный не успел и пикнуть, как очутился в его железных объятиях и, несколько секунд спустя, с кляпом во рту, был привязан к мачте. Столь же удачно сняли вахтенного на юте, и Сюркуф подал ожидающим в воде знак подняться на борт. Едва взобравшись на палубу, каждый тотчас же осторожно прокрадывался на свой пост.
Немец провел Сюркуфа с Эрвийяром к каюте капитана. Дверь была заперта изнутри на засов, и Сюркуф тихонько постучался.
— Кто там? — послышался из каюты сонный голос.
— Лейтенант, — негромко ответил Берт Эрвийяр по-английски.
— Что случилось?
— Тс-с-с, кэптн, не так громко. На борту творится какая-то чертовщина. Надо бы вам посмотреть.
— Сейчас выйду.
Послышались торопливая возня и лязг оружия. Через узкую щель было видно, что Шутер зажег свечу.
— Осторожно! — прошептал Сюркуф. — Он не должен стрелять, а то разбудит своих людей. Хватай его сразу за обе руки, — сказал он немцу, — А ты, Эрвийяр, бери его за глотку. Об остальном позабочусь я.
Засов отодвинулся, дверь открылась, и на пороге появился Шутер. Со шпагой на поясе, в каждой руке по пистолету с невзведёнными, к счастью, курками. Не успели его глаза приспособиться к ночной темноте, как он был схвачен за обе руки и за горло. Пистолеты выскользнули из его рук, а из глотки вырвался только легкий клекот. Его затолкали обратно в каюту, уложили на койку, связали и заткнули рот кляпом.
Тот же самый спектакль разыграли и с лейтенантом Шутера, спавшим на юте по левому борту. Затем немец провел их к крюйт-камере и оружейной кладовой. Здесь также все прошло абсолютно гладко.
До сих пор им сопутствовала удача. Теперь предстояло управиться с людьми Шутера. Немец заверил, что все они безоружны и спят сейчас беспечно в своих подвесных койках. Поэтому парни Сюркуфа зарядили найденные на «Орле» ружья и через фарлюк спустились в кубрик [1540].
Чадящая масляная коптилка скупо освещала нижнее душное помещение со множеством подвесных коек. Пробраться бесшумно по узкому скрипучему трапу [1541] не удалось. Кое-кто из матросов проснулся, а один из них разразился с досады длинным замысловатым проклятием. Поначалу он решил было, что его разбудила сменившаяся палубная вахта, однако, увидев чужих людей, быстро выскочил из койки и закричал, поднимая остальных.
Но у входа уже стоял Сюркуф с отобранными у их капитана пистолетами.
— Всем оставаться на местах! — приказал он громовым голосом. — Я — капитан Сюркуф, и ваш корабль теперь в моей власти. Кто рискнет сопротивляться, будет повешен на рее!
Услышав имя Сюркуфа, изготовившиеся было к бою пираты безвольно опустили руки. Ни один матрос из перепуганного экипажа «Орла» не отважился произнести в знак протеста хотя бы слово. То, что происходило сейчас, казалось им совершенно невероятным, ни на что не похожим. И тем не менее они воочию видели перед собой грозного приватира и его отважных парней. Не вдруг осознали они свое положение, ведь «Орла» не брали на абордаж, а по мокрой одежде французов было видно, что те добрались сюда вплавь.
— Вы сдаетесь безо всяких условий, — продолжал Сюркуф, — и по одному поднимаетесь на палубу. Вперед, марш!
Он подхватил стоящего рядом с ним матроса и подтолкнул к трапу. Потрясенный парень безропотно повиновался. Его примеру последовали и остальные. Один за другим они поднимались на палубу и, не успев толком оглядеться, оказывались уже связанными. Затем их отправляли в балластный трюм [1542], где и держали под строгим надзором караульного.
Теперь Сюркуфу оставалось только известить «Сокол» об одержанной победе. Он приказал выпустить несколько ракет, найденных в крюйт-камере, и дать пушечный выстрел. Сигнал заметили, и через полчаса французский бриг уже бросил якорь рядом с «Орлом». Сюркуф обстоятельно осмотрел захваченный корабль и распорядился поднять на борт оставленные у берега шлюпки. Операция против «Орла» успешно завершилась.
Однако где же захваченный Шутером миссионер? Никто из команды вразумительного ответа на этот вопрос не дал. Не действовали ни просьбы, ни угрозы — все упорно отмалчивались. Молчал и допрошенный лейтенант. Тогда Сюркуф послал за капитаном, который все еще лежал связанным в своей каюте. Сюркуф встретил его на палубе в окружении всех своих парней.
Глаза Шутера сверкали, лицо от гнева пошло красными пятнами. Он раздраженно заорал:
— Что здесь творится? Кто посмел распоряжаться на моем корабле?
— На вашем корабле, мистер Шутер? — вопросом на вопрос ответил Сюркуф. — Полагаю, что теперь он — мой!
— Какая наглость! Кто вы такой?
— Я — Робер Сюркуф, подданный Франции, а корабль у правого борта — мой «Сокол», знакомства с которым вы так добивались, надеюсь, вы благодарны мне за то, что я избавил вас от хлопот разыскивать меня?
Услышав имя победителя, капитан побледнел, однако это было единственным признаком его испуга.
— Робер Сюркуф? Гм-м… Да. Припоминаю, что слышал однажды это имя. Вы — моряк?
— С самого малолетства.
— Что вы ищете на борту «Орла»?
— Я ищу капитана Шутера.
— Ну вот он перед вами. Что дальше?
— Дальше я ищу одного священника, миссионера, которого вы увезли силой с Явы несколько дней тому назад. Не будете ли вы так любезны назвать его теперешнее местопребывание?
— Нет, я не буду так любезен, господин Сюркуф! Я обязан…
— Ха! — оборвал его Сюркуф резким окриком. — Мне плевать на то, что вы кому-то изволите быть обязанным. Где миссионер?
— Какому-то Сюркуфу капитан Шутер отвечать не намерен.
— Ну ладно… Вы — мой пленник. Отвечать отказываетесь. Видимо, придется развязать вам язык. Лейтенант Эрвийяр! Всыпьте этому человеку линьком тридцать горячих по голой спине!
Услышав этот приказ, Шутер яростно топнул ногой.
— Что вы сказали? — заорал он, дрожа от гнева. — Вы намерены выпороть меня?! Меня, офицера!!! Капитана «Орла», перед которым трепещет любой враг!
Сюркуф невозмутимо пожал плечами:
— Надеюсь, вы не считаете меня и моих парней людьми, которые станут пугать вас попусту? Да, я велел развязать вам язык, и я добьюсь этого хоть линьками, хоть «кошкой»!
Вместо ответа у Шутера вырвался хриплый крик. Затем, сглотнув слюну, он визгливо завопил:
— Нет, вы не решитесь на это! Существует же еще международное право! Я не пират, а приватир, снабженный полноценным каперским патентом! Месть моя будет ужасной. Вы захватили мой корабль, и с этим
