выручить?
— Без оборудования сложно сказать, но не меньше пяти тысяч точно, — ответил Некрасов, вызвав сильное удивление у мамы и Тани.
— Брат, — обратилась ко мне сестра, — но этот камень сделает тебя сильнее. Девятый разряд! Ты хоть понимаешь от чего отказываешься?
— Продав его мы ни в чём не будем нуждаться. Хватит на поступление в университет тебе и мне. А если мама захочет, то и она сможет получить высшее образование.
— Не говори глупостей, — тут же произнесла мама. — Какое мне образование получать? Мне уже тридцать три года!
— Костя дело говорит, — вдруг сказал дядя Степа. — Вы простите, что вмешиваюсь, но коли настолько доверились мне, то и моё мнения выслушайте. Вера, я тебе уже говорил, что ты способна на большее. Дети выросли, пора бы подумать и о себе. У меня есть связи в РЭУ им. Плеханова. Поступишь на экономический факультет, и тогда я смогу тебя устроить к себе в гильдию в бухгалтерию. Не вечно же тебе полы и посуду мыть!
— Это ты сейчас так говоришь, а…
— Без всяких «А»! — перебил её Некрасов. — Я второй раз делаю тебе предложение! — И встав из-за стола, повторил. — При свидетелях делаю! Разве не видишь, что они, — указал он на меня и Таню, — тоже желают счастья тебе, и видят его со мной!
Прошло секунд двадцать, прежде чем оба взрослых отвели взгляды друг от друга.
— Я подумаю, — ответила она и отвернулась. Но при этом её лицо выдавало, что ответ будет положительным. Сестра в этот момент сидела с открытым ртом, переводила взгляд с одного взрослого, на другого.
— Мама, я так за тебя рада! — воскликнула она. — У нас скоро появится папа!
Кажется, это окончательно добило маму. Она стала цветом спелого помидора. В этот момент я заметил на себе взгляд Некрасова. Он сделал жест головой, как бы спрашивая «не против?», на что я с улыбкой прикрыл глаза.
— Ладно, — произнес дядя Стёпа. — Отложим этот вопрос, и дадим вашей маме подумать. А пока давайте решим, что делать с камнем. Скажи, Баринов связывался с тобой? И вообще, что ты решил насчёт его предложения?
Женщины ещё не знали, о том, что мне предложили стать слугой княжеского рода. И прежде чем отвечать, я поведал им об этом.
— Думаю отказаться, — ответил я.
— Ты хорошо подумал? — спросил Некрасов. — Многие за такую возможность любому глотку перегрызут.
— Я не хочу участвовать в постоянных родовых войнах. Не хочу связывать свою жизнь со службой. — Я сделал короткую паузу, продолжил. — Просто поймите, я хочу спокойной жизни! Хочу нормальную семью, любящую жену, а не ту, на которую мне укажут другие. Поэтому закончу одиннадцатый класс, а после поступлю на машиностроительный. У специалистов этой профессии даже в период мобилизации есть бронь.
— Может это и к лучшему, — произнёс дядя Степа. Он посмотрел на камень. — Тогда завтра я через гильдию охотников отправлю сообщение в представительство рода Бариновых. Чтобы реализовать камень через гильдию мне нужно документальное подтверждение, что ты его получил в дар. С ним мы не вызовем ни у кого вопросов. Кто ещё знает о нём?
— Только те, кто находится в этой комнате, и сам Баринов.
— Это хорошо, — ответил дядя Степа. — Зависть и большие деньги порой толкают людей на самые низменные поступки.
* * *
В школе было всё без изменений. Дворяне общались со своими, купцы также. И когда мы вошли в класс, на нас почти никто не обратил внимания. Я и Андрей спокойно сели за одну парту и разложив учебные принадлежности начали ждать начала урока. Всё изменилось, когда проходящая мимо нас Софья Орлова заметила мой артефактный жетон.
— Селезнев, — обратилась она, — если мне не изменяет память, то на момент проверки ты имел железный ранг второго октана. Я права?
Прежде чем ответить, я поднялся из-за стола и поклонился.
— Да, сударыня, Вы абсолютно правы. — Орлова принадлежала купеческому сословию. И было бы невежливо отвечать девушке, стоящей выше тебя в социальной иерархии, не соблюдая этикет.
— И как же у тебя получилось подняться сразу на два октана?
— Я участвовал в сражении за мост Терешковой, — ответил я. — В связи с особенностью моего источника, это повлияло на его рост.
— Не соблаговолишь ли рассказать классу о своей предрасположенности? — тут же спросила она
— Прошу прощения, но нет, — все также учтиво ответил я.
Я имел полное право не отвечать. Это не считалось нарушением. И Орлова, кивнув, ушла к своему месту. Только тогда я обратил внимание, что весь класс слушал нашу беседу. И на лицах многих одноклассников я заметил заинтересованность.
В конце учебного дня стоял урок по физкультуре. Во время разминочного бега я заметил, что одноклассники, которые прошли инициацию, бежали куда быстрее тех, кто отказался или не обладал даром. Но что меня удивило, так это физические изменения барона Щеглова. За лето он стал выше сантиметров на пятнадцать, перегнав Андрея и сравнявшись ростом со мной. А ещё он сильно раздался в плечах. От него прямо-таки исходила уверенность в своих силах.
И если девушки ещё как-то сдерживали себя в классе, то на физкультуре, когда Щеглов вышел в шортах и майке, что была ему в обтяжку, разве что не визжали от восторга.
Когда нам оставалось бежать по стадиону ещё пять кругов, я услышал голос барона, и не сразу понял, что он обращается ко мне и Андрею.
— Что, простите? — спросил я, полностью прослушав что он говорил.
— Я говорю, что туго вам пришлось во время прорыва, — повторил он.
Мы с Андреем переглянулись. Отношения между Щегловым и нами были натянутыми, а у Андрея так вообще они были ближе к враждебным.
— Да, господин барон. Нам повезло выжить, — ответил я.
Он кивнул и некоторое время бежал рядом с нами молча. Но когда мы обогнали очередную стайку отстающих учеников, он произнёс.
— Не буду ходить вокруг да около. За лето я пересмотрел свои взгляды и прошлое поведение, — посмотрел барон на Андрея. — Мне кажется, что мы можем сосуществовать мирно. Как вы на это смотрите?
— Положительно, — ответил я, опережая друга, который не мог себя контролировать, стоило Щеглову оказаться рядом.
