гаубиц и снарядов к ним. Как только появится первая партия снарядов, тут же хватай за жабры Фархата с Касторкиным и тащи их накладывать печати. Гантулга будет приезжать раз в сутки и забирать боезапас на фронт, — отдал я распоряжение.
— У нас есть фронт? — испуганно спросил Олег.
— К сожалению, да. И ближайшее время будет очень шумно. Именно поэтому я хочу, чтобы вы выложились на полную. От вашей эффективности зависит, сумеем мы выстоять или нет, — обрисовал я серьёзность происходящего, хотя и не возлагал излишних надежд на гаубицы.
Если они сумеют убить пару сотен демонов, то уже хорошо. Нет, их мощь была устрашающей, вот только процесс производства снарядов оказался очень трудоёмким. В случае вторжения мы очень быстро обнулим боезапас. Но вдруг конструкторы совершат чудо и упростят процесс?
— И, на всякий случай, десятая часть конструкторов пусть трудится над созданием винтовок. Не нужно ничего модифицировать и дорабатывать. Просто производите то, что уже работает. И как можно больше патронов. Олег! Ты меня слышишь? — окликнул его я, видя, что прораб утонул в своих мыслях.
— Д-да. Сделаем в лучшем виде. Враг не пройдёт и всё вот это вот… — выпалил Олег и протёр платочком пот, проступивший на лбу. — В-вон ящик. Там два десятка снарядов. И один цинк с патронами. Правда винтовок нет. Но мы сделаем. Всё сделаем. Прямо сейчас позвоню Злате и закажу макры и сталь. Много стали. — Было заметно, что Олег не на шутку разнервничался.
— Молодец. Рад, что ты в моей команде, — улыбнулся я и ободряюще похлопал прораба по плечу.
* * *
Иркутск.
Ночной клуб Ля Рош.
Махаонов Феофан Борисович был зол, как тысяча свиней. Или чертей? Сейчас его мысли путались от обилия выпитого и от гнева, поэтому пусть будет тысяча свиней.
— Твари. Кто посмел? Прошка, нет ты видел? Всю стену засрали. Скоты. — Барон уже совершенно не вязал лыка и едва мог ровно сидеть за барной стойкой.
— Да, ваше благородие. Возмутительный акт вандализма, — поддакнул бармен, продолжая натирать бокалы.
— Еси я узнаю, кто это был, лично утоплю его в гальюне. Ик!
— Ваше благородие, гальюн на флоте. У нас же обычный сортир, — поправил барона охранник.
— Вот-вот. Там и утоплю сущонка. Ик! — Махаонов обернулся, чтобы посмотреть на умника, его поправившего и едва не свалился со стула. — Прошка. Ещё стоп-почку коньячку. Ик!
— Ваше благородие, может, вам уже хватит? — Бармен окинул взглядом хозяина заведения и понял, что ещё пара стопок — и Махаонов самым подлым образом заблюёт всю барную стойку.
— Рот закрой и делай… — Барон прикрыл рот, так как полезла отрыжка, после которой во рту появился кисловатый привкус. — Делай. Говорю, — буркнул он, едва сдержав рвоту, волной подступившую к горлу.
На улице послышались весёлые вопли. Три автомобиля промчались мимо ночного клуба, а из их окно торчали раскрасневшиеся лица красавиц. Они и визжали.
— Совсем стыд потеряли-ик! — осудил их Махаонов, хотя сам, бывало, вытворял вещи и похуже. К примеру, торговал такими вот девицами и устроил подпольное казино в подвале ночного клуба.
— Это Евлапмий Аникеев. Едет свадьбу отмечать, — безразлично сообщил бармен и подставил бокал к свету, чтобы понять, идеально ли он чист.
— Аникеев? Граф, что ли? — нахмурился Махаонов. — А какого чёрта он празднует свадьбу не у нас? У нас ведь лучше-э заведение в городе.
— Само собой, лучшее. Но в ночном клубе Фьёрентина ему дали отличную скидку. Вот и поехал Евлампий туда, а не к нам… — протянул бармен и взял новый бокал со столешницы.
От этих слов у Махаонова даже в голове прояснилось.
— Фьёрентина, говоришь? — прошипел он. — Иван. Собери тридцать лучших бойцов. В три часа утра они должны стоять у входа во Фьёрентину. Одежда повседневная, никаких опознавательных знаков моего рода быть не должно. Понял?
— Так точно, ваше благородие, — протянул охранник и направился на выход.
— Я снесу эту забегаловку к чёртовой матери. Прошка, мать твою! Коньяку, говорю, налей! — рявкнул Махаонов, ударив кулаком по столу.
* * *
Свадьба Аникеева гремела на весь Иркутск. Знатные гости, салюты, алкоголь лился рекой, красотки отплясывали на танцполе, а после уезжали с кавалерами в номера. Евлампий напился до потери сознания, и невесте пришлось обратиться к владельцу ночного клуба Фьёрентина.
— Тихон Тихонович, можете сделать так, чтобы мой… — невеста гневно зыркнула на Евлампия, мирно лежащего на столе. — Чтобы мой муж протрезвел. И как можно скорее. Свадьба заканчивается, а ему ещё супружеский долг исполнять. Думаю, вы меня понимаете.
— Разумеется. Сделаю всё в лучшем виде, никто даже не заметит пропажи жениха. — Улыбнулся Тихонович, вышел в центр танцпола и громко хлопнул в ладоши. — А теперь — конкурс! Чей танец будет самым зажигательным, тот получит от меня лично три ящика коньяка!
Народ оживлённо зашептался и потянулся на танцпол — отплясывать до упаду. Ведь коньяк с Дубровских виноградников было сложно достать, а качество его было выше всяких похвал. Ради такого можно и поплясать, тем более, что все знатные гости уже напились до потери всякого стыда. Одним словом, свадьба проходила отлично!
Всеобщим весельем и воспользовался Тихон Тихонович. Закинул жениха на плечо и отнёс в морозильную камеру. Каких-то десять минут, и жених трезв, как стёклышко! Да, возможно, отморозил почки. Но на качество брачной ночи это никак не повлияет.
Невеста была чертовски признательна и даже оставила пять тысяч рублей в качестве благодарности. Свадьба завершилась, и гости потихоньку потянулись на выход.
— Тихон Тихонович, никогда бы не подумала что наша морозилка может работать в режиме вытрезвителя. Хи-хи, — засмеялась официантка, убирая со столов.
— Ещё как может, — усмехнулся Тихонович. — А ещё нам оставили чаевые. — Он достал из кармана пачку купюр и потряс ими в воздухе. — Вы, ребятки, получаете за сегодняшнюю ночь по месячному окладу. Молодцы, отлично сработали.
Официантки и бармены поддержали эту новость радостным улюлюканием. Да, все устали, но работали слаженно и теперь получили за это заслуженную награду.
В течении часа персонал закончил уборку и потянулся по домам, оставив Тихоновича закрывать заведение. Продубровский выпил рюмочку беленькой, чтобы лучше спалось, и направился к выходу, когда внутрь ввалились тридцать здоровенных лбов.
— Мужики, клуб закрыт, — спокойно сказал Тихонович.
— Вот
