на нижних чинах без малейшей перспективы роста? Разве это тебя устроило бы?
- Устроила, - ответила я, понимая, что уже устала. Подзатянулась эта сердечная драма, превращаясь из драмы в на редкость унылую комедию. – Тогда меня это как раз устроило бы. И существование… не такое уж нищенское. Дарники неплохо зарабатывают, да и служба льготы давала. Можно было бы уехать… на Север перевестись. Или на Восток. Там и зарплаты выше, и премиальные, и надбавки. Затем и выслуга пошла бы.
Гришка посмотрел на меня, как на сумасшедшую. Ну да, надбавки.
- Это гроши. Жалкие гроши… а у меня семья.
- С которой ты меня так и не познакомил.
- Просто… моя матушка… она старого рода и воспитания такого же. Она бы не приняла мезальянса.
- Да… то ли дело – генеральская дочь. Нет, Гриша, я не впущу тебя. Ни в дом, ни в постель, ни в душу. Один раз ты уже нагадил. Так что… возвращайся. Благо, тебе есть куда. Подавай на развод. Тогда сможешь придумать какую-нибудь гадость про жену, обвинить её в развале семьи. У тебя хорошо получается обвинять. С карьерой, конечно, будет сложно теперь, но ты справишься. Я в тебя верю.
- И ты вот так просто возьмешь и…
- А как, Гриша? – я склонила голову, разглядывая человека, которого когда-то любила. Любила ли? Или эта вот любовь была тоже моей выдумкой?
Моей мечтой о семье?
О той, которой у меня не было? О той, которой хотелось бы? Такой вот, чтобы маленькое счастье на двоих. И может, я так отчаянно хотела этого счастья, что побежала за первым, кто даже не пообещал, кто просто намекнул, что оно возможно?
И любила я не Гришку, а собственную мечту?
И ради этой мечты мирилась со всем?
- Дура, - ласково произнес он. – Ты и вправду поверила, что нужна этому упырю?
Нет. Наверное. Пока не знаю. Пока сложно говорить о чем-то.
- Что он тебя любит?
Тоже нет. И я его не люблю. Пока. Есть взаимная симпатия, пожалуй, и только. А станет ли она любовью или переродится в просто хорошие дружеские отношения? Время покажет. Хотя осталось его немного.
До ведьминой ночи.
- Конкурс этот… позорище… ты бы видела себя со стороны! Сюда собрался весь свет… и ты. Ты, Ласточкина, клуша и всегда ею была. Ни рожи, ни кожи… бродяжка безродная, которую из милости пригрели…
- Не безродная, - я вдруг поняла, что совершенно не злюсь на него. Что глупо злиться на того, кто… кто не поймет, даже если объяснить. – У меня есть род.
Какой бы ни был.
- И даже не один.
Есть.
Со всеми долгами, с которыми мне предстоит разобраться. С тайнами. С бедами. Неудачами. И с родичами. Такими разными, неприятными даже, но… это мой род.
И моя кровь.
Я положила ладонь на ближайшее дерево, и ощутила, как отзывается сила, уходит в корни, а от них уже устремляется выше, к листве. И значит, если так, то я не зря вчера ездила?
Выходит, что не зря.
Дерево откликнулось, зашелестело ласково, и меня обняло теплым ветром, успокаивая.
- А ты, Гриша, пользуйся моментом. Погляди, столько невест вокруг. Глядишь, и найдется какая… готовая пожалеть несчастного.
- Главное, чтобы ты, Ласточкина, потом не пожалела.
Калитку он все же выпустил и ушел. А я стояла, держась за дерево, наслаждаясь теплом и еще странным чувством не-одиночества. Пусть даже здесь и сейчас я была одна.
- Госпожа ведьма, - от размышлений о собственном месте в мире меня оторвали. Я открыла глаза. Калитка. Забор. И у калитки парень характерной рыжины и наружности. – Извините, госпожа ведьма. Мне показалось, что этот человек вам угрожал. Мне предпринять меры?
- Не стоит, - я покачала головой. – А вот на площадь, если проводишь, будет неплохо.
Оборотень кивнул и радостно оскалился.
- Невесты у меня нет! – предупредила я на всякий случай. А то мало ли. Вдруг от меня именно её и ждут.
Парень оскалился еще шире и сказал:
- Так это пока. А по дороге вдруг да попадется? Только… я Миру все одно доложусь. Ну про этого… типа. А то ходют тут всякие.
Пускай.
Гришкин характер и проблемы, которые он влечет, уже не мои. Совершенно.
До площади мы добрались к половине одиннадцатого.
Люди… на сей раз люди держали по-за оградой, которую выставили, разделив площадь на две части. С одной стороны виднелись небольшие столики, рядом с некоторыми уже стояли мольберты, рядом с другими виднелись ящики, даже, кажется, какое-то сложного вида сооружение наличествовало. А возле него суетилась тоненькая и хрупкая девушка. Она то наклонялась, то дергала что-то и при том тихо дружелюбно материлась под нос.
На нас она глянула.
Нахмурилась.
И решительно заступила дорогу.
- Мне нужна помощь, - сказала она и ткнула пальцем в штуку. – Мой станок заело! Его надо приподнять, а у меня вот.
И руки вытянула.
Руки были тонкими, что веточки. Пальцы и вовсе полупрозрачными, как и сама эта девушка.
- Яна, - сказала я, осторожно пожав пальцы.
- Стужа, - девушка руку забрала. – Мне он нужен! Позволите одолжить?
- Ну… если он не против.
- Он не против, - оборотень широко улыбнулся. – Госпожа, вы…
- Тут уже не заблужусь.
И вправду я видела и помост, и расставленные на нем коробки, в которых копались девицы. А ведь, судя по количеству столиков, осталось нас не так и много. Это даже успокаивает. Даже если я дальше не пройду, то ничего страшного.
Я старалась.
И не в самом начале отсеялась.
- Добрый день, - рядом с ящиками к удивлению своему я обнаружила Маверика. Он поклонился мне и даже изобразил подобие улыбки. А я спросила. – Тут говорят, что краски взять можно. И кисточки.
- И палитру, если нужна.
- Понятия не имею, - призналась я честно и шепотом добавила. – Я… очень давно не рисовала.
- Есть скульптурные массы. Глина трех видов, в том числе с имитацией мрамора.
- Леплю я еще хуже, чем рисую…
- Музыка?
- И это мимо. А что, и музыка будет?
- Собственного сочинения. Смысл конкурса, - пояснил Маверик, - в том, чтобы оценить творческий потенциал. В прошлом году три девушки по результатам получили направление в Императорскую школу искусств. И личные стипендии от князя.
Серьезно.
-
