Так вот. А вообще истории о нигдешной деревушки уходят корнями в прошлое. Не знаю, правда или нет, но по некоторым рассказом в раннее средневековье здесь исчезло сразу два войска. -Прямо войска? -Прямо войска. Было это, не помню когда, никогда даты не помнил, записывать приходиться: короче одно из войск было орда хана Хасана, одна из многих мелких орд, составляющих золотую орду. Было в ней народу, не знаю сколько, но много, да и вооружение дай боже. Впрочем сгинули ведь. -А второе войско?- с ухмылкой спросил Арсений. Пассажир нашел самое подходящее время, чтобы пичкать его замшелыми легендами. -Второе войско князя Святослава. Тоже не дай бог какое войско, него про него дошел целый отчет. Вот там, например, было полторы тыщи ратников, пеших, пятьсот конных, сто пятьдесят лучников, да всякой челяди с полусотни наберется. Имелось еще сорок копейщиков, у этих щиты были, помню большие, почти все закрывались. -И что же все сгинули? -Сгинули: - качнул головой Селянцев - хотя иногда кажется, что они все еще здесь. В таких местах. Знаешь ли, все может быть, и несколько тысяч ратников сгинувших ранее, снова появяться на это асфальте. Впереди блеснуло, и всмотревшийся Арсений вытаращил глаза. Блеск молнии отразился от полированного металла, и водитель как наяву увидел унылую вереницу людей в блестящих намокших кольчугах, в остроконечных шлемах, по которым пробегали иногда всполохи от молний, бородатые, с длинными копьями в руках, а у кого и под мышкой. Топали вдоль дороги, иногда тоскливо, как казалось смотрели в бурные небеса. -Ух ты! - сказал Селянцев - никак фильм снимают? -"Какой фильм". - Изумленно, с досадой подумал Арсений. - "Какой фильм в одиннадцать ночи?" Машина поровнялась с ратниками, те оглядывались на машину, сутулились, а мокрый блеск играл на остриях их копий. У всех были бороды, лиц не видать под во тьме, только у некоторых поблескивает защитная серебристая маска с черными дырами глаз. -Эк они припозднились. - Сказал Селянцев, глядя сквозь залитое стекло. Впереди всех шагал еще один человек. Этот был с толстым, но маленьким щитом, с грубой оковой по краям, без копья, но с кожаными видать ножнами на поясе. Он махнул рукой, и Арсений не смог удержаться от реакции на хорошо знакомый жест тормознул. Вскрипнули шины, взметнулся столбец из ледяных брызг, а следом водитель уже дал задний ход, поравнявшись с передним ратником. Тот неуверенно подошел к машине, поглядел внутрь. -Я счас, - произнес Селянцев и, перегнувшись через залитое водой сидение, щелкнул ручкой от задней двери. Секунду спустя ратник уже впихивал в автомобиль свой тяжелый щиток. Опасливо покосился на салон, потом все-таки влез, позволив струям воды беспрепятственно растекаться по сидению. Было ему лет тридцать, широкий в плечах, с вислыми усами, но без бороды в отличие от остальных, покосился на Арсения, а затем хлопнул дверью. -Фильм снимаете? - Дружелюбно спросил Селянцев. Ратник зыркнул на писателя изподлобья, поправил свой блестящий, но с редкими пятнами ржи шелом. Сказал наконец: -За мать Россию стоим. - Медленно так, неохотно. -Значит про двенадцатый век? - сказал-спросил Селянцев,- зовут тебя как? -Ярослав. - Произнес ратник с натугой, уставился в пол, а пальцы нервно перебирали, грубую окантовку щита. а щите вроде и герб был, только различался плохо. -Я Селянцев. - Сказал писатель. - Ты тоже в Калепку? Тот вроде кивнул. А может быть и нет, но Арсения занимали в данный момент тени, устроившие игру в догонялки на дороге. Зря он взял попутчиков, зря, одному легче, да и вправду место странное какое-то, и люди здесь непонятные. е брал бы писателя не слушал бы его россказни. Грянул гром, и заглушил начало фразе Селянцева: -:шли к Черной поляне, есть здесь такая. у видать хан прослышал о деревушке игде, о ней и тогда говорили. Решил, прознать что есть за место. е послал отряд, двинул всей ордой, собирался налететь, смести, а оттуда уже прорваться к Волге. о не повезло ему. Местные говорили, что видели пешее войско азиатов, над ними еще вороны кружились, все ожидали битвы. Воронье кружилось, и видно было издаля, да только в один момент взяло вдруг да разлетелось, словно не стало того, от кого битвы ждать. -Просто так взяло да разлетелося? - подал голос сидящий сзади Ярослав, он вслушивался в рассказ. -Разлетелось воронье, а хан просто исчез. Со всей его ордой, провалился сквозь землю, и ничего о себе не оставил. Хотя все таки нагадить успел, потому как на это воронье шел князь Святослав, пешем шагом через лес. Чтобы значит скрытно подобраться а и ударить. И дошел, успел видать увидеть что случилось с ордынцами. -И что же? - спросил Арсений, его все сильнее захватывало ощущение нереальности происходящего. Эта дорого без конца и края, говорливый писатель, вздумавший потешить на ночь глядя байками, и тот человек сидящий на заднем сидении и насторожено осматривающийя, тот который: который: Теперь дребежали оба крыла, а разболтанная красная стрелка на неродном европейском спидометре вздрагивала и отметки сто десять. адо сбавить скорость, притормозить, но как можно, если все это не в реальности, а в реалиях одна только деревушка игде до которой надо добраться в любом случает, и когда он найдет, все встанет на свои места, и прекратиться это путь в никуда. Когда он найдет: -:Думаю Хасан нашел деревушку, - говорил Селянцев, - а следом за ним и светлый князь. Где они теперь? -игде. - Сдавленно сказал Ярослав с заднего сидения. - Значит, ищете деревню? -Он ищет. - Кивнул писатель на Арсения. - Втемяшилось видать. А ты что знаешь об этом? Дорога стелилась впереди, закручивалась в спираль, в кольцо, как змея, что пожирает свой хвост, что впереди что позади, как вообще мерить расстояние, когда под тобой вечно крутиться один отрезок шоссе. Спираль, дуга, лента, прошлое, будущее и настоящее, все здесь все рядом, все свивается в один толстый цвета черного асфальта жгут уходящий в пустоту, но уходящий и в деревню игде. Туда, где странные люди и странные звери. Когда дождь во очередной раз приослаб, стало видно, что над дорогой кружатся черные длинные тени, неясные силуэты на фоне гневных фиолетовых небес, порхают, крутятся, делают пируэты. Кто это? Вороны? Совы? Кто может жить на стыке миров? Следом свет фар высветил на черном скользком полотне стаю собак, слишком похожих на волков, что шарахнулись в стороны , мелькнули лишь осаленные пасти и желтые, не собачьи совсем глаза. А вот в стороне в лесу, куда не проникал, мгновенный свет зарниц заворочалось что-то тяжелое. Медведь? Бер? Дорога впереди все так же черна, а белая полоса рвет ее напополам, как мир, только у этого мира нет черной и белой стороны. Черная и черная. Вспыхнуло, и на миг среди бурлящих и гневающихся туч, сейчас похожих на диких крылатых зверей, проглянула луна, оскаленная безучастная рожа, лицо мертвеца. Полная, и яркая, окруженная колеблющимся тошнотворным перламутровым ореолом. -Я доеду. - Совсем тихо сказал Арсений, - Я доеду: -Селение есть, - сказал Ярослав, поглаживая щит. Странный у него был выговор, чужой, но смутно знакомый, - И его ищут: Разные. Кто находит, а кто нет. о кто находит, тот уже к родным не возвращается, уходит куда видать. -Значит тоже ищут люди? А местные? -Токо приезжие, - сказал Ярослав и моргнул от чудовищной вспышки в небесах. а миг стало видно исполинскую изогнутую молнию, с ветвистыми огневицами, что вспыхнула во все небо. - а местные искать не пробуют. е любят. А вообще зовут ее иначе. Арсений повел глазом. В лесу один за другим загорались глаза. яркие колдовские, разноцветные. Красные и зеленые, желтые и оранжевые, даже красиво. Смотрят, прощупывают, но пока он на шоссе никто не тронет, а потом уже ничего не стоит бояться. У него стало появляться ощущение, что когда ни будь это безумная гонка закончиться. о с кем он гонится и от кого? И зачем? -Доеду, - процедил и нечеловеческим усилием заставил себя сбросить газ. Машина и так неслась к копье, вспарывая сумасшедшую ночь, отбивая стрелы лунного света. -Как же называют? - с улыбкой спросил Селянцев, странно, но он совсем не замечал творившегося вокруг беспредела, и не видел даже молчаливых темных летунов на дороге. -Трясина:- помедлив, ответил Ярослав. - Местные зовут ее Трясиной: - и замолк. Арсений двинул рулем, обходя расплывчатое создание, кое-как разлегшиеся посреди дороги. Этакий пень, только глаза горят, да не два, а вовсе один, яркий и красный. Машину мотнуло, шины взвизгнули, теряя резину. -Осторожней, - посоветовал Селянцев- что, лужу объехал? Арсений сдавил зубы, а пальцы на руле побелели, железной хваткой сжимая серый пластик. Тени в воздухе теперь реяли над самой дорогой, и было видно, что это не птицы, а скорее рыбы в серебристой крупной чешуе, что парят в грозовом небе питаясь атмосферным электричеством. Как сидящий рядом не может их видеть? А может и он?: а плече ему легла рука. Арсений почти вскрикнул, но сдержался, только нога судорожно вдавила газ до упора, мотор загнано взвыл, зачихал, машина дернулась, но тут же снова движок заработал нормально. Арсений расслабил ногу, спросил почти спокойно: -Что? Ярослав, что осторожно его толкнул, помолчал, затем вдруг заговорил: -Ты не едь туда! Слышь! е едь, и до тебя много искали. А как находили, лучше не становилось! В игде нет счастья, не найдешь! ехорошее место!! -"Уйди!!" - заорал про себя Арсений - "Призрак! Оборотень! Вурдалак! Упырь! Чур меня, сгинь во тьму веков из которой пришел!!!" о он не закричал, только прикусил губу, и невидяще уставился на дорогу, где пред машиной кувыркались и плясали неясные твари. Прыгали и веселились как-то удерживаясь перед машиной на такой скорости, вакхическое буйство, память язычников, они были страшны и уродливы, но он знал что делать. -Доеду: - отстранено сказал Арсений, и ему показалось, что он видит давешнего старика в кривляющихся на бегущем под колеса шоссе, маленьких монстрах. Он доедет. Ведь только там будет покой, и спокойствие от этого темного потока прошедших лет, от этих тварей из лесных глубин, от этих упырей и наведей что сидят вместе с ним в машине и делают вид, что не видят, происходящего вокруг. Эта гроза, в это время пробуждаются темные силы леса, живая острая мощь, чем-то родственная одной, но ослепительной вспышке молнии-живицы. Прошлое и будущее здесь переплетено, здесь нет времени, здесь другая жизнь, и другие боги. о и здесь есть отдохновение от дикой скачки. Деревня ничто и игде. Покой, а разве не покоя он жаждал сейчас. Разве не его жаждали ратники Святослава? Когда шли отбивать родные им земли? Арсений уже не замечал, как странно поглядывает на него Селянский, как угрюмо смотрит ратник Святослава, Яр. Он видел одно. Среди языков пламени, адских чудовищ, громадных птиц, что прыгают с дерева на дерево, огромной змеи, обвившей небеса (Кецалькоатль? Великий змей?), коренастых леших, и серебристых рыбо-птиц в небесах, он видел одно - как поднимается из-за горизонта маленькая деревушка, поднимается неторопливо, независимо от дикого бега шоссе. Крошечная весь, три серых домика с острыми коньками и звериными идолами перед крылечном. Все серо вокруг а рядом течет черная речка, спокойная, отдохновенная, ленивая. Спустишься в ее воды, и уснешь, утомившись. Покой, спокойствие, как светло зеленая травка среди ржавого металла - так и деревенька среди этого языческого буйства. Последняя пристань для уставших от мира. астоящих людей а не этих двух ледяных упырей в его автомобиле. Арсений повернул голову и увидел как лицо Селянского расплывается, покрывается желтыми пятнами а глаза выпучиваются, начинают блестеть перламутром. Он знал, что если обернется на Ярослава, то увидит изъеденный белесый череп С остатками пыльных волос под проевшим насквозь ржавчиной шеломе. Арсений кивнул. е замечая, что в машине уже некоторое время стоит тягостное молчание. Впереди на дороге кувыркались, и сталкивались рогами седые, козлоногие люди, безумились, плевались, и что-то орали, а чуть дальше отчаянно дралась куча прозрачных белесых тварей с демоническими красными глазами. Сукровица брызгала на мчащийся асфальт и тут же исчезала с пшиком. Через дорогу проскакивали синие молнии, прыгали от дерева к дереву, а с ними соревновались огненные создания, заливались звонким смехом, что слышен сквозь стекла, дурачились, огромные светляки кулак в ладонь проносились перед машиной, звучно иной раз шмякались в стекло, лопались. В небесах полыхал огонь, но теперь разноцветный, словно северное сияние, скатывался вниз, падал на прозрачных тварей и те на глазах располнялись, обрастали шерстью. Все вокруг кипело жизнью, весельем. Это был пир. о это был пир не для людей. А люди на это пиру были скорее блюдом. И дорога - скользкое мокрое воплощение пути. Вечных странствий и невзгод, болезней и лишений. И одиночества, наверное. И в противостояние к ней, этому бесконечному пожирающему версты полотну - деревня. игде или ичто, пусть и трясина. Это был его дом, и он всегда стремился к нему. И пусть дорога в бессилии глотает версты боли и крови, пусть мир так жесток. Он уже подъезжает. Когда в разноцветных жестких небесах проступила исполинская огненная фигура, а упырь Селянцев повернулся к мертвяку Яру, чтобы что-то сказать. Может предупредить, чтобы схватить, его Арсения, Сения-путника, как его звали когда-то, отвернуть, не пустить в деревушку, оставить на вечном огненном пути. Он повернул руль, мощно и с силой, направив автомобиль, на глазах становящийся вороным свирепым конем в сторону таких близких, так, что можно различить источенные жучком серые бревна, избушек. И было так. И в последний момент он смог заметить, что находится у самого входа в ближайшую избушку. Он не содрогнулся. Это был старый скелет в проржавевших за века доспехах:
