Вот еще, "И он развязал ее пояс девственности" - рефрен изрядного числа новелл, авторами ЖеР уточнен и расширен. Hо мало где еще встречается. Полностью исключить германскую родословную "Римских деяний", как считается, невозможно, но все же исследователи склонны полагать, что новеллы родились в Англии. Так что родство с ЖеР, возможно, даже и кровное.
Есть у ЖеР другая заслуженная родственница - испанская новелла. Hо она более всего повлияла на эстетику телесериала. Основное, освященное католичнейшими веками, требование к сюжету, а именно, чтобы мужчина обязательно женился на матери своего ребенка (а если злодей - пусть исправится, и все равно женится), является главным двигателем сюжета мыльных опер производства испаноязычных стран.
Hаверное Лена мне не простит, если я забуду про рыцарский роман. Очень странные расклады со временем ЖеР позаимствовал еще и отсюда. Предельную напряженность чувств, крайнюю остроту и открытость переживаний действующих лиц - тоже. Чувства у всех героев однозначно, как восковые фрукты, свежи хоть день, хоть год, хоть десятилетие и равно глубоки. Просто как в "Песне о Роланде": воинственно выставляя из-под лат угрожающую бороду, под шлемами все дружно обливаются слезами:
Покойника прижал к груди своей И с ним без чувств простерся на земле.
Любовное оцепенение Парцифаля - плевое дело для английских Ховардов и Ричардов и американских Сэмов с Джеками. Героини же сплошь и рядом лишаются чувств, чаще всего - до полной амнезии.
Kнижка, изданная Пьером Шампионом в 1938 году в Париже - поздняя рукопись "Тристана и Изольды" - немало может сказать о корнях ЖеР. И ее нетрудно у нас достать: эту именно версию выбрали для перевода в БВЛ. При чтении советую Лене не забывать, что прозаическая обработка сюжета осуществлена после 1230 года: появились рыцари Kруглого Стола.
При желании так же можно сравнить все несколько десятков дошедших до нас рукописей "Тристана" и печатных вариантов с 1489 года с прочими romance of chivalry. При желании можно вообще много чего почитать кроме ЖеР-ов.
Переводчики.
Пожалуй, хватит истории-географии. И вообще, о женском романе. Если кому охота, может сам все прочее додумать устно или на бумаге. Под занавес всего пара слов. О переводчиках. От коммерческого перевода никто не застрахован. Kогда меня спрашивают, как я в это вляпалась, я вспоминаю, как ни странно, довольно внушительное число своих знакомых, и охотно делюсь воспоминаниями.
- Один очень хороший поэт, весьма знаменитый переводчик, удостоенный всяческих премий, и просто талантливый человек, в ответ на мои жалобы на жизнь и рутинность коммерческих переводов признался, что и сам он, прости Господи, ради денег брался за подобную поденщину. И мучился с оной не меньше, чем с высоколитературным текстом.
- Еще один приятель как-то заносил мой перевод в издательство. Редактрисса, как раз та, что любит приводить русский литературный язык к неким неведомым добрым филологам нормам, задерживалась на обеде, благодаря чему приятель мой разговорился с тихой сухонькой женщиной. По описаниям приятеля интеллегентнейшим и очень трогательным существом. Та, приняв его за местного пахаря, чрезвычайно искренне сочувствовала ему, мужчине, вынужденному переводить эти "розовые слюни". Пожилая переводчица "осталась в наследство" издательству от времен, когда оно выпускало еще допропорядочную и разноплановую литературу и не помышляло о ЖеР.
- Еще одна моя подруга, набегавшись по редакциям и редакторам с переводом "Сплина" Бодлера, - отменным, кстати, переводом, - но так и не приткнув плоды своих трудов и размышлений, позвонила мне недавно - хоть чем-то порадовать: оторвала в неком издательстве "П..." женский роман, срок сдачи - через полтора месяца, оплата - страшно подумать! - 450 русских рублей за авторский лист. Почти девять листов роман. 4 тыщи 50 рублей минус налог около трех с полтиной! Живем!
Так что от коммерческих переводов не зарекаются. Примерно как от сумы или тех мест, где их читают. И старые заслуженные переводчики в тяжкие времена, добрым словом поминая погонные парсеки БВЛ-ских переводов, берутся за тривиальное чтиво. А о катастрофическом положении молодого перевода, как мне кажется, стоит поговорить как-нибудь отдельно, не в рамках этой статьи. Авось, хоть душа облегчится!
Утешьтесь, друзья переводчики, убивающие свое воистину драгоценное время на то, что ни вашему уму, ни сердцу.
Утешьтесь хотя бы тем, что женский роман, вероятно, очень, прямо-таки насущно, нужен женщинам - тем самым, что раньше, сидя в электричках, в поездах метро, на работе, вечером перед телевизором и стоя у плиты, заготавливали на зиму вязаные шапочки и пинетки детям-внукам.
По мнению Института Гэллапа, идеи феминизма плохо живут и довольно хило побеждают: только к 2050 году у женщины есть реальный шанс стать президентом США, и только внучки этой дамы смогут жить при феминизме. Так что ЖеР просуществует еще минимум сто пятьдесят лет. И пусть не обольщаются те, кто думает, что это явление - временное.
Английских, штатовских, канадских, новозеландских авторов ЖеР объединяет один общий лозунг: "Мы ненавидим своих читательниц!" Задача переводчика смягчить по возможности эту ненависть и добавить немного любви к обездоленным, одиноким бабам, которых тоже, может и совершенно неосознанно, как ту Лену из Литературного Института, мучит великая русская Тоска по мировой культуре.
