– Если я правильно вас понял, мисс… – Эндрю не мог вспомнить имя девушки и в первый раз почувствовал себя неловко.
– А я и не рассчитывала, что вы запомните, как меня зовут, – нетерпеливо сказала девушка и добавила:
– Селия Дегрей.
– И вы, мисс Дегрей, предлагаете, чтобы я дал своей больной неиспытанное, экспериментальное лекарство, апробированное лишь на животных?
– Но ведь у каждого лекарства должен быть свой первый пациент.
– Вы уж извините, – ответил Эндрю, – но я предпочитаю воздерживаться от подобных пионерских опытов.
Девушка скептически прищурилась. Голос ее стал тверже:
– Даже если ваш пациент умирает и все прочие средства исчерпаны? Кстати, как состояние вашей больной, доктор? Той самой, о которой вы мне рассказывали.
– Хуже, чем вчера, – ответил Эндрю и, чуть помедлив, добавил:
– Она в коматозном состоянии.
– Так, значит, она умирает?
– Послушайте, мисс Дегрей, – сказал Эндрю, – я вижу, что намерения у вас самые добрые, и приношу извинения за то, что так вас встретил. Но, увы, время упущено. Слишком поздно, чтобы начинать лечение с помощью экспериментального лекарства, даже при всем моем желании. А кстати, вы хоть немного представляете себе все те процедуры, протоколы и прочие формальности, которые нам в этом случае предстоит пройти?
– Да, – ответила девушка. Взгляд ее сверкающих глаз словно пронизывал Эндрю, и он внезапно почувствовал, что эта решительная, пылкая девочка-женщина начинает ему нравиться. А она тем временем продолжала:
– Да, я отлично знаю, какие именно процедуры и формальности необходимо пройти. Если по правде, то со вчерашнего дня, когда я ушла от вас, я фактически ничем другим и не занималась, кроме как этими вопросами. Вот так-то. И еще выламывала руки нашему директору по научным исследованиям, чтобы выбить из него необходимое количество лотромицина. Ведь лекарство пока существует в ничтожном количестве. Но я-таки его достала – всего три часа назад в наших лабораториях в Камдене. И вот гнала сюда по этой непогоде через весь штат без остановки.
– Я вам так благодарен, – только и успел проговорить Эндрю, но девушка нетерпеливо тряхнула головой.
– Доктор Джордан, это еще не все. Необходимые формальности выполнены полностью. Для использования лекарства вам нужно лишь получить разрешение у руководства клиники и согласие родственников больной. Вот и все, что от вас требуется.
Эндрю уставился на девушку во все глаза.
– Черт бы меня побрал! – только и мог вымолвить он.
– Мы попусту теряем время, – сказала Селия Дегрей. Она раскрыла свой чемоданчик и начала доставать документы. – Начните, пожалуйста, с этого. Здесь описание свойств препарата, подготовленное для вас научно-исследовательским отделом компании «Фелдинг-Рот». А это письмо от нашего медицинского директора. В нем инструкции относительно способов применения.
Эндрю взял оба документа. Число бумаг ими явно не ограничивалось. Он начал читать, и окружающий мир перестал для него существовать. Так пролетели почти два часа.
– А что, собственно, мы теряем? Ведь ваша больная, Эндрю, на краю смерти. – Голос в телефонной трубке принадлежал Ноа Таунсенду.
Эндрю удалось разыскать главврача в гостях, на званом обеде. Он рассказал ему о предложении воспользоваться экспериментальным лекарством – лотромицином.
– Говорите, муж уже дал согласие? – последовал очередной вопрос Таунсенда.
– Да, в письменной форме. Я поймал заведующего клиникой дома. Он вернулся в больницу и дал указание отпечатать соответствующую форму. В данный момент она уже готова и заверена.
Перед тем как этот документ был подписан, Эндрю переговорил с Джоном Роуэ. Разговор состоялся в коридоре, у дверей палаты, где лежала Мери. Джон согласился не задумываясь, и Эндрю пришлось предупредить его, что не следует так уж рассчитывать на успех. Подпись на документе была неразборчива – у Джона дрожала рука. Но подпись стояла где положено, и теперь все юридические формальности были соблюдены.
– Заведующий клиникой удовлетворен тем, как оформлены все остальные документы, присланные «Фелдинг-Рот», – сообщил Эндрю доктору Таунсенду. – Все намного проще, поскольку лекарство не пересекло границу штата.
– Только не забудьте занести все это в карточку больной.
– Я уже все сделал.
– Значит, вам осталось получить лишь мое согласие?
– Да. И тогда мы можем начинать.
– Начинайте, – сказал доктор Таунсенд. – Хотя, Эндрю, особых надежд я не испытываю. Думаю, что с вашей больной все зашло слишком далеко, но, как говорится, попытка не пытка. А теперь, вы уж извините, меня ждет роскошное жаркое из фазана.
Эндрю опустил трубку телефона, стоявшего на столике дежурной медсестры.
– Все готово? – спросил он.
Пожилая медсестра, старшая по ночной смене, уже положила на поднос все необходимое для инъекции. Открыв холодильник, она достала прозрачную стеклянную баночку с препаратом, которую привезла девушка-коммивояжер из компании «Фелдинг-Рот».
– Да, все готово.
– В таком случае приступим.
Когда они вошли в палату, у постели Мери Роуэ находился все тот же дежурный врач, что и утром, – доктор Овертон. Сзади притулился Джон Роуэ.
Дежурный – это был врач по наружным заболеваниям, парень мощного телосложения, уроженец Техаса – в ответ на краткие объяснения Эндрю по поводу лотромицина пробурчал:
– На чудо, значит, надеетесь?
– Нет, – коротко отрезал Эндрю и, повернувшись к мужу больной, сказал:
– Джон, я еще раз хочу вам сказать, что никаких, подчеркиваю, никаких гарантий быть не может. Просто при создавшемся положении…
– Я понимаю, – с трудом выдавил Джон. Горло его стиснуло волнение.
Сестра подготовила Мери Роуэ к уколу. Больная так и не приходила в сознание.
– Инъекции, – объяснил дежурному врачу Эндрю, – должны вводиться внутримышечно, в ягодицу. В инструкции компании сказано, что дозу следует повторять каждые четыре часа. Я оставил письменное распоряжение, но мне бы хотелось…
– Я остаюсь здесь, шеф. Все будет о'кей – интервал четыре часа, – ответил дежурный и добавил, понизив голос:
– Слушайте, а может, поспорим? Готов биться об заклад, что…
Взгляд Эндрю заставил его запнуться. За время годичной практики техасец зарекомендовал себя отличным специалистом, но начисто лишенным чувства сострадания.
После укола сестра проверила пульс и измерила давление больной.
– Доктор, реакции не наблюдается, – сообщила она. – Жизненные функции без изменений.
Эндрю кивнул. В какое-то мгновение он почувствовал облегчение. На быстрый эффект он и не рассчитывал, а вот с негативной реакцией приходилось считаться, тем более что лекарство совсем неапробированное. И все же он по-прежнему сомневался, что Мери протянет до утра.
– Позвоните мне домой, если ей станет хуже, – распорядился он дежурному и, прежде чем выйти из палаты, тихо сказал:
– Спокойной ночи, Джон.
Лишь вернувшись домой, Эндрю вспомнил, что так и не поговорил с девушкой из «Фелдинг-Рот» после того, как оставил ее в ординаторской. На этот раз он вспомнил ее фамилию – Дегрей. А зовут? Сэнди? Нет, Селия. Он собрался было позвонить, но потом решил, что она, наверное, и так уже все знает.
«Поговорю с ней завтра», – решил Эндрю.
***По утрам в субботу Эндрю, как правило, принимал больных в своем кабинете. Затем, примерно в полдень, шел в больницу. Но сегодня он изменил устоявшийся распорядок и был в госпитале уже в девять часов утра.
Ураган и ливень, бушевавшие всю ночь, сменились ясным свежим утром. Было холодно, но солнечно.
Эндрю поднимался по ступенькам больницы, как вдруг дверь главного входа резко распахнулась и навстречу ему вылетел дежурный врач Овертон. Техасец казался возбужденным. Волосы его были всклокочены, словно, позабыв обо всем, он только что вскочил с кровати. Задыхаясь, он схватил Эндрю за рукав.
– Пробовал дозвониться. Но вы уже ушли. Ваша секретарша сказала, что вы уже в пути. Просто не мог не перехватить вас первым.
– Что происходит? – Эндрю высвободил руку.
– Не обращайте внимания, – глотнув воздуха, ответил дежурный. – Скорее идите за мной.
Эндрю поспешил за Овертоном, мчавшимся по коридору по направлению к лифту. Пока они поднимались на четвертый этаж, техасец словно воды в рот набрал и упорно избегал взгляда Эндрю. Как только лифт остановился, он пулей выскочил из двери. Эндрю устремился следом.
Остановились они лишь у двери в палату, где ночью Эндрю оставил умирающую Мери, ее мужа, сестру и самого Овертона.
– Ну, входите! – Терпение Овертона иссякло. – Да скорее же!
Эндрю вошел в палату. И замер на месте. Глаза его широко раскрылись.
– Зря вы со мной не поспорили, доктор Джордан, – раздался из-за плеча голос дежурного врача. – Ни за что бы не поверил, не будь я сам тому свидетель.
